Русский фронтир
Шрифт:
Встреча тоже ничего не гарантирует. Каким-то судам удается уйти, некоторым – отбиться, порою же самим пиратам приходится удирать от реющего над мачтами противника военного флага.
Тут как повезет. Просто если бы каждый поход заканчивался удачей, море давно обезлюдело бы, ибо ни один торговец и ни один моряк не согласился бы идти в него на верную погибель.
В довершение налетевший откуда-то свирепый шторм повредил на бриге рангоут, и команда не смогла утешиться последним возможным средством – пограбить какое-нибудь прибрежное селение.
Единственным
Надо отдать Блохину должное: действовать поспешно он не стал. Вначале он исподволь убедился, что его предположения верны. Даже пару раз вышел на небольшой шлюпке в море, объяснив, что хочет половить рыбу. Над ним посмеялись. Пираты охотно занимались охотой, однако ловить рыбу им казалось предосудительным. Гораздо проще ее отнять в какой-нибудь рыбацкой деревеньке, чем самим трудиться, не зная, будет ли толк от труда.
Но – вольному воля. Все положенное время Блохин старательно работал на ремонте поврежденного корабля, делал кучу других дел, если же ему не хочется отдохнуть – его проблемы.
Когда же Блохин приволок пойманные сетью пуда полтора улова, желающих поесть жареной рыбы набралось порядочно. Ему даже помогли почистить и пожарить, равно как и принесли горячительное, без которого на берегу не обходился ни один обед. Да и в море тоже.
Теперь оставалось ждать удобного случая. До сих пор Блохин демонстративно не удалялся далеко от берега, и любой случайный наблюдатель мог бы подтвердить: пират-рыболов занят лишь проблемами улова, прочее же его не волнует. Разве что еще побаивается быть унесенным в открытое море, но как иначе, если в подобном случае его почти наверняка ждет гибель? Продуктов никаких, воды самый минимум, вокруг же безбрежная морская гладь, в которой нет дорог, сплошные направления.
Случай подвернулся примерно через неделю. Бухта была пуста, лишь стоял ремонтирующийся бриг, на котором столь неудачно сходил Блохин. Соответственно, народа на острове находилась самая малость. А тут как раз объявился один из пиратских кораблей, причем с добычей. Последовала неизбежная всеобщая пьянка, и уже к вечеру пираты поголовно, что называется, не вязали лыка. Благо Лафита как раз не было, и некому было проследить, чтобы хоть кто-то оставался в человеческом обличии.
Блохин пил осторожно, хотя перепить его кому-нибудь из местных пока не удавалось. Тем не менее моряк лишь пару раз в самом начале опорожнил посуду, а дальше больше проливал, чем выпивал, делая вид, что искренне веселится.
Солнце еще не зашло, когда большинство пиратов утихли кто где – в тех позах, в которых их свалил алкоголь. Наиболее стойкие еще что-то горланили вразнобой, уже не слушая друг друга, пытались немелодично орать разные песни да упорно старались влить в себя крепкие напитки, будто для полного счастья им не хватало нескольких полных чарок.
Блохин старательно изображал из себя пьяного, размахивал
Потом на мир упала тьма, и с нею все закончилось. Погасли последние костры. В Кампече наступила тишина, наполненная лишь храпом, редкими вскриками да еще более редким бормотанием тех, кто даже спать молча не умел.
Пиратский городок вымер на некоторое время.
Блохин выждал немного, внимательно прислушиваясь, а затем поднялся и, старательно шатаясь, принялся осуществлять давно намеченный план.
Его шлюпка лежала на берегу за пределами бухты, достаточно далеко от воды, чтобы не унесло приливом.
Оставалась сущая мелочь. Блохин в два приема перенес туда же заранее припасенный мешочек с сухарями, небольшой анкерок с водой и добавил ко всему этому позаимствованный у спящих кусок копченого мяса. До материка было не столь далеко, однако море щедро на всевозможные сюрпризы, и уж лучше обезопаситься хотя бы от части из них, чем потом умирать от жажды посреди раскинувшейся кругом воды, или от голода, не имея возможности как-то приготовить рыбу, даже если ее удастся поймать.
Гораздо труднее оказалось подтащить шлюпку к урезу воды. Обычно кто-нибудь из новых знакомцев помогал Блохину, однако проделать то же самое в одиночку…
Блохин налегал то с одной, то с другой стороны, тянул, толкал, напрягаясь изо всех сил. Хорошо, что сил было много, однако при всем при том моряк едва доволок суденышко до вожделенного моря.
Погода порядком испортилась. Волны накатывались на берег с шумом, норовя слизнуть с песка все, что там могло бы лежать. В душу невольно закралось сомнение: не отложить ли побег до другого момента? Все-таки шлюпка не корабль, да и кораблям далеко не всегда удается справиться со стихией. Сейчас, конечно, не шторм, однако стоит волнению усилиться еще немного, и обычная непогода превратится в бурю.
Но если другого случая в ближайшее время не представится? На памяти Блохина, Кампече впервые был таким сравнительно безлюдным. Обычно здесь отстаивалось несколько кораблей, плюс находился своего рода резерв во главе с Лафитом, а с недавнего времени каждые два-три дня сюда же являлись купеческие суда, старательно перегружавшие в трюмы добытое пиратами. Да и ремонт закончен, и бриг со дня на день может выйти на промысел. Там уже не сбежишь.
Эх, была бы хоть мачта! Тяжеловато будет на веслах!
Блохин вознес молитву Николаю-угоднику, размашисто перекрестился и столкнул шлюпку на воду.
Первые несколько саженей дались с большим трудом. Волны упорно старались вытолкать шлюпку обратно на берег, разок она дернулась, коснувшись днищем песка, и лишь Блохин с его силой сумел как-то совладать с ситуацией, подналечь на весла так, что утлая посудина отошла подальше. А там ее вдруг подхватило и понесло прочь.
Свобода, мать ее!
15