Русский, красный, человек опасный.
Шрифт:
***
– Давно я в беспамятстве? – спросил Бойко, вывалившись из темноты. Было страшно больно. Его несли, да какое там несли, скорее – тащили, старик Пахомов и молодая девушка-училка из села Высокое. Бойко никак не мог вспомнить ее имя.
– Молчи, командир, – сказал Пахомов злым голосом.
Бойко замолчал. Каждое изменение положения тела вызывало страшную боль и в какой-то момент он вновь выключился.
Снова он очнулся, когда было темно, и рядом горел огонь. Он был у костра, возле которого лежало или сидело
– Много осталось? – спросил Бойко, превзнемогая боль.
– Немного, – ответил кто-то из темноты. Потом в неясном свете огня возникло лицо старика Пахомова.
– Почто же ты отряд положил, командир?
На лице старика были слезы. Пахомов воевал еще в гражданскую, получил кулацкую пулю из обреза во время коллективизации, при этом два раза из партии исключался – человек был принципиальный, начальству от него, как рассказывали, спокойной жизни не было. У «ворошиловцев» он был за комиссара.
– Сколько осталось? – снова спросил Бойко.
– Все тут, – сказал Пахомов. – Пять человек. Бабы и малолетки ушли к Красильникову – это ежели еще найдут его. Немцы теперь весь Нижний лес будут прочищать. Совсем озверели. Даже самолеты прилетали.
И снова спросил злым голосом:
– Зачем, командир, людей на смерть послал?
– Надо так было, – сказал Бойко. – Людей позови.
Партизаны – с хмурыми, видно даже в темноте, лицами – сели вокруг своего раненого командира.
И он им рассказал. То, что ему рассказал человек с компасом.
***
Что батальон фон Краузе получил из самого Берлина приказ – уничтожить маленькую деревушку Клушино Западной области. Не потому даже, что там партизаны какого-то важного немца убили – как чаще всего бывало, а вот просто уничтожить – и всё. Причуда такая пришла в голову какому-то начальнику в Берлине, в ихнем СД – Управлении безопасности. Чуть ли ни сон приснился фашисту какому-то высокопоставленному – что нужно уничтожить никому не известную русскую деревню на оккупированной территории. Вроде тот фашист мистикой увлекался какой-то восточной. И что-то там в своей мистике увидел, что ему очень не понравилось.
И что героически почти весь погибший отряд имени Клима Ворошилова этот план немецкий сорвал. Потому что фон Краузе во время партизанской атаки потерял своего пасынка – и пришел в такую ярость, что наплевал на бессмысленный приказ из Берлина, и будет теперь весь Нижний лес шерстить – гоняясь и за остатками «ворошиловцев» и за бригадой Красильникова – и про деревню ту забудет. А потом Красная Армия начнет наступление – и станет немцам не до Клушино.
И вырастет в той деревне пацан один, который – вот так же, в апреле месяце, только через почти двадцать лет – полетит к звездами. За атмосферу. Выше неба. И будет первым человеком, который увидит нашу Землю – которая, как известно шар – со стороны.
Все это рассказал человек с компасом – который на самом деле никакой не компас, а устройство к каким-то мудрёным даже для лейтенанта-танкиста РККА названием – от слова темп…, ага, темпоральное – и сделано оно для перемещения во времени. Потому что люди из будущего узнали, что произошла временная ин-тер-фе-рен-ция – тоже еще словечко, какой-то сдвиг
Поэтому нужно – уже немедленно – идти на перехват батальона фон Краузе и отвлечь его мясников от деревни Клушино.
Не поверил сначала Бойко тому человеку, но чем больше тот рассказывал – тем больше лейтенанту казалось, что он говорит правду. А рассказывал он разное и удивительное – и про будущее, которое наступит, про всемирный коммунизм, который – с отступлениями и поражениями, но построят, и про прошлое, в том числе и о самом лейтенанте, да такие вещи, о которых никакой немецкий шпион – если принять человека за немецкого шпиона, знать бы не мог. А потом человек попросил дать ему компас. Бойко – ошарашенный рассказом – разрешил.
– Лейтенант, – сказал человек. – Тебе решать. Я понимаю, чего прошу – отправиться на верную смерть. И тебе самому, и свой отряд отправить. Но у нас другого варианта не получилось придумать – а временные волны хоть и инертны, но необратимы. И вмешательство должно быть именно таким. Локальным. Без побочных афтерэффектов (человек заметно торопился и слов уже не выбирал). Не я тебя прошу. Человечество будущего. Вот тебе доказательство, что я правду говорю.
Человек нажал какую-то кнопку на своем «компасе» – и исчез. Был – и нет. Только пачка махорки на столе, спички, да кусок хлеба на тряпице.
Через несколько минут в «курятник» заглянул Береснев – видать, испугался наступившей тишины.
– Палыч, а где мужик? – удивился.
Бойко задумчиво посмотрел на него.
– Ушел.
– Как ушел? А кто он был-то?
– Важный это человек. Из самого Центра.
– Во как… А чего я не заметил, как он выходил? – все еще недоумевал Береснев.
– Надо так, – жестко подвел черту Бойко. – Значит так, выступаем немедленно. Собирай людей.
***
Силы иссякли от рассказа и лейтенант отключился. Просто уснул. И уже глаза не открыл, потому что утром умер, не приходя в сознание – училка из села Высокое пыталась сделать что-то – но что она могла сделать?
Командира схоронили тут же, у костра, старик Пахомов ножом у ближайшего дерева обозначил пятиконечную звезду – если вдруг жив кто останется и могилу найти чтобы смог, а потом партизаны отправились искать бригаду Красильникова. Услышанное не обсуждали – каждый решил для себя, что умирающий лейтенант просто бредил.
Над головой пару раз пролетали немецкие самолеты. Но партизан немцы увидеть не могли – их, как всегда, оберегал лес. Суровый смоленский лес – столетиями защита и оборона для своих. И всегда такой злой к чужакам.