Шрифт:
Школа Д. Скогорева — взгляд со стороны
Меня с детства привлекали самые разные виды единоборств. Я успел позаниматься борьбой, боксом, каратэ, ушу… Наверное, потому что мне нельзя было этого делать (из-за плохого зрения), меня манили они, как запретный плод, который, всем известно, сладок.
Я считал, что мужчина должен уметь защитить себя и того, кому вдруг может понадобиться его помощь. По большому, как говорят, «по гамбургскому счету», каждый мужчина должен уметь защитить себя, народ и государство.
То, что сейчас происходит в России, я думаю, можно назвать «мирным» завоеванием нас и с Запада, и с Востока. На телевидении преобладает «лучшее в мире» американское кино, в магазинах импортные товары вытеснены отечественными, да и мораль меняется под напором всего чужеземного явно не в лучшую сторону.
Но не будем о политике и экономике… Рассуждать о них — дело неблагодарное и бесполезное.
Как
Каратэ, ушу, кикбоксинг, тхэквондо — только выбирай.
И как-то не думалось, что это чужое. Пусть интересное, полезное, манящее… Но не свое. А чужую одежду как ни примеряй…
Да и бесплатный сыр — известно, где бывает.
А через некоторое время мне попали в руки журнал «Русский стиль. Боевые искусства» и новосибирская газета «Боевые искусства России». Для меня стало открытием, что у нас в стране, оказывается, многие понимают и развивают отечественное боевое искусство: в Краснодаре — Алексей Кадочников; в Петербурге — Андрей Грунтовский, Александр Ретюнских (президент Международной федерации русского боевого искусства); в Москве — Александр Белов (славяно-горицкая борьба), Михаил Ребко (современное направление русского стиля «Система»); в Твери — Григорий Базлов… Немало их, развивающих это самое свое, хотя «восточники» и преобладают количеством.
Наконец, повезло еще больше: я познакомился со Школой русского боя «Сибирский Вьюн» и ее руководителем — Дмитрием Скогоревым. После одной статьи были написаны еще несколько, журналистский интерес обернулся занятиями (чтобы почувствовать на практике, что это такое) и двумя семинарами. Надо сказать, я очень пожалел, что не встретил подобного раньше…
— Почему «Сибирский Вьюн»? — допытываюсь я у Дмитрия.
— Название выбрано не случайно. — объясняет он, — вьюн — это и растение, и рыба… Символизирует сложные спиралевидные движения: завивания, обвивания, мешающие движениям противника, сплетение воедино, заполнение пустого пространства — как раз то, что, на мой взгляд, характеризует русские единоборства. Вьюн — этнографическое название. Существует некое «вьюнение» в наработке техники кулачного боя. Также мы соотносим вьюн и хмель, который, в свою очередь, считается духовным растением. Есть и выражение «хмель в голове», означающее измененное состояние сознания, или инакость, — состояние бойца в боевом поединке.
Я испытал инакость на себе. Когда противник непрерывно движется, как бы соединенный с тобой невидимыми нитями, а любое твое нападение, почти незаметно для тебя, «уводится» с траектории атаки и оборачивается против тебя же — в этом мало приятного. Особенно, когда действия противника непредсказуемы.
В «Сибирском Вьюне», как и во всем русском боевом искусстве, нет приемов как таковых: работа строится на принципах и законах природы. Если их соблюдать и умело использовать, тело само адекватно ситуации среагирует на агрессию — вступит с нападающим во взаимодействие, восстанавливающее гармонию и равновесие в реальном мире.
По мере освоения некоторых технических принципов стиль Школы Скогорева стал казаться мне гораздо более изощренным и сложным: со стороны все выглядело простым, естественно происходящим действием в пространстве и времени.
Когда я наблюдал, как работают Скогорев и его ученики против невооруженного противника, противника с ножом, палкой, а также против нескольких нападающих, мне не раз приходила в голову мысль о том, что нам показывают в гонконговских боевиках просто дешевую подделку под настоящее боевое искусство.
Вот бы киношникам снимать свои фильмы с нашими ребятами!
Даже с точки зрения пластики — хореографам стоит оценить своеобразие и красоту их работы! А насколько реальны и тяжелы удары скогоревских учеников, я видел на тренировках, где они, используя принцип «волны», отрабатывают приемы на боксерских лапах, а также применяют их в состязательных боях.
Впрочем, описать, что из себя представляет Школа Скогорева — очень сложно, тем более что Школа постоянно развивается.
Начинали они в конце восьмидесятых, проводили тренировки где придется, порой в подвалах. Казалось, занимались непонятно чем, но уж точно не восточными видами боевых искусств. Собирали обрывки знаний, находили людей, владеющих практическим рукопашным боем, учились у них. Цели, по словам Дмитрия, ставились две: познание внутренних сил человека и работа в бою с противником так, чтобы «побеждать, не побеждая».
