Русский Париж
Шрифт:
Снова зазвучали выстрелы. Несколько пуль продырявили днище суденышка беглецов. Хлынула вода.
Поручик понял: от погони им не уйти…
— Прыгай за борт и плыви к берегу! — крикнул он девушке. — Я задержу их!..
Но Элен упрямо тряхнула головой и выхватила у него второй пистолет:
— Я остаюсь!..
Выстрелы с реки переполошили жителей парижской окраины. На берегу Сены собрались любопытствующие. Утренний туман не давал им как следует разглядеть короткое сражение на реке.
Все же люди на берегу увидели, как пули сразили беглецов. Мужчина и женщина почти одновременно упали в полузатопленную лодку. От этого падения она накренилась, зачерпнула воду и через несколько мгновений вместе с погибшими пошла ко дну.
Погоня почему-то замешкалась.
А когда лодки с вооруженными людьми подплыли к месту трагедии, достать тела убитых оказалось невозможным.
Через пару дней Аракчееву докладывали о недавних событиях, произошедших в армии Наполеона и на занятой им территории Франции. Сообщили и о гибели русского офицера, во время перестрелки на реке.
Адъютант назвал его фамилию и имя и сделал паузу. Ведь, по слухам, убитый в Париже поручик — незаконнорожденный сын графа.
Услышав весть, Алексей Андреевич склонил голову и, после минутной паузы, поинтересовался:
— Сколько лет было поручику?..
— Двадцать один-двадцать два года, — поспешно ответил адъютант.
— Еще один русский навечно остался в Париже… — медленно произнес Аракчеев и тут же деловито приказал: — Продолжайте!..
По реакции генерала адъютант так и не понял, являлся ли погибший офицер сыном графа, или родство им приписала молва.
В день гибели на реке поручика и его возлюбленной о происшествии доложили и Наполеону.
— Значит, русские все же остались в Париже? — деловито поинтересовался он, тут же махнул рукой и, не дожидаясь ответа, укоризненно заметил: — Могли бы не трогать влюбленных… Кому нужна их гибель?..
Наполеон сделал паузу и грустно усмехнулся:
— У известного изречения «Когда говорят пушки — музы молчат…» есть продолжение: «…и о влюбленных забывают…».
А через несколько дней и Бонапарту стало не до воспоминаний о влюбленных.
Завершились его знаменитые «Сто дней».
Битва при Ватерлоо. Поражение. Снова предательство сторонников и друзей. Бегство. Вторичное отречение от престола и вторая реставрация Бурбонов. Ссылка Бонапарта на остров Святой Елены…
«…Неизъяснимые чувства и мысли волновали меня, когда в семь часов вечера мы въехали в предместие Парижа.
Уже мы в воротах Сен-Мартен, на бульваре, в улице Сент-Оноре, среди шумной столицы! Толпы народа бегут за нами. Парижане не полагали так скоро увидеть Императора Александра…
Многие смотрят на Государя и не узнают его; а потом, подобно человеку, заключенному в мрачную темницу, который впервые по освобождении видит дневное светило, парижане взывают в восторге: «Вот Александр! Вот наш избавитель!». Восклицания радости сопровождали Государя до дворца Элизе-Бурбон, назначенным для Его пребывания.
Через полчаса приехал в Элизе-Бурбон король Французский приветствовать Государя с прибытием в Париж…
Монархи расстались ласковее и дружнее, нежели встретились, вероятно, потому, что Король нашел средства извиниться в неприязненной политике своей относительно России…
Крестьяне соседних к Парижу селений, которые пригнали в столицу скот свой и перевезли туда лучшие пожитки из опасения, чтоб они не достались в руки победителей, узнав о прибытии Государя, немедленно начали возвращаться в жилища свои.
Конечно, ничто не может сравниться с торжественным вступлением Императора Александра в Париж, в прошлом году, когда, после невероятных пожертвований, усилий и превратностей судьбы, вводил Он туда победоносную Свою армию и был встречен ожидавшим Его миллионом жителей, но нынешнее прибытие Его Величества в столицу Франции останется не менее памятным.
Не бывало примера в летописях мира, чтобы Монарх въезжал в столицу неприятельскую без единого воина и с малым только числом приближенных особ, чтобы час Его вступления сделался залогом общего спокойствия, и побежденный народ, говоря о своем победителе, воззвал: «Наш избавитель прибыл: мы спасены!».
Возможно, многие посчитают, что Александр Иванович Михайловский-Данилевский в своих записках чересчур восторгается императором Александром I. Действительно, современные «придворные» льстят несколько по-иному, чем в XIX веке.
Русский монарх вошел второй раз победителем в Париж без своего войска, — в этом Михайловский-Данилевский ничего не приукрашивал. А еще он и другие участники пребывания Александра I в Париже летом 1815 года отмечали, что французская столица сильно изменилась всего за каких-то четырнадцать месяцев.
Да, был триумф, ликование, улыбки французов и цветы, льстивые речи и уверения. Остались те же улицы, бульвары, дома и парки. И все же Париж встречал русских не так, как год назад.
Возможно, виной тому была политика новых правителей Франции.
«Недолгая мирная тишина»
Мир — это промежуток между двумя войнами.
К революциям ведут не созидательные творческие процессы, а процессы гнилостные и разрушительные. Революциям предшествует процесс разложения, упадок веры, потеря в обществе и народе объединяющего духовного центра жизни.