Русские всегда умирают
Шрифт:
– Ничего не меняется, – грустно добавил Иван. – Пора мне, Святослав, рад бы еще погостить, да время вышло.
– Ты скажи мне, пришлый! – обратился захмелевший князь, – будет у нас мир большой, аль так и будем мы по всей земле, как редкие волосы на плешивом лбу?
– Все будет, только не так все просто, – Иван потрепал по голове парнишку, который подбежал к гостю и с любопытством слушал взрослые речи. – Сына береги, гадалка знает, что говорит…
VI
К этому можно долго готовиться, но придет все как всегда неожиданно. Первый полет и первый проход через Щель. Если получится в первый раз, то, с большой вероятностью и остальные четыре раза пройдут успешно, но случалось всякое, бывало, что и после второго и третьего прохода результат становился нулевым. Иван не боялся смерти. За 20 лет подготовки он
Боли не было. Было ощущение, что после громкой музыки выключили все: и свет, и музыку, и вообще стерли весь мир, сознание и материю. Просто ничего нет, лишь оставалось присутствие, как будто надавили на голову, а потом отпустили, но и самой головы тоже не было. Первым появился свет, очень яркий, но глаза ты закрыть не можешь, потому что этот свет должен попасть внутрь тебя и наполнить, согреть. Свет увеличивался внутри, разливаясь и заполняя какое-то пространство. Уже обретаются конечности и части тела, но ты этого пока не понимаешь, тебе неудобно, ты беспомощен, хочется движения, но лишь ощущаешь щекой что- то мягкое, как часть тебя. Следом появляется запах и первые кусочки памяти. Ты чувствуешь губами материнскую грудь и самый близкий и родной запах женщины, которая тебя родила. На смену запаха тела приходит сладкий вкус молока, оно катится в горло и куда- то внутрь, тепло и вкусно, бесконечно вкусно. Тут же прорываются образы: большая кружка с молоком и румяный пирог на столе, бревенчатая изба, полумрак маленького окошка. Затем память и мысли ускоряются, летят со скоростью света: детство, тренировки, учеба, восстанавливая последние двадцать лет. Ты открываешь глаза и понимаешь, что несешься сквозь толщу атмосферы планеты, силовое поле расталкивает частицы, образуя голубое свечение вокруг капсулы, потом, от перегрузки, закрываешь глаза, срабатывает система торможения, появляется ощущение невесомости и легкий толчок. Все.
Вкус земли помнит каждый, он немного затхлый и скрипит на зубах. Крупный мужик слегка пошевелил голову Ивана ногой. Тот очухался, попытался приподняться на локтях выплевывая землю. Видимо, пытался выбраться из капсулы, но ослабевшее тело не удержалось, и Иван рухнул открытым ртом прямо на землю, губы распухли и болели.
– Первый раз что ли? – как-то безразлично спросил мужик. Речь была едва понятной, но смысл Иван разобрал.
– Угу, – вытирая рот от земли и крови промычал Иван, оглядываясь.
– Вон там ручей, иди набирай и проваливай обратно! – пробубнил мужик, уходя. – Ходят тут, топчут, понимаешь…
Иван еще раз огляделся. Капсула стояла на треножнике, крышка открыта. Вдали виднелся зеленый лес, сзади луг с высокой травой. Местность была неровная, небольшие холмы и естественные отвалы формировали дорожку для узкого ручейка воды. Иван потрогал пояс – фляжка на месте. Время терять нельзя, нужно делать то, зачем прибыл, это первоочередная задача. Иван посмотрел вслед удаляющемуся человеку, но сейчас он вел за руку девочку. Они шагали по высокой траве, отдельные растения достигали девочке до пояса, на вид ей было лет двенадцать-тринадцать. В светлом сарафане и с косой, аккуратно свернутой вокруг головы. В этот момент девочка обернулась и встретилась глазами с Иваном, в ее взгляде возникла тревожность и интерес, но сильный порыв ветра тут же заставил Ивана отвернуться.
«Не отвлекаться. Нужно набрать Воду».
Он отвинтил металлическую крышку от фляжки, осматривая ее, потом пошел к ручью. Вода монотонно шумела, перекатываясь по камням, и блестела под редкими лучами, что вырывались между облаков. Иван встал на колени, чтобы дотянуться до воды, зачерпнул ладонью и поднес к губам. Вода как вода. Но только до того момента, как первые капли коснулись израненных губ. Казалось, что она испарилась – и вода, боль. Иван сделал глоток. И опять ощущение, что она кончилась где-то в горле, не дойдя до желудка. Иван зачерпывал еще и еще, потом двумя руками. Было дежавю, как с тем светом, что наполняет тебя после смерти, будто зарождалась новая жизнь на месте уже имеющегося тела, каждая
Только сейчас, когда капсула стала быстро подниматься вверх, можно было разглядеть всю красоту этой планеты, потому что во время спуска слишком большая скорость, светящаяся плазма вокруг и бешенные перегрузки. А сейчас эта красавица предстала в полном обличии. Наверно, эта планета была больше Земли, возможно такого же размера, но сильно отличалась по внешнему строению и цвету. Если Земля, в основном, голубого цвета за счет атмосферы, преломления света и так далее, то здесь преобладали серебристые и зеленые тона, но самое необычное было в другом. Вода здесь находилась строго посередине, как широкое кольцо, надетое на шар, а от него отходили тысячи больших и маленьких ответвлений по направлению к полюсам, образуя на точках вершин белые ледяные шапки. Планета отдалялась все дальше и дальше, челнок возвращался к выходу из Щели. Обратный проход был безболезненным и даже незаметным. Только когда взору предстал блестящий крейсер Москва, безжизненно стороживший вход в Щель, Иван понял, что возвращение состоялось. Теперь нужно добраться до станции и сдать свой бесценный груз.
Последние лет пятьдесят уже никто не заморачивался преодолением земного притяжения. Через огромный пространственный коридор можно было провозить неограниченное количество массы, с одним лишь условием – масса перемещенного с Земли должна быть равна массе возвращенного. Именно для этого и выкидывали на орбиту ненужную массивную технику – корабли, танки, тяжелые механизмы. На земле они уже были бесполезны даже в качестве металлолома.
Челнок плавно подплыл к платформе, потом его захватила транспортная «кишка», длинной щупальцей присосавшись к корпусу. Наступал важный момент – по практике, очень часто, именно в этот момент, принесенный груз терял все свои свойства, в связи с чем, курьеру рекомендовалось как можно меньше транслировать свои эмоции во вне. Иван шел по длинному полупрозрачному коридору, рукой он прижимал к груди заветную фляжку, сердце тяжело бухало в груди. Он приблизился к терминалу и открутил крышку на фляге, несколько капель попали на руку, от чего было необычно приятно, что уже давало какую- то надежду, что груз в порядке. Вкрутив флягу в разъем на терминале Иван не раздумывая открыл кран, послышалось легкое шипение, а на экране побежала шкала диагностики. Пятьдесят, семьдесят пять, восемьдесят процентов… «Не может быть!» – удивленно прокричал про себя Иван. Девяносто три, девяносто семь, сто! «Сто процентов Вода» – выдал терминал, и Иван обескураженно сел на пластиковый пол… Не может быть…
Первым на Земле его встретил отец, молча крепко обнял, потом посмотрел ему в лицо полными слез глазами, в которых была гордость за сына, боль потраченной собственной жизни и радость, что все это было не напрасно.
– Ты смог. Ты смог за нас всех. Для нас всех! – и еще раз крепко его обнял.
VII
Еще до первого полета.
– А почему именно мы, русские?.. – спросил у отца Иван.
Они сидели в просторной белой комнате со сглаженными углами и светлыми овальными окнами. По центру стояли два стула друг напротив друга, на которых и расположились собеседники.
– То, что в учебниках написано я знаю, – продолжал парень, – что древний ген, его изменения и формирование в процессе воспитания, но ведь, и с этим геном и с обучением не все могут летать за Водой. Ты, к примеру…
Отец немного опустил глаза и погрузился в свои мысли, потом поднял голову и посмотрел на сына.
– Мы изучали всех, всех кто готовился, летал, успешно и не успешно. Разбирали их ДНК на атомы, прогоняли через разные алгоритмы, – издалека начал отец, – ты же знаешь, что помимо базовых генов, есть еще и периферийные цепочки, которые формируются в процессе жизни.