Русский романс

Пушкин Александр Сергеевич

МИХАИЛ ОФРОСИМОВ

(1797–1868)

248. Коварный друг [259]

Коварный друг, но сердцу милый, Я дал обет забыть твой ков, Мои мечты, мою любовь, — Забыть все то, что в жизни льстило. Молил тебя не нарушать Отрадный мир уединенья, Но ты, жестокая, опять Мое тревожишь сновиденье. Зачем тому твое участье, Над кем лежит судьбы рука? Ужель страдальца, бедняка Завиден так и призрак счастья? Когда любви моей святой Тебе внимать не приказали, — Оставь меня скорбеть душой, Ты не поймешь моей печали. <1835>

259

Музыка

Н. А. Титова (1835).

НЕСТОР КУКОЛЬНИК

(1809–1868)

249. Сомнение [260]

Уймитесь, волнения страсти! Засни, безнадежное сердце! Я плачу, я стражду, — Душа истомилась в разлуке; Я стражду, я плачу, — Не выплакать горя в слезах. Напрасно надежда Мне счастье гадает, Не верю, не верю Обетам коварным! Разлука уносит любовь. Как сон, неотступный и грозный, Мне снится соперник счастливый, И тайно и злобно Кипящая ревность пылает, И тайно и злобно Оружия ищет рука. Напрасно измену Мне ревность гадает, Не верю, не верю Коварным наветам. Я счастлив, — ты снова моя. Минует печальное время, — Мы снова обнимем друг друга, И страстно и жарко Забьется воскресшее сердце, И страстно и жарко С устами сольются уста. 1838

260

Музыка Глинки (1838), посвятившего этот романс своей ученице Каролине Колковской.

250. Жаворонок [261]

Между небом и землей Песня раздается, Неисходною струей Громче, громче льется. Не видать певца полей! Где поет так громко Над подружкою своей Жаворонок звонкой. Ветер песенку несет, А кому — не знает. Та, к кому она, поймет. От кого — узнает. Лейся ж, песенка моя, Песнь надежды сладкой… Кто-то вспомнит про меня И вздохнет украдкой. 1840

261

В стиле бытовой «русской песни». Музыка Глинки (1840, цикл «Прощание с Петербургом»), Варламова, Броуна, В. Соколова.

С. СТРОМИЛОВ

251. Ожидание [262]

Зачем сидишь ты до полночи У растворенного окна И вдаль глядят печально очи? Туманом даль заслонена! Кого ты ждешь? По ком, тоскуя, Заветных песен не поешь? И ноет грудь без поцелуя, И ты так горько слезы льешь? Зачем ты позднею порою Одна выходишь на крыльцо? Зачем горячею слезою Ты моешь тусклое кольцо? Не жди его: в стране далекой В кровавой сече он сражен. Там он чужими, одинокий, В чужую землю схоронен. <1839>

262

Музыка Варламова (1839). Первая строка поется так: «Зачем сидишь до полуночи…». Последнюю строфу обычно опускают. Мелодия варьируется.

ЭДУАРД ГУБЕР

(1814–1847)

252. На покой [263]

Тяжело, не стало силы, Ноет грудь моя; Злое горе до могилы Дотащу ли я? На покой пора печали, Время спать костям; Душу страсти разорвали, Время спать страстям. А далеко ли? У гроба Отдохнул бы я; Отдохнули бы мы оба — Я да грусть моя. 1841

263

Музыка Варламова (1845), Макарова и др.

253. Сердце [264]

Поиграли бедной волею Без любви и жалости, Повстречались с новой долею — Надоели шалости. А пока над ним шутили вы, Сердце к вам просилося; Отшутили, разлюбили вы — А оно разбилося. И слезами над подушкою Разлилось, распалося… Вот что с бедною игрушкою, Вот что с сердцем сталося. 1841

264

Музыка Гурилева, Макарова.

ВЛАДИМИР СОЛЛОГУБ

(1813–1882)

254. Серенада («Закинув плащ, с гитарой под рукою…») [265]

Н. М. Языкову

Закинув плащ, с гитарой под рукою, К ее окну пойдем в тиши ночной, И там прервем мы песнью молодою Роскошный сон красавицы младой. Но не страшись, пленительная дева, Не возмутим твоих мы светлых снов Неистовством бурсацкого напева Иль повестью студенческих грехов. Нет, мы поем и тихо и смиренно Лишь для того, чтоб слышала нас ты, И наша песнь — как фимиам священный Пред алтарем богини красоты. Звезда души! Богиня молодая! Нас осветил огонь твоих очей, И голос наш, на сердце замирая, Любви земной не выразит речей. Мы здесь поем во тьме весенней ночи; Ты ж, пробудясь от шума голосов, Сомкнешь опять мечтательные очи, Не расслыхав воззванья бурсаков; Но нет… душой услышав серенаду, Стыдясь во сне… ты песнь любви поймешь И нехотя ночным певцам в награду Их имена впросонках назовешь. 1830-е годы

265

Музыка Направника. Было популярным среди студентов Дерптского университета (1830-е годы). Первая строка поется так: «Накинув плащ, с гитарой под полою…».

НИКОЛАЙ ОГАРЕВ

(1813–1877)

255. Деревенский сторож [266]

Ночь темна, на небе тучи, Белый снег кругом, И разлит мороз трескучий В воздухе ночном. Вдоль по улице широкой Избы мужиков. Ходит сторож одинокий, Слышен скрип шагов. Зябнет сторож; вьюга смело Злится вкруг него; На морозе побелела Борода его. Скучно! радость изменила, Скучно одному; Песнь его звучит уныло Сквозь метель и тьму. Ходит он в ночи безлунной, Бела утра ждет И в края доски чугунной С тайной грустью бьет. И, качаясь, завывает Звонкая доска… Пуще сердце замирает, Тяжелей тоска. 1840

266

Музыка Алябьева (1851).

256. «Над морем позднею порой…» [267]

(Из Гейне)

Над морем позднею порой Еще лучи блестели, А мы близ хижины с тобой В безмолвии сидели. Туман вставал, росла волна, И чайка пролетала, А у тебя, любви полна, Из глаз слеза упала. Катилась по руке твоей — И на колени пал я, И медленно с руки твоей Твою слезу спивал я. С тех пор сгораю телом я, Душа в тоске изныла — Ах, эта женщина меня Слезою отравила. <1840>

267

Перевод стихотворения Г. Гейне. Музыка Глиэра.

257. Дорога [268]

Тускло месяц дальный Светит сквозь тумана, И лежит печально Снежная поляна. Белые с морозу Вдоль пути рядами Тянутся березы С голыми сучками. Тройка мчится лихо, Колокольчик звонок; Напевает тихо Мой ямщик спросонок. Я в кибитке валкой Еду да тоскую: Скучно мне да жалко Сторону родную, 1841

268

Музыка поэта.