После трех лет поисков «вышли» непосредственно на русский стиль рукопашного боя, и дальнейшая работа пошла в этом направлении. Приобретенный опыт стал фундаментом для всего последующего. Их уже интересовала не только практика боя, но и его истоки: философия, культура Руси в целом.
— Чем отличается наше боевое искусство от восточного? Кулачный бой — от рукопашного? — переспрашивает меня Дмитрий.
— Прежде всего внешне, хотя и здесь есть кое-что общее. Но главное — внутреннее отличие. Оно в нашем этническом происхождении. Мы родились на земле русской, сибирской, и все наше мировоззрение строится на этом. Как бы мы ни хотели понять того же буддиста или даоса, мы в полной мере не можем этого сделать, мы — русские. И многое определяет такое понятие, как «род» — Родина. Сейчас очень часто говорят о памяти рода, о зове предков. На самом деле, оно так и есть. Каждый из нормальных людей иногда задумывается о том, кем были его пращуры, на какой земле они родились и жили, а в трудные времена отстаивали ее.
И тем, что мы сейчас живем, мы обязаны им. Тогда сразу возникает вопрос, а что мы оставим своим потомкам? Или это их проблема — как, с чем и где они будут жить?.. Каратэ или айки-до нам чужды. То, что наши ребята успешно осваивают их, говорит лишь о том, что русскому человеку все под силу.
Русский кулачный бой — состязательная культура, она является лишь одним из пластов, срезов многогранной русской культуры. В качестве составных частей она включает и фольклор — песни, частушки, которыми традиционно вызывали на драку, и философию, основанную на вековой морали и вере. В конце концов, это традиция выживания народа и целой культуры.
Вообще, в русском боевом искусстве условно можно выделить три направления: этнографическое, состязательное и прикладное.
С этнографическим и состязательным, я думаю, все понятно. Кулачные бои, устраиваемые во время проведения народных праздников, тяготеют к традиционному обряду и больше относятся к этнографии, самбо, как современный вид спорта, — к состязанию.
А вот к третьему, прикладному направлению, уже можно отнести владение любыми видами оружия и сам рукопашный бой, или, как называли его предки, — увечный бой. В отличие от кулачного, он рассчитан на уничтожение противника любыми подручными средствами, а не только голыми руками за короткое время. Да ведь и история наша была такой, что не только дружиннику, но и крестьянину зачастую приходилось браться за оружие, а иной раз и вилы с серпами шли в ход…
— Чем отличалось обучение боевым навыкам у русских? — спрашиваю я.
— Изначально на Руси не было «школ» — как на Востоке. Хотя существовало и монашеское направление (вспомним Пересвета и Ослябю), и скоморошеское. От них мало что осталось, хотя… На Руси кулачные бои были частью народной жизни, они позволяли быть готовым в любой момент встать на защиту родной земли, своего Отечества, Отсюда обрядовые, игровые бои на Масленицу, день Ивана Купалы и другие праздники.
Игры, направленные на развитие боевых навыков, мужества, соборности, практиковались с детства… Мальчиков определяли в так называемые беседы, где они начинали постигать азы воинской культуры, таким образом и шла передача традиционных знаний и навыков. Подготовка начиналась с двух лет. Детей приучали к игрушечному оружию, а в четыре года уже сажали на коня. В десять лет ребенок должен был владеть в совершенстве деревянным оружием. К двенадцати годам мальчик осваивал приемы рукопашного боя без оружия — ударную и бросковую технику. С двенадцати лет обучение шло с настоящим оружием. По достижении совершеннолетия парни проходили обряд инициации — жесткие испытания на посвящение в мужчины-воины. Они должны были продемонстрировать навыки выживания в экстремальных ситуациях, знать тактику и технику засад, хорошо бегать и плавать, и т. д.
Для профессиональных воинов (княжеской дружины), а также для самого князя обучение, конечно, было более изощренным и основательным. Князь должен быть максимально жизнеспособным, дабы продлевать и поддерживать свой княжеский род, от которого будет зависеть жизнь простого люда, его подданных, и защита Отечества.
Очевидная вроде бы мысль: а зачем заниматься чужими боевыми искусствами, если есть свое? Вспомню семинар по ушу, который я проходил когда-то, чтобы получить корочки инструктора. Тренировки проводились очень жестко и однотипно. Все происходившее походило на давно отрепетированный театральный спектакль — ни одного лишнего слова, улыбки, движения в сторону. Мы заучивали длиннющие тао — упражнения формы, которые практиковались в знаменитом Шаолиньском монастыре. Тренировались набирать чистую энергию ци в пыльном, пахнущем краской спортзале — там шел ремонт…
Что осталось от всего этого, не идущего от естества, интересного, но формального и утомляющего однообразием и некоторой театральностью? В реальной жизни мне больше пригодились игровые занятия, которые мы небольшой группой — когда боевые искусства были загнаны в подполье — свободно и раскрепощенно проводили в лесу, на снегу, на льду.