Русский Париж

Бурлак Вадим Никласович

Именно в Париже Александр Иванович задумал написать большую книгу о животных. Однако удалось для этого цикла создать лишь один рассказ — «Ральф».

— Кажется, катится колесо времени, а куда повернет в следующее мгновение, что сметет на своем пути, — никто толком не знает… — говорил близким Александр Иванович.

О повести Куприна «Колесо времени» критики отозвались весьма сдержанно. Большинство соотечественников в Париже не читали ее.

В 30-х годах прошлого века русская эмиграция чаще говорила не о творчестве Куприна, а о его судьбе и поступках. Даже не любивший сплетен и дурно отзываться о своих знакомых Владимир Набоков писал: «В тридцатых годах помню Куприна, под дождем и желтыми листьями поднимающего издали в виде приветствия бутылку красного вина…».

Действительно, «колесо времени» совершило роковой оборот. Те из русской эмиграции, кто недавно восторгались его повестями и рассказами, стали больше судачить о неприятных эпизодах из жизни Александра Ивановича.

А может, во всех бедах виноваты эмигрантская среда и чужая страна?..

Слабая надежда — найти причины собственных ошибок не в себе самом… Но она все же накрепко засела в сознании Куприна.

— А что если сменить Париж на Москву?.. Вдруг снова заиграет вовсю творческая силушка?.. Кто бы ни топтался по родимой земле, а она все равно остается родной. Вон Алешка Толстой — пересилил гордыню и страх и возвратился. Да как сумел развернуться!..

Робкая надежда подпитывалась невзгодами и обещаниями из СССР.

Сталин прекрасно понимал: одолеть врага — это лишь видимая форма победы. Заставить врага воспевать тебя и публично каяться в былой ненависти — вот истинный триумф!..

Знаменитый писатель Куприн, который ненавидел советскую власть, ругал и проклинал ее вождей, и вдруг — возвращается в СССР!

Это ли не урок недоброжелателям нового строя, не понимающим, куда повернуло колесо времени?..

Возвращение, похожее на бегство

Подготовка к отъезду Куприна в Советский Союз шла тихо, — словно проводилась секретная военная операция. Тайные встречи в Советском посольстве, рассказы о счастливой жизни писателей на родине, обещания дипломатов от имени кремлевских вождей…

Сработало.

Русская эмиграция изумилась: непримиримый враг большевиков отправился в СССР!..

Александр Ремизов отозвался на это событие:

«…Что ж, — поехал и Бог с ним! Я его не осуждаю. А голодал он и нуждался очень. Но разве не испытывают и другие писатели в эмиграции постоянную и острую нужду».

Зинаида Гиппиус писала более резко:

«Очень нехорошо это для нас. Как вопрос ни ставь, политически или неполитически, поступок Куприна — все-таки измена эмиграции.

Конечно, большевики постараются использовать Куприна как могут. Будут несомненно опубликованы всяческие интервью с ним. Может быть, даже появятся в печати его покаянные письма и статьи. Но верить этому или придавать какую-нибудь ценность этому эмиграция не должна. Это будут не слова живого Куприна, а те слова, которые захотят вложить в уста старого и усталого писателя московские власти».

Гиппиус вторил ее супруг Дмитрий Мережковский: «…особенно жаль бывает, когда один из наших, а тем более таких твердых и непримиримых противников советской власти — уходит в тот лагерь. Отъезду Куприна не надо, конечно, придавать никакого политического значения. Это — явление чисто бытовое, бегство от бедности, от голода.

И добавлю — бесконечно жаль, что Куприн, проживший большую, честную жизнь, заканчивает ее так грустно».

То ли хотел сказать?..

В мае 1937 года Куприн с супругой покинули Париж.

Немало написано воспоминаний, еще больше — порождено слухов и домыслов в связи с возвращением Александра Ивановича на родину.

Ксения не уехала вместе с отцом. Тут же русский Париж отреагировал: «Это она подбила Куприна вернуться. Здесь старик ей мешал…».

В чем?.. Сниматься в кино?.. «Деспот», который уже не имел никакого влияния на жизнь актрисы?..

В ход шло добавление: Ксения собиралась подписать выгодный контракт с Мосфильмом, и возвращение Александра Ивановича в Россию было тайным условием договора. Актрисе якобы пообещали несколько главных ролей в советских кинофильмах. Почему же она тогда не поехала в Советский Союз? Объяснений не было.

«Куприна увезли, воспользовавшись его болезнью… Писатель даже не понимал, куда он отправляется…». И этот слух не получил должного подтверждения. Хотя Куприн и в самом деле сильно болел, страдал временными провалами в памяти.

1 июня 1937 года газета «Правда» писала: «31 мая в Москву прибыл вернувшийся из эмиграции на Родину известный русский дореволюционный писатель Александр Иванович Куприн. На Белорусском вокзале А. И. Куприна встречали представители писательской общественности и советской печати».

Так начался короткий период жизни Александра Ивановича на родной земле.

Его старый друг писатель Николай Телешев вспоминал: «Это был уже не тот Куприн, человек яркого таланта, каковым мы привыкли его считать. Чувствовалось, что в душе у него великий разлад с самим собою. Хочется откликнуться на что-то и нет на это сил».

Чуть больше года прожил Куприн на родине. Последние четырнадцать месяцев его жизни были наполнены встречами с читателями и литераторами, поездками в воинские части и на предприятия, беседами с журналистами и… болезнью. Писать он уже не мог…

Во всех интервью Александра Ивановича советской прессе — схожие фразы: «Я счастлив, что вернулся на родину…»; «…я сам лишил себя возможности деятельно участвовать в работе по возрождению моей родины…»; «…я давно уже рвался в Советскую Россию, так как, находясь среди эмигрантов, не испытывал других чувств, кроме тоски и тягостной оторванности…»; «Я остро чувствую и осознаю свою тяжкую вину перед русским народом…»; «Даже цветы на родине пахнут по-иному…».

Кажется, все интервью с Куприным в последний год его жизни отредактированы одной и той же рукой.