Русский металл
Шрифт:
Лиза беспомощно посмотрела на папоротник в горшке.
— Он ничего пока не знает, — тихо ответила она. — Моему открытию всего несколько дней, и я до сих пор не могу до конца поверить в то, что мне удалось совершить… Лаборант убедил меня ничего не рассказывать доктору Мартинову до его выступления — по крайней мере, не проверив еще раз. Мы боялись шумихи в СМИ…
— Пожалуй, вы правы, — согласился Кинжалов.
— У тебя есть причина сомневаться в результатах? — спросила Лариса.
Лиза покачала головой:
— Мы раз десять повторили реакцию, так что я на сто процентов уверена, что катализатор подходит.
— Пора действовать! — уверенно сказала Лариса. — Завтра же сообщи Мартинову, а я тем временем пущу слух о твоем открытии. Потом попробую организовать личную встречу с президентом.
— С президентом? — ахнула Лиза.
— Разумеется. Нам понадобится приказ главы исполнительной власти, чтобы запустить производство до того, как будет выделено финансирование. Президент прекрасно понимает, насколько остра проблема утилизации углекислого газа. Если решение уже существует, он наверняка отреагирует незамедлительно!
Лиза ошарашенно промолчала, пытаясь осознать происходящее, потом медленно кивнула.
— Ты, как всегда, права! Я завтра же расскажу обо всем доктору Мартинову.
Кинжалов уплатил по счету, и все трое двинулись к машине. Обратная дорога прошла почти в полном молчании — их мысли были поглощены огромной важностью открытия. Подъехав к дому Лизы, Лариса выпрыгнула из автомобиля и крепко обняла подругу.
— Я так тобой горжусь! Помнишь, в колледже мы все шутили про спасение мира? — улыбнулась она. — А ведь тебе это действительно удалось.
— Спасибо, что поддержала в трудную минуту, — ответила Лиза. — Спокойной ночи, Кинжалов.
— Не забудьте — завтра утром я завезу вам результаты наших морских исследований.
Едва Лариса забралась обратно в салон, Кинжалов включил первую скорость и рванул с места.
— Квартира или ангар?
— Сегодня пусть будет ангар, — ответила Лариса, крепко прижимаясь к мужу.
Кинжалов улыбнулся, направив «Оберн» к старому военному аэродрому. Поженившись, Петр и Лариса сохранили свои холостяцкие апартаменты. У Ларисы был модный городской особняк на Рублевке, однако большую часть времени она проводила в эклектичном жилище мужа.
Добравшись до аэродрома, Петр свернул на пыльную проселочную дорогу, ведущую к неосвещенному участку аэродрома. Он миновал электрический шлагбаум и подъехал к старому ангару, которому на вид было несколько десятков лет. Набрав на дистанционном пульте код, Кинжалов отключил сигнализацию, открыл боковую дверь и зажег свет. Многочисленные лампы осветили огромное пространство, похожее скорее на транспортный музей, чем на жилой дом. По центру помещения стояли десятки отполированных до блеска антикварных автомобилей. Вдоль стены на настоящих рельсах вытянулся пульмановский железнодорожный вагон. Рядом с ним — чугунная ванна с подвесным мотором и ветхий надувной плот с самодельной каютой и мачтой. Фары «Оберна» высветили два самолета, стоявшие в задней части ангара: советский «У-2» и немецкий реактивный «Мессершмит-162». Самолеты, как и другие экспонаты коллекции Кинжалова, достались ему в память о предыдущих приключениях. Даже нелепая ванна и плот напоминали о смертельной опасности и утраченной любви, и глядя на них, Кинжалов нередко задумывался о бренности бытия.
Припарковав «Оберн» рядом с «Роллс-Ройсом» «Серебряный призрак» 1921 года, который Кинжалов еще реставрировал, он выключил двигатель. Лариса дождалась, пока закроется автоматическая дверь, и спросила мужа:
— Интересно, как бы мои избиратели отнеслись к тому, что их Депутат живет в заброшенном ангаре?
— Наверняка пожалели бы тебя и как следует расщедрились! — рассмеялся Кинжалов.
Он взял жену за руку и повел в квартиру по винтовой лестнице. Воспользовавшись своим новым статусом, Лариса убедила Петра перестроить кухню и сделать еще одну комнату, в которой она могла бы работать. Однако больше ничего менять не стала — ни морские пейзажи, висевшие по стенам, ни латунные иллюминаторы, ни прочие диковинки, желая сохранить царивший здесь дух свободы и приключений.
— Думаешь, открытие Лизы позволит обратить глобальное потепление вспять? — спросила Лариса, разливая по бокалам пино-нуар с романтичным названием «Арктический туман».
— При наличии необходимых средств возможно многое. Разумеется, одно дело — лабораторные исследования, и совсем другое — запуск массового производства. Тем не менее главные трудности позади — у нас есть способ решения проблемы.
Лариса подошла к Кинжалову и подала ему бокал.
— Как только об открытии узнают, поднимется шумиха, — заметила она, уже предвидя возможные осложнения.
Кинжалов обнял жену за талию и притянул ее к себе.
— Ничего страшного, — усмехнулся он. — Впереди у нас целая ночь, а там пусть себе беснуются.
14
Подбросив Ларису к станции метро в аэропорту, откуда она могла доехать до Думы, Кинжалов направился в штаб-квартиру НИИПИ — высокое здание из стекла и бетона на берегу реки. Там он взял копию исследования уровня карбонизации Мирового океана, вернулся к машине и поехал. Стоял погожий весенний день. До изнурительного жаркого и дымного лета, когда горожане вспоминают, что столица построена на торфяных болотах, оставалось еще несколько недель. Утро выдалось теплым, но ехать с открытым верхом было пока комфортно. Кинжалов понимал, что лучше поберечь машину и поставить ее в ангар к остальным экспонатам своей коллекции, однако ему очень хотелось прокатиться на кабриолете. Старый автомобиль оказался невероятно проворен, к тому же другие водители, изумленно глазевшие на изящные линии антикварного «Оберна», оставляли ему достаточно места для маневра.
Кинжалов и сам был ходячим анахронизмом: он питал глубокую привязанность к старым самолетам и автомобилям, словно всю жизнь среди них прожил. Впрочем, почти с той же силой его влекло море и тайны подводных глубин. Петра вечно манил ветер странствий, он никогда не мог долго усидеть на одном месте. Вероятно, именно обостренное восприятие старины позволяло ему решать загадки современности, находя ответы в далеком прошлом.
Лаборатория прикладной экологии расположилась на тихой улочке рядом с парком, недалеко от ливанского посольства. Кинжалов оставил машину под окнами трехэтажного кирпичного здания, сунул папку с отчетом под мышку и направился к дверям. Охранник на входе выписал временный пропуск и объяснил, как найти кабинет Лизы на втором этаже.
Кинжалов прошел к лифту и увидел, как из него вышел уборщик, толкая перед собой тележку с мусором. Одетый в серый комбинезон широкоплечий мужчина бросил на него пронзительный взгляд и расплылся в добродушной улыбке. Кинжалов пожал плечами, зашел в лифт и надавил кнопку. Терпеливо дождавшись, пока кабина поднимется на второй этаж, он услышал тихий звон, но двери так и не открылись: мощный толчок швырнул Петра на пол.
Взрыв прогремел примерно в сотне футов, однако все здание содрогнулось, словно от сейсмического удара. Лифт завибрировал, свет замигал и погас. Потирая шишку на затылке, Кинжалов поспешно вскочил на ноги и нащупал панель управления. Ни одна кнопка не действовала, поэтому он нашарил линию стыка и с силой разжал дверные створки. Как оказалось, лифт всего на метр не доехал до нужного этажа. Петр потянулся, раздвинул внешние двери, взобрался на площадку и увидел ужасающий разгром.