Русский город Севастополь
Шрифт:
– Город ещё не готов к обороне, – предупредил Тотлебен.
– Надо ускорить работы, – потребовал Меньшиков. – Меня беспокоит возможность противника ворваться в гавань. – Он пристально посмотрел прямо Корнилову в глаза. – Если сухопутная армия с марша пойдёт на приступ Северной стороны, а вражеские корабли войдут в гавань, город не удержать. Бухту надо запереть наглухо.
– Я прикажу старые корабли поставить на якоря перед входом, – сказал Корнилов. – В случае попытки прорыва, встретим противника батальным огнём.
– Сожгут
– Простите, – не понял Корнилов. – Затопить какие корабли? Сейчас в Севастополе нет больших торговых судов.
– Значит, надо затопить то, что есть – старые военные.
– Военные? – Корнилов подумал, что ослышался. – Как, просто так, без боя?
– Сколько понадобится для разоружения линейного корабля? – спросил Меньшиков вместо ответа.
– Не меньше недели, – подумав, ответил Корнилов. – Но позвольте, если разоружить корабль, он ни на что не сгодится. Разве что, как брандер.
– Снимайте коронады с верхних палуб, по возможности – бомбические пушки. Остальное – все на дно. Недели у нас нет.
– Позвольте хотя бы созвать совет флагманов,– возмущённо попросил Корнилов.
– Зачем? Что это изменит? Как вы иначе перекроете бухту?
– Но это же – боевые корабли! – всё не мог прийти в себя Корнилов.
– Они большие и неповоротливые. Ничем вы не поспособствуете обороне. Достаточно оставить пароходы и включить их в общую оборонительную линию. Прошу вас взять ответственность на себя, Владимир Алексеевич. Мне нужно собрать армию и привести её в чувство. У вас есть ещё предложения? – Не дав Корнилову ответить, он уже переключился на Тотлебена: – Подполковник Тотлебен, что у нас с оборонительной линией?
– На Бельбеке всё почти готово, – доложил тот. – Только позвольте усомниться в её целесообразности.
– Высказывайте, – разрешил Меньшиков, еле сдерживая раздражение.
– Противник превосходит нашу армию вдвое. В случае прорыва обороны, он может войти на наших плечах в город. А это чревато потерей береговых батарей Северной стороны.
– Приму к сведению, – пообещал Меньшиков.
– Александр Сергеевич, ваша светлость, но как же так – взять и затопить корабли? – Не унимался Корнилова. От обиды у него готовы были выступить слезы.
Меньшиков долго молчал, глядя вниз, на бестолковое движение армии по дороге. Встрепенулся и каменным голосом приказал:
– Выполняйте!
***
Опустилась ночь, когда Александр увидел впереди бивуачные костры. Часовой не обратил на него внимания. Офицер на коне, что его проверять? На казака не похож. В темноте форму особо не разглядишь. Пуговицы поблёскивают – и ладно.
За лагерем раскинулось поле. Стояла странная звенящая тишина. Никакие ночные насекомые не стрекотали. Тихо до жути. Александр остановился в нерешительности. И что теперь ему делать?
Внизу бродили огоньки. Александр спустился с холма. Огоньками оказались факела и масляные фонари. Похоронные команды собирала тела убитых.
– Вы кого-то ищите? – спросил голос из темноты.
– Я брата потерял, – ответил Александр. Он, даже, сразу не сообразив, что его спросили по-английски, и он машинально ответил на том же языке.
Перед ним стоял лейтенант флота её величества. Следом подошли два матроса с жестяными корабельными фонарями.
– Я тоже брата потерял, – произнёс глухо офицер. – Он из гвардейского полка. – А ваш из какого?
– Сапёрный батальон.
Александр слез с коня.
– Ничего мы не найдём, – с досадой махнул рукой лейтенант. – Только утром будет ясно.
Он подошёл ближе. Лет тридцати, стройный, подтянутый.
– У вас младший брат? – спросил лейтенант.
– Младший.
– И у меня – младший. Мальчишка совсем. Подвигов захотелось. В полку сказали, что он пропал, как только реку перешли. А вы справлялись о своём?
– Спрашивал. Сказали, что из боя не вышел.
– Вы же из русских, – не удивился лейтенант.
– Да.
– На пароходе служите? От вас углём пахнет.
– На «Владимире».
– Славная посудина. А я на «Одине».
– У старика Скотта? – оживился Александр.
– Вы его знаете?
– Он так же по ночам храпит, что весь корабль содрогается?
– Как пещерный лев! – подтвердил офицер, слабо улыбнувшись.
– Я год проходил на «Одине». Кок Билли-вонючка до сих пор кормит всех подгорелым овсяным пудингом с сыром?
– Точно! Только овсяный пудинг у него неплохо нынче получается. Остальное все – дрянь! Есть невозможно, – ответил лейтенант.
– Но я вас не видел раньше на «Одине», – пытался припомнить Александр.
– Я служил в Ост-индийской компании. Весной завербовался в военно-морской флот. Все из-за брата. Матушка просила присмотреть за ним. Да где же тут?
– Мичман Кречен, – наконец представился Александр.
– Лейтенант Ленг, – пожал руку Александру англичанин. – Вон, там, – указал он в темноту, – складывают убитых солдат. Но я вам не советую смотреть на этот ужас. Можно с ума сойти.
– Где? – Александр кинулся в указанную сторону, спотыкаясь о камни.
Горели смоляные факела, воткнутые в землю. Человек десять сапёров грызли лопатами землю с камнями. За ними лежала бесформенная гора из тел.
– Сюда нельзя! – остановил Александра высокий худощавый офицер. Он преградил дорогу. – Вы кто?
– Мы ищем братьев, – сказал, подошедший следом, лейтенант Ленг.
– Здесь вам нечего делать.
– Но, там…, – показал Александр на тела.
– Там гора костей и мяса в тряпках, и всё это перемешано в зловонную массу. Думаете, вы что-то разберёте? Извините, но я вас не пущу. Среди трупов много холерных. Запашок чувствуете?