Русский Париж
Шрифт:
Ощущение, что у него теперь нет родного дома, а лишь «наемный», до конца жизни мучило Ивана Алексеевича.
В апреле 1920 года благодаря содействию и денежной помощи давних приятелей — Марии и Михаила Цетлиных — Бунин с супругой смогли приехать в Париж.
Два месяца Иван Алексеевич и Вера Николаевна жили у Цетлиных, а затем сняли квартиру на улице Жака Оффенбаха. Через год переехали в другую.
В отличие от своих соотечественников, обосновавшихся в Париже, Бунин не был уверен, что большевистский режим в России вот-вот рухнет. Лишь робко теплилась мечта… Последняя надежда на изменение политического строя на Родине улетучилась для него после подавления Кронштадтского восстания моряков в 1921 году.
Но Бунин не впадал в отчаяние — продолжал писать и участвовать в общественной жизни русских эмигрантов.
Вскоре в Париже вышел его сборник рассказов «Господин из Сан-Франциско». Книга была тепло встречена читателями и французской прессой. О Бунине писали, что он «…настоящий русский талант, кровоточащий, неровный и вместе с тем мужественный и большой. Его книга содержит несколько рассказов, которые по силе достойны Достоевского». Другая парижская газета отмечала: «Весь талант Бунина бесспорно очень велик, он рисует перед нами картину всего человечества в целом и русского народа в частности…».
О родине и о ее проблемах Иван Алексеевич помнил постоянно. Конечно, не случайно именно к нему приходили из России трагические послания с просьбой опубликовать их в Европе: «призыв русских матерей» к Западу спасти их детей от голодной смерти; и «обращение группы русских литераторов к писателям мира».
Это обращение завершалось словами: «Мы лично гибнем. Многие из нас уже не в состоянии передать пережитый нами страшный опыт потомкам. Познайте его, изучите, вы, свободные! Сделайте это — нам легче будет умирать».
Бунина потрясли и «призыв русских матерей», и «обращение русских литераторов». А вот западную прессу не встревожили, не заинтересовали.
«Во Франции я жил первое время в Париже, с лета 1923 г. переселился в Приморские Альпы, возвращаясь в Париж только на некоторые зимние месяцы…
Ах, если бы перестать странствовать с квартиры на квартиру! Когда всю жизнь ведешь так, как я, особенно чувствуешь эту жизнь, это земное существование как временное пребывание на какой-то узловой станции».
Бунин не жаловался, он лишь доверял свои мысли читателям и друзьям.
Кто окружал его в Париже из соотечественников? Из маститых литераторов наиболее близкими стали Борис Зайцев, Надежда Тэффи, Федор Степун, Марк Алданов…
Недоброжелательно относились к Бунину Зинаида Гиппиус, Дмитрий Мережковский, Марина Цветаева, Иван Шмелев.
Известно, что творческая эмигрантская среда не находит единства не только по политическим взглядам. Ее нередко разъедает заурядная зависть. Одних публикуют — других нет, творчество одних освещается в прессе, о других — молчание. Так что успешная литературная деятельность Бунина раздражала некоторых коллег-соотечественников. Тем более что Ивана Алексеевича высоко ценили многие западные писатели: Ромен Роллан, Анри де Ренье, Райнер Мария Рильке, Томас Манн, Андре Жид, Франсуа Мориак, Рене Гиль и другие.
Несмотря на некоторые разногласия с Буниным, Ромен Роллан писал о нем: «…какой гениальный художник! И, несмотря ни на что, о каком новом возрождении русской литературы он свидетельствует! Какие новые богатства красок, всех ощущений!».
Другой знаменитый французский писатель Андре Жид обратился к Ивану Алексеевичу: «Дорогой Иван Бунин, Франция может гордиться тем, что стала вашим убежищем в изгнании».
24 февраля 1924 года в Париже Бунин выступил с речью «Миссия русской эмиграции». Он заявил, что эта миссия заключается в спасении и сохранении духовных основ русской культуры и нации.
Прозвучавшими в речи писатели идеями пронизаны и прозаические, и поэтические его творения. С этим соглашались друзья и даже недруги Бунина.
Автор воспоминаний о деятелях русской культуры и литературы Сергей Владиславович Каменский, публиковавшийся под псевдонимом Владиславлев, был хорошо знаком с Буниным. Он оставил запись о днях, когда в 1933 году Ивану Алексеевичу была присуждена Нобелевская премия по литературе. Запись он сделал со слов жены Бунина Веры Николаевны.
«…Иван Алексеевич потерял голову с самого начала. Как пошли эти телефонные звонки да телеграммы… А за доставку телеграмм нам приходилось всякий раз платить по 5 франков.
На другой день, как мы узнали о присуждении премии, явился к нам какой-то странный господин и принес с собой огромный пакет. Он отрекомендовался шведским писателем X., а в пакете он принес свои драмы. Объяснил, что драмы замечательны, но их нигде не хотят играть. Поздравил с присуждением премии Нобеля и выразил надежду, что отныне Бунин возьмет его на свое попечение. С трудом удалось собрать в доме 20 франков и выпроводить талантливого драматурга. Потом пошли письма соотечественников…
Сразу вся русская Ривьера пришла в движение, всем срочно понадобилось куда-то ехать, и Бунин должен покупать всем билеты на проезд. Потом последовали разные выгодные предложения…
Словом, прежних покоя и тишины в Грассе как не бывало, атмосфера стала нервной, беспокойной, Бунину уже не сиделось, сорвался с места, покатил в Париж… Начались завтраки, обеды, банкеты, поздравления, чествования…
Денег Иван Алексеевич раздал и потратил кучу. Говорит, что нельзя было отказать, — все друзья. Ате требуют с него так, как будто права их на это неоспоримы. Вот на днях, например…. приходит к Ив. Ал-чу писатель Р. и говорит: «Как я волновался, И. А., что Вы не вернетесь до 15 января. Чем же бы я тогда заплатил за квартиру!».
Ив. Ал. против такой наивности безоружен: и денег дал, и еще завтраком угостил. О эти угощения! Сам болен и есть уж не может, а угощать должен. Сидит, смотрит, как другие едят, и — платит. Пожертвовал он на союз писателей и журналистов (организация русских литераторов в Париже. — Авт.)сумму немалую. Тем не менее приносят ему еще два билета на их вечер. Он дал 200 фр. Посланный удивленно спрашивает: «И это все?».
Что Вы на это скажете? Таковы братья-писатели. А как его одолевают посторонние…