Русский сыщик И. Д. Путилин т. 1
Шрифт:
— У вас в уме ничего не было?..
— Мерекалось малость, — ответил он, усмехаясь, и продолжал: — На опушке сели и пиво выпили. Я бутылки тут же разбил и говорю: пойдем в лес, и пошли... Идем и идем. Я это впереди, Горностаев за мною, а сзади Феоктист. Тропка-то узенькая. Кругом лес. В лесу-то темно. Тут мне и пришло на мысль... дело-то это самое. Я остановился и ногу вперед выставил. Горностаев через нее да на землю, а я на него. Он кричит: что ты? А я его носом в землю, а Феоктисту кричу: держи ноги. Феоктист говорит: боюсь; ну а я: держи, а то и с тобой то же будет. Тот-то трепыхается, а я снял со штанов ремешок, да ему на шею, и стал тянуть. Все это в минуту, собственно. Ну, он похрипел, рукой махнул и кончился.
Я позволил. Он вынул из кармана коробку, достал папиросу, спички, закурил и принял опять непринужденную позу, а Потатуев стоял, опустив голову, с видом полнейшего безучастия.
— Ну, упал, — сказал я, возвращая Сумарокова к прерванному рассказу.
— Упал... — начал снова Сумароков. — Я, как и в тот раз, ему на спину и ремень на шею. Минут пять лежал на нем, а он, надо думать, чувств решился. Лежит, и хоть бы что. Только впоследок весь задрожал и ногами вскинул. Феоктист дрожит. Я, говорит, убегу. Тут я ему погрозился. Сняли мы с господина всю одежду, сорочкой ему лицо прикрыли и пошли. Сперва леском, потом на шосу, потом опять в лес. Там легли спать и до 6 часов спали. Встали и пошли в Петербург. А тут ломовой порожнем едет. Довези! Он за сороковку и довез... Вот как дело было.
— Ну, а потом что?
— Потом-то? Известно. Прошли это мы на Александровский рынок, и я там все за 14 рублей продал. Оставил только очки да шляпу. Деньги получили. Его я от себя прогнал, а сам путаться стал.
Он замолчал и потом с огорчением прибавил:
— Никакой в этих делах и корысти не было. Так, глупость!.. Их увели.
IV
Это двойное убийство было совершено в ночь с 15-го на 16 июня 1886 г.
В Лиговском лесу утром 16-го числа был найден голый труп задушенного человека, а через какой-нибудь час в лесу за Пановом найден еще труп также задушенного и также совершенно раздетый.
Первый принадлежал Горностаеву, а второй молодому человеку, студенту Духовной академии, сыну псаломщика Василию Ивановичу Соколову.
Розыск был произведен по свежему следу. Потатуева, как стрелочника, знал в лицо жандарм на Лиговском вокзале, который видел его 15-го вечером вышедшим из вагона с каким-то мужчиною и убитым Горностаевым.
Потатуева арестовали, и он повинился.
Сумарокова же взяли прямо на квартире, где он был прописан.
НЕДОРАЗУМЕНИЕ
I
Это было в апреле 1885 года. На одном из утренних моих докладов в роли начальника сыскной полиции г-ну градоначальнику я вдруг услышал следующее:
— Однако хороша таки ваша полиция... На улице, на самом людном и видном месте, две дамы нападают на двух почтенных и уважаемых дам, выходит целый скандал, и я ничего об этом не знаю... Да, вероятно, и вы ничего не знаете?
— Нет, ровно ничего не знаю! — ответил я, несколько озадаченный.
— Вот то-то и есть. А ведь история случилась уже два дня тому назад... Вчера знакомый мне и почтенный профессор Ф. с возмущением и негодованием жаловался, что его жену и ее знакомую, молодую девушку из очень порядочного семейства, у Гостиного Двора задержали две купчихи, обвиняя их чуть ли не в воровстве и мошенничестве... Вышла целая неприятная история. Вы ничего об этом не знаете от ваших агентов?
— Первый раз слышу. Но сообщены ли фамилии лиц, нанесших неприятности г-же Ф.?
— Да, да... Фамилии записаны... Это жена купца-фабриканта А.Н.Б. и ее дочь, жена почетного гражданина К.Ф.Я.
— Лица эти мне известны. Немедленно расследую все дело и о результатах дознания буду иметь честь доложить вашему превосходительству .
— Да, да!.. Непременно. И необходимо раз навсегда научить этих дам, что нельзя творить неприличия на улице.
— Слушаю-с!..
Результаты моего расследования дали довольно характерную жанровую картинку.
II
8 апреля часов около двенадцати дня в доме по Николаевской улице, где жил фабрикант А.Н.Б., вошли две дамы. Одна высокого роста, средних лет брюнетка, а другая очень красивая, молодая, лет 18—19, блондинка. Обе дамы были весьма прилично и даже шикарно одеты.
— Г-н Б. дома? — спросили они швейцара.
— Никак нет. Они-с уехамши, — ответил тот.
— Ну, все равно... зайдем к его жене, — сказали дамы и поднялись на лестницу.
Позвонив у двери г-на Б., они велели доложить о себе хозяйке.
Та их приняла, и здесь разыгралась следующая сцена.
— Что вам угодно? — спросила хозяйка.
Обе дамы изумленно переглянулись между собой.
— Но мы желали бы видеть А.Н.Б., — сказали они.
— Его нет дома, — сказала хозяйка.
— Ах, какая досада, право! У нас к нему есть очень важное дело...
— Может быть, передадите мне...
— Нет-нет... Это будет бесполезно. Дело личное и требует разговора именно с А.Н. Но ведь мы можем заехать и попозже. Когда он будет дома?
— Между тремя и четырьмя он будет сегодня дома.
— Ну, вот тогда мы и зайдем, а теперь извините, ради Бога...
Мы вас обеспокоили совершенно напрасно.
— Ничего, какое там беспокойство, — сказала добродушная г-жа Б.
— Нет, нет, как же... Все же... — говорили незнакомки, направляясь в переднюю.
Г-жа Б. вышла их провожать.
— Ах, Боже мой! — проговорила вдруг старшая, солидная дама. — Катя, есть у тебя мелочь? — спросила она свою молоденькую спутницу.
— Нет! — ответила та.
— Извините, мне так совестно, но, право... вы так любезны и добры, что я решