Русский Париж

Бурлак Вадим Никласович

Гость обернулся к сторожам:

— Эй, служивые, а питейные-то заведения у вас поблизости имеются?.. У нас ведь как говорят: «Ходи в кабак, вино пей, сволочь бей — будешь архирей», «Сон да баба, кабак да баня — одна забава»!..

Сторожа разом улыбнулись и стали кивать:

— Да, да, месье…

— Понимаете, когда не ленитесь! — похвалил купец.

Но французы тут же зашептали друг другу:

— О чем этот русский вопит?..

— Видимо, какие-то непристойности…

— Главное — чтобы королевскую семью не затронул…

— Интересно, а что у него в ящиках и мешках? Каким товаром решил удивить Париж?..

— А учтет ли он наши хлопоты?..

— Говорят, русские — народ щедрый. Долго хранить деньги не любят. Глядишь, и нам перепадет, за беспокойство и почтительное отношение…

Просто Кузьмич

Наконец вернулся гонец в сопровождении заспанного молодого верзилы.

— А где же Федька?!.. — воскликнул купец.

Но вопрос остался без ответа.

Молодой француз озабоченно взглянул на русского, потом — на его вещи и представился.

— Ну, наконец-то хоть одну грамотную голову повстречал в Париже!.. — обрадовался купец. — А то по-людски и поговорить не с кем. Значит, величать тебя Полем — по-нашему, Павлуха. А меня можешь без церемоний, по-простецки, именовать Кузьмичом.

Француз кивнул:

— Простите, месье Кузьмич, вы упоминали какого-то Федора…

— Федька — приятель мой, — живо пояснил Кузьмич и удивился: — Разве ты не знаешь его? Он же из ваших, из французов!.. Торговую компанию мы с ним затеяли. Вот в этих чертогах Федька снял для меня и покои, и погреба… А сам, шельма, пообещал — и не встретил! Загулял, поди, сорванец! Он и в Питере был мастак по этому делу…

Поль нахмурился и озабоченно взглянул на собеседника:

— Кажется, вас, месье Кузьмич, ввели в заблуждение. В доме, на ступенях которого мы стоим, никогда, никому не сдавались помещения. Ведь это же Ратуша!..

Купец хитро подмигнул французу:

— А то я, олух царя небесного, не знаю, что это за хоромина!.. Федька толково мне все объяснил: господин Ратуш — его свояк, вот он и определил здесь местечко для торговых дел. Коль не веришь, погляди сам… Федька своей рукой записал.

Кузьмич поспешно запустил руку в кису и извлек книгу в красном сафьяновом переплете:

— Вот заветный мой бытейник. Всегда ношу его с собой. Ну-ка, убедись, душа недоверчивая!..

Поль от изумления не нашел, что ответить, и машинально уставился в раскрытую книгу. Прочитанное привело его в еще большее замешательство.

— П-п-позвольте… — Француз оторвал взгляд от страницы бытейника. — Вы хоть сами видели, что ваш приятель написал?..

— Вот чудак-человек!.. Как же я ненашенские словечки разберу? — хохотнул Кузьмич. — Видать, нерасторопный ты малый, коль Федьку не знаешь. Он ведь заявлял, что в славной столице его каждая синьора и синьор знают…

— Вы сказали: синьора или синьор?.. — перебил Поль.

— Ага…

— Так ваш приятель, верно, итальянец!.. И подписался он — Франческо…

— Ну, пущай, итальянец, — кивнул Кузьмич. — Главное — отыскать его побыстрей, а то устал я с дороги.

— Может, синьор Франческо под славной столицей не Париж, а Рим имел в виду?.. — не обращая внимания на слова собеседника, невозмутимо продолжил Поль.

— Да по мне все равно: что Рим, что Париж. Помоги, любезный, отыскать прохвоста Федьку. В долгу не останусь, — стоял на своем Кузьмич. — Значит, говоришь, итальянец мой приятель. А я-то думал: раз Франческо — значит, француз. Ну и прыткий, шельма!.. Он даже всяческие французские слова понаписал мне в бытейнике…

Кузьмич радостно взглянул вверх и, словно прочитав в небесах, провозгласил:

— «Ультра вирес!..». Что по-вашему, Павлуха, означает: «За пределами всяческих сил!..».

Поль сокрушенно покачал головой:

— Месье Кузьмич, я, конечно, знаю латынь, но в вашем исполнении она выходит за пределы понимания. Уж лучше говорите по-русски.

Кузьмич обиженно пожал плечами:

— Выходит, зря старался — учился по-вашенски лопотать… «О темпра, о морес!..».

— Но это же латынь!.. У нас, в Париже, быть может, один из тысячи ею владеет, — терпеливо пояснил Поль. — Вы — в современной Франции, а не в Древнем Риме, находитесь!

— Опять ты за свое! — огорчился Кузьмич. — А по мне: хоть в Индии — в Китае, с Персией в придачу!..

«С Россией не пропадешь!..»

С трудом удалось Полю убедить нового знакомого отказаться от затеи поселиться в Парижской Ратуше и отыскать там ловкача Федьку.

А когда Кузьмич наконец понял, что был обманут прохвостом и не состоявшимся компаньоном, посокрушался минуту-другую, побурчал, отчаянно сплюнул и весело подмигнул Полю и сторожам:

— Ну и шут с ними: и с проказником Федькой, и с вашей Ратушей! Пора за дело приниматься. Кислые щи — это вам не пилюли!.. Не вовремя откупоришь — сами на волю вырвутся!..

Что такое щи и почему они должны вырываться на волю, — не знал даже Поль.

Сторожа слегка приуныли. Они надеялись вдоволь посмеяться над забавным русским: думали, что, осознав свое положение, тот начнет истошно вопить, рвать на себе волосы. Но веселого представления не получилось. Зато Кузьмич подарил каждому по серебряному рублю:

— Гуляй, Париж!.. Не грусти, Франция!.. С Россией не пропадешь!.. А коль пропадешь — то весело!..

Служивые тут же, на глазок, определили значимость монет. Уныния — как не бывало!..

Товар в черных бутылках

Кузьмич со своим багажом разместился в дорогом отеле «Жанетта», неподалеку от Гревской площади.

Вышло как-то само собой, без всякой договоренности: Поль внезапно стал помощником и переводчиком русского купца. Француз даже не поинтересовался, долго ли ему придется исполнять эти обязанности и сколько он получит за свои труды.