Русский город Севастополь

Шаповалов Сергей

– Как, так – не по калибру? Кто выдавал патроны? – гневно обратился он к Аслановичу.

– Не могу знать, ваша светлость. Я разберусь.

– Так, поздно уже! – взорвался главнокомандующий. – Раньше надо было! Сейчас стрелять нужно будет, а не разбираться.

Меньшиков пыхнул гневом и поехал дальше.

– Выйти из строя, – остановился он перед молодым солдатом с глупым рябым лицом. Тот сделал широкий шаг вперёд. – У этого капсульное ружье.

– Переделанное, – объяснил Циммерман. – Кремневый

замок снят, поставлен капсульный.

– Заряжай! – скомандовал Меньшиков.

Солдат достал из сумки патрон, надорвал его, как положено и высыпал содержимое в ствол, прибил шомполом.

– Наизготовку, огонь! – приказал Меньшиков.

Курок щёлкнул, но выстрела не последовало.

– Капсюль, дурень! – зашипел на него Циммерман. – Капсюль!

Солдат сообразил, достал из нагрудного подсумка капсюль, долго возился, прилаживая его к огнепроводной трубке, наконец, надел.

– Огонь! – вновь скомандовал главнокомандующий.

Капсюль пшикнул, но выстрела опять не было.

– Ничего не понимаю? – пожал плечами генерал Асланович.

– А чего понимать? – гневно усмехнулся Меншиков. – Он патрон не с той стороны надорвал. Сперва пулю загнал, а потом порох насыпал. Вы разве не заметили? Их, хоть, заряжать ружья учили? – указал он на строй солдат.

Главнокомандующий пришпорил коня, не дожидаясь ответа.

– Александр Сергеевич, – догнал его подполковник Циммерман. – Может, резервные полки во вторую линию, за Тарутинским поставить?

– Нет. Пусть в первой стоят, – мрачно ответил Меньшиков.

– Но, по моему мнению, первая линия должна быть из опытных солдат, – посмел возразить подполковник.

– Когда первая линия будет выбита стрелками, вы кого в атаку пошлёте? Своё мнение? – парировал Меньшиков.

Циммерман ничем не мог возразить.

– А это что за пираты? – удивился главнокомандующий, увидев боевые колонны, ощетинившиеся абордажными пиками. Позади строя находились четыре небольших горных пушки.

– Сводный морской батальон, – подсказал адъютант Панаев.

– У стрелков, я вижу, литтихские штуцера?

– Так точно. Недавно прибыли по требованию адмирала Корнилова.

– Поставьте их за Владимирский полк. Как понадобятся, пустим в дело, – приказал главнокомандующий.

– Может, морской батальон, наоборот, выдвинуть вперёд, – несмело предложил Циммерман. – У них новые нарезные ружья.

– Из этих ружей ещё стрелять надо уметь, – возразил Меньшиков. – Зачем они нужны в первой линии со своими абордажными пиками? На пушки взгляните. Откуда они их взяли? К станкам верёвками прикручены. А зарядные ящики из какого хлама сколочены? Впрочем, стрелков можно выделить. Пусть занимают позиции перед Бурлюком.

– Какие будут распоряжение по шестому сапёрному батальону? – спросил адъютант Панаев

– Дома наполнить сеном, хворостом – всем, что может гореть. По приказу пусть подожгут аулы. Мост подготовить к разрушению.

***

Тоскливо смотрелись покинутые дома. Уходя, люди запирали ворота, в надежде, что их жилища останутся нетронутыми. Ворота приходилось ломать, двери выносить. Солдаты закидывали внутрь тюки соломы, доски, хворост.

– Вспыхнет, так вспыхнет, – довольно произнёс ефрейтор Козлов, но потом грустно добавил: – Эх, жалко! Кто-то здесь жил, детей растил, добро наживал…. Один пепел останется от его жизни.

Когда все приготовления были окончены, сапёры спрятались за невысоким каменным заборчиком. Достали трубки и кисеты. Сверху, в лагере оркестр затянул «Коль славен наш Господь в Сионе».

– Шапки долой! – тут же скомандовал ефрейтор Козлов. Солдаты сняли фуражки. Павел последовал их примеру.

– Оркестр Углицкого полка, – прошептал один из сапёров. – Хорошо играют.

– Цыц! – погрозил ему ефрейтор. Когда последний аккорд гимна смолк, он перекрестился и недовольно пробурчал, надевая фуражную шапку: – Могли бы следом что-нибудь бодрящее сыграть.

– Сейчас, тебе хранцузы сыграют, – подшутил кто-то.

Вскоре прибежал сверху от батареи запыхавшийся солдат, узнать, все ли готово.

– Доложите, что аул к поджогу подготовлен, – ответил Павел.

– Что там? – спросил у гонца ефрейтор.

– Все полки выстроились. Пушки зарядили.

– Вот и хорошо.

– Только, знаете что, братцы, – с тревогой в голосе сказал вестовой. – Странное дело: приказано знамёна полков не расчехлять.

– Что за ерунду несёшь? – накинулся на него ефрейтор. – Как это – не расчехлять?

– Вот тебе крест! Полки без знамён стоят. Сам можешь подняться и посмотреть.

– Отправляйся обратно с докладом, – строго приказал ему Павел.

– Ваше благородие, коль он не брешет, что же это такое? – сопел недовольно Козлов. – Как же без знамени можно в бой идти? Оно же святое. Ежели умирать, так под знаменем. Это же, как под образом Господнем, как с покаянием….

– Не знаю я, – раздражённо пожал плечами Павел. – Наше дело – аул поджечь. Об остальном начальство пусть думает.

Он всматривался вдаль, туда, где в утреннем тумане пропадала дорога. Полное умиротворение. Тишина. Может ему только кажется, что он на войне? Это же его первый бой. Много читал, как герои романов переживают свои первые сражения, горят героизмом, дают громкие клятвы… Ничего в душе не почувствовал. Что будет – то будет. Сколько не заглядывал в себя – полная тишина, как в Альминской долине.

Но вдруг до слуха долетел еле различимый треск барабанов. Идут! Отчего-то руки стали дрожать. Павел крепче сжал кулаки, но дрожало все внутри.