Русский самородок. Повесть о Сытине
Шрифт:
И тогда опять повторился разговор. Чехов настаивал, Сытин отвергал. А Суворин доказывал Сытину, что для издания газеты прежде всего нужны таланты! Где бы ни было, ищите и берите таланты, таланты, таланты…
Видимо, этот разговор окончательно убедил Сытина, и наконец он приобрел газету «Русское слово», вместе с ее злополучным редактором Александровым, совершенно непригодным и неспособным сделать газету интересной и общедоступной.
И сколько еще было канители, сколько было нервов и крови испорчено у Сытина, пока он не избавился от старых хозяев. Об этом говорят письма Ивана Дмитриевича Антону Павловичу:
все, что Вы говорили, сбылось верно –
Ваш слуга покорный
2
Д. И. Тихомиров – прогрессивный литературный деятель, педагог и издатель.
Через три-четыре месяца после начавшейся волокиты в правительственных верхах по поводу приобретения прав на издание газеты Сытин опять обращается к Чехову:
«Сейчас вернулся из Питера, прочел Ваше письмо, простите великодушно, что запоздал ответом, с ума сошел, надел себе, кажется уже это последний, хомут „Русское слово“, хвачу я горя великого с газетою и не знаю, что будет… Ради бога, дайте мудрый совет, что мне делать с „Русским словом“?»
Еще задолго до этого Сытин и его товарищество выпускали журнал «Вокруг света» с приложениями. Журнал был весьма популярен. Особенно среди молодежи, которая интересовалась рассказами о путешествиях, приключениях и научных достижениях. Собрания сочинений иностранных писателей в приложениях к журналу также привлекали подписчиков. Но в этот год и с журналом «Вокруг света» Ивану Дмитриевичу не повезло. Для конкурентов-издателей это было тайной, но от своего друга Антона Павловича Сытин не хотел скрывать неудачи и в отчаянии ему писал:
простите великодушно, я прижат к стене нуждой и положением дела о „Русском слове“, оно устроило мне положительную кабалу: 1-е что потребовали от меня, чтобы я не расставался с Александровым, поэтому взяли с меня обязательство, а дело так пойти безусловно не может, а может безусловно погибнуть и погубить меня. Я имел великую неосторожность заложить своих 40 паев, 40 тысяч, и все вложил в „Русское слово“, и одному богу известно, что из этого дела будет, а пока одно горе, даже сам Александров ничего помочь не может. К 1 января подписка на „Вокруг света“ упала до половины благодаря тому, что „Нива“ дает приложением Тургенева. Журнал „Природа и люди“ дает Куприна; а наше приложение к „Вокруг света“ – сочинения Жюль Верна, поэтому и упало в интересах публики. Теперь надо год жить и тужить… Желаю Вам доброго здоровья и всего лучшего.
Ваш слуга покорный
Чехов собрал московских журналистов, пригласил на это собрание, а вернее в застолье, Сытина, поздравил его,
На первых порах были неполадки. Газета не сразу обросла талантами. Менялись редакторы, нащупывалось направление, улаживались отношения с властями в губернской Москве и столичном Петербурге. И как раз в это время, в петербургской газете «Россия», редактируемой экономистом Г. П. Сазоновым и фельетонистом Власом Дорошевичем, писатель Александр Амфитеатров напечатал фельетон «Господа Обмановы». В этом фельетоне Николай Романов и его «августейшее» семейство увидели себя высмеянными на весь свет.
В тот же день полиция кинулась изымать номер газеты. Издание «России» было прекращено. Амфитеатрова без промедления выслали в Минусинск. Напуган был и загоревал Дорошевич.
Иван Дмитриевич не раз уже «нацеливался» на Дорошевича, приглашал его в «Русское слово». Дорошевич отказывался. А тут подвернулся такой случай.
Сытин едет в Петербург – к Дорошевичу.
И соглашение состоялось.
– Возьмите вот десять тысяч рублей за ваши «Сахалинские очерки», поезжайте отдохнуть за границу, и по возвращении – добро пожаловать ко мне в газету, быть ее фактическим редактором. – Это предложение Сытина «король фельетонистов» охотно принял.
С появлением талантливого фельетониста Власа Дорошевича газета преобразилась.
В «Русское слово» пришли: В. И. Немирович-Данченко, Вл. Гиляровский; известный публицист, по выражению Ленина, «весьма популярный демагог», священник (потом расстрига) Григорий Петров; фельетонист Яблоновский, историк-искусствовед Дживилегов, просвещенец Вахтеров, библиограф и популяризатор Рубакин, писатель Мамин-Сибиряк и многие другие.
Тираж газеты благодаря литературным талантам поднялся за семнадцать лет ее существования с тринадцати до семисот пятидесяти тысяч. Чехов не ошибся, предсказывая будущее газеты:
– Потихоньку, помаленьку Сытин придет с газетой к большому делу. Вот увидите. Я верю в него…
Но у Сытина бывали иногда минуты разочарования и неверия. И тогда Ивана Дмитриевича поддерживала его жена Евдокия Ивановна.
– Не отчаивайся, Ваня, не падай духом. Все преодолеешь, своего добьешься. Чехов – наш друг, худого он тебе не пожелает. Верь в свои силы… – говорила она успокаивающе.
А когда издательство газеты расширилось, редакция и типография заняли купленный дом на Тверской, сотрудники устроили банкет и преподнесли супруге Ивана Дмитриевича коллективно подписанный адрес:
«„Русское слово“ должно быть, оно погибнуть не может. Мы можем быть нищими, но „Русское слово“ должно существовать». Эти слова сказала Евдокия Ивановна Сытина. Сотрудники «Русского слова» ценят это и шлют дорогой Евдокии Ивановне Сытиной слова любви и уважения.
В. Немирович-Данченко, Гр. Петров,
А. Дживилегов, Вл. Гиляровский,
П. Коган, В. Вахтеров, Ф. Благов…
Конечно, «быть нищими» не предвиделось, и сказано это было для красного словца. Газета приносила огромную прибыль издателю. Она была либеральной и доходчивой до широких читательских кругов.
ГРИГОРИЙ СПИРИДОНОВИЧ ПЕТРОВ
Кто из них кого раньше нашел: то ли Сытин Петрова, то ли Петров Сытина? Это значения не имеет. Важно, что оба они нужны были друг другу.
Публицист священник-расстрига Григорий Спиридонович Петров бойко владел пером и не лишен был дара речи. Как преподаватель и оратор он вызывал восхищение петербургской студенческой среды. Он много писал на темы нравоучительные, критиковал недостатки в общественной жизни. Одна из его книг так и называлась «Наши пролежни». Лежим, дескать не движемся, пролежни образовались, а движения вперед нет…