Русский Париж

Бурлак Вадим Никласович

Отчаявшись, Мария заявила офицеру, что отныне остается в Бастилии, пока не будет освобожден ее возлюбленный. Начальник тюрьмы приказал вывести баронессу за пределы крепости, но упрямая визитерша непостижимым образом исчезла. Ступила за порог кабинета и — пропала.

Охрана обыскала каждый закоулок Бастилии, однако загадочную посетительницу так и не обнаружила. Стражники утверждали: крепость она не покидала.

Лучше не вспоминать

Обескураженный начальник тюрьмы постарался, чтобы руководство не узнало о случившемся. Но чем сказочней происшествие, — тем трудней его утаить.

И через несколько дней восторженные русские, показывая вновь прибывшим в Париж соотечественникам Бастилию, с упоением сообщали о трагедии Марии Меншиковой и о том, как «незримая, она каждую ночь обходит коридоры тюрьмы и является в камеру к возлюбленному».

Однако даже самые большие любители преданий и легенд, возвратившись в Россию, не вспоминали необычную обитательницу Бастилии — Марию Меншикову.

Даже во времена Екатерины II русские подданные опасались это делать. Мало ли какая еще самозванка объявится в Европе? Хоть и была бы дочь Александра Даниловича немощной старухой, доживи она до правления государыни Екатерины Алексеевны, а все равно повторять легенду боялись. Кто знает, как отнесется к этому императрица…

Незадолго до разрушения Бастилии парижане высказывали недоумение:

— И что это русские повадились к мрачным стенам?.. Что надеются там увидеть?..

После сообщения Людовику XVI о захвате народом Бастилии, король воскликнул:

— Но это же бунт!..

Придворный ответил:

— Нет, Ваше Величество, — это революция!..

Когда в июле 1789 года знаменитая тюрьма была взята восставшими, а впоследствии разрушена, парижане — любители мистики заявляли:

— Русские сглазили Бастилию…

Глава пятая

«Прости, Париж-батюшка!..»

Все языки обладают большими или меньшими недостатками: это неровная поверхность, из которой рука искусного художника умеет извлечь пользу.

Франсуа Вольтер

Слово не есть наша произвольная выдумка: всякое слово, получившее место в лексиконе языка, есть событие в области мысли.

Василий Жуковский

Ранний визитер

На рассвете сторожей Парижской Ратуши переполошил настойчивый стук в парадную дверь.

«Видимо, какой-нибудь взбалмошный начальник решил проверить нашу бдительность, — подумали служивые. — Однако не понятно, почему этот проверяющий не воспользовался колокольчиком у входа?..».

Каково же было удивление взбодрившихся сторожей, когда на пороге, вместо важного чиновника, они увидели странного субъекта.

Помятый, неприглядный, неизвестно какого роду-племени, визитер широко взмахнул руками, словно хотел обнять разом всех служивых Ратуши.

Но, очевидно, устыдившись своего порыва, он лихо сплюнул в сторону, отер губы рукавом и весело заорал:

— Что, проспали, черти картавые?!.. Ну-ка, хватайте поклажу и в мои покои несите! Да Федьку немедля будите!.. Скажите: Кузьмич пожаловал!.. То-то обрадуется, шельмец кудрявый!..

Но громогласные распоряжения раннего визитера не возымели действия. Увы, русский язык был неведом стражам столичной Ратуши. Поначалу они хотели скрутить возмутителя спокойствия, но ящики и мешки за его спиной остановили справедливое негодование.

Поклажу, видимо, только что выгрузили из повозки. Ее вид еще больше озадачил сторожей. Случалось, ночные кутилы пытались вломиться в Ратушу. Но тащить с собой ящики и мешки никому из них не приходило в голову.

Сторожа учтиво попытались выяснить: отчего так взволнован месье, что понадобилось ему в ранний час в солидном учреждении и зачем он приволок сюда столько вещей.

Рассудительный тон служивых смутил громкоголосого пришельца. Он недовольно поморщился и полез рукой в кису из желтой кожи, висевшую у него на животе.

Сторожа замерли, с любопытством ожидая, что же будет извлечено из старомодного дорожного мешочка.

Наконец визитер достал завернутый в тряпицу свиток:

— Ну-ка, поглядите, нерасторопные-непонятливые!..

Служивые развернули свиток и дружно склонились над ним. Лишь теперь им стало ясно, откуда явился загадочный гость. Хоть предъявленный документ был на непонятном русском языке зато сверху и снизу листа бумаги красовались разрешения от коменданта Дюнкеркского порта, таможенного начальства и еще каких-то чиновников, написанные по-французски.

— Значит, месье — русский негоциант!..

— А к нам прибыл торговать?.. — Разом заговорили сторожа.

— Ни бельмеса не пойму!.. Но вроде бы теперь верно лопочете, — радостно засмеялся гость. — Рюс… рюс негоциант… Дошло наконец остолопы!.. Давайте, живехонько, мои покои показывайте в ваших чертогах. Зря, что ли, я в Петербурхе отвалил вашему Федьке пол-шапки серебряных рублей?..

В ожидании переводчика

Сторожа тем временем обменялись мнениями:

— От этого нахального негоцианта мы сами не отвяжемся…

— Полицию надо вызывать…

— Не стоит с ней связываться: вдруг этот русский натворил чего-нибудь в Париже, а нас начнут таскать как свидетелей…

— Господа, предлагаю вызвать моего племянника. Поль поможет нам: он четыре года работал в Москве гувернером. Недавно только вернулся. Тем более живет он неподалеку, рядом с башней Шатле…

«За Федькой небось помчался, — подумал купец, глядя, как поспешно удаляется один из сторожей. — Эх, Париж, Париж, — хоть и почтенный город, а все здесь не по-нашенски…»