Русский спортивный дискурс: лингвокогнитивное исследование
Шрифт:
Тем не менее вопрос о релевантности именно когнитивно-дискурсивной парадигмы исследования дискурса, об описании дискурса в соответствии со схемой «от смысла – к форме», «от когнитивной специфики дискурса – к дискурсивному (в том числе языковому) своеобразию ее воплощения» сегодня является одним из самых актуальных в лингвоконцептологии и дискурсологии, поскольку, с одной стороны, «динамичность как свойство концепта заключается в дискурсивно-коммуникативной обусловленности его реализации в дискурсе» [Олешков 2009: 70], ас другой – именно своеобразие системы концептуальных доминант, объективированных в дискурсивном пространстве, позволяет сделать адекватные выводы о специфике изучаемого типа институционального дискурса.
Исследователь
Разумеется, описание картины мира, репрезентированной в дискурсе невозможно без учёта специфики языковой личности, и поэтому логическим продолжением лингвокогнитивного исследования дискурса мы считаем анализ когнитивно-дискурсивной деятельности базовых субъектов дискурсов институционального типа. Целью такого исследования становится моделирование дискурсивной языковой личности, специфика которой, с одной стороны, определяется дискурсивными факторами, но с другой – детерминируется личностными особенностями адресанта (субъекта) дискурса.
Сказанное чрезвычайно актуально для большинства институциональных дискурсов, и в том числе для спортивного, поскольку языковая личность спортивного журналиста / спортивного телевизионного комментатора – это многоплановый феномен, конституирующие черты которого репрезентативны в том числе и при описании жанровой и речежанровой специфики дискурса.
Для нас очевидно, что прежде всего объектом исследования при описании любого дискурсивного пространства должна становиться дискурсивная разновидность, которая характеризует ядро дискурсивного пространства и отличается институциональностью.
В спортивном дискурсе в качестве ядра нами выделен спортивный журналистский дискурс. При этом нерелевантным в нашем исследовании оказывается параметр соотнесенности этого дискурса с тем или иным каналом передачи информации – печать, телевидение, интернет, в том числе по той причине, что массмедийность в принципе является одним из определяющих критериев данной дискурсивной разновидности.
Логика нашего исследования и определённые нами подходы к специфике структурирования спортивного дискурса приводят нас к необходимости детального анализа тех дискурсивных разновидностей, в которых репрезентировано представление об идеологической составляющей спортивной коммуникации, поскольку именно в этой сфере наиболее полно репрезентируется современная специфика представлений о спорте как о социальном институте, о спорте как о важнейшей части культуры и идеологии.
Действительно, многие формальные и содержательные параметры спортивного дискурса несут в себе определенные идеологические и культурологические характеристики: «Про весьма значительную часть спортивной тематики в СМИ можно сказать: это не про спорт, это про англичан и шотландцев, про локальные и региональные идентичности, про столицы и сельскую местность, про классы, пол, расу и этничность» [Блейн, Бойл 2005: 464].
Добавим к процитированному, что культурологические (включая и идеологические, политические) характеристики феномена Спорт репрезентируются с высокой степенью частотности как в текстах спортивных журналистов, комментаторов, аналитиков, так и в речи спортсменов, тренеров и спортивных чиновников, политических и государственных деятелей.
В текстах такого рода реализуется определенная коммуникативная цель
– репрезентация идеологических признаков концептуальных доминант ("Спорт", "Победа", "Патриотизм", "Спортсмен", "Олимпиада"
Коммуникативная интенция, ценностные характеристики, тип адресанта, специфический набор избираемых стратегий и тактик речевого воздействия, а также прагмастилистических средств реализации концептуальных доминант позволяют в этом случае говорить о корреляции спортивного дискурсивного пространства с идеологическим, политическим, публицистическим дискурсами.
4.2. Когнитивный стереотип как операциональная единица лингвокогнитивного описания
В. В. Красных, рассуждая о понятии «русское культурное пространство», подчёркивает, что в него входит «всё многообразие знаний и представлений носителей русского ментально-лингвального комплекса», а также «стереотипы (стереотипы-образы и стереотипы-ситуации) и культурно значимые фреймы» [Красных 2003: 69].
Говоря об опорных, системообразующих концептах дискурсов институционального типа, в том числе спортивного, мы не раз подчёркивали, что в широком смысле практически каждый концепт такого рода обладает культурологической спецификой, которая включает и специфику национальную, определённую факторами и внелингвистического, и собственно языкового порядка.
Таким образом, особое значение приобретает культурологический анализ дискурса, о котором Е. В. Переверзев пишет следующее: «В процессах ежедневных жизненных практик люди «осуществляют» культуру, производят, воспроизводят, трансформируют и приспосабливают её элементы. Возникающая в результате этого производства реальность (Я, индивидуальная, национальная, гендерная индентичность и т. д.) представляет собою, прежде всего, культурный конструкт» [Переверзев 2009 URL:.
На наш взгляд, «инструментом», операциональной единицей анализа культурологически, идеологически и национально релевантных компонентов базовых многоуровневых концептов дискурса является когнитивный (ментальный) стереотип, а методика выявления и описания такого рода когнитивных феноменов может стать весьма продуктивной в подобных исследованиях.
Вообще феномену стереотипизации мышления, сознания и языка посвящено достаточное количество современных гуманитарных исследований.
Стереотипные единицы находятся в фокусе внимания психологов, социологов, философов, культурологов и, наконец, лингвистов [23] .
В связи с изучением стереотипов, прежде всего когнитивных, чрезвычайно актуальным оказывается многоплановое понятие национального менталитета, который «в широком смысле… понимается как образ мыслей, система навыков и установок различных социальных групп» [Вепрева 2002: 207], как «национальный способ восприятия и понимания действительности, определяемый совокупностью когнитивных стереотипов нации» [Прохоров, Стернин 2006: 92].
23
Cм., например: [Кон 1966], [Карбовский 1984], [Агеев 1990], [Прохоров 1996], [Мельник 1996], [Меренков 2001], [Красных 2002] и мн. др.
Менталитет нации, как подчеркивают упомянутые выше исследователи, обнаруживается в «определенной стандартности поведения, действий представителей этнической группы в сходных ситуациях, а также в общении, в коммуникативном поведении народа» [Прохоров, Стернин 2006: 92].
В связи со сказанным выше уместно процитировать А. А. Леонтьева, который утверждает, что «в основе мировидения и мировосприятия каждого народа лежит своя система предметных значений, социальных стереотипов, когнитивных схем» [Леонтьев 1993: 20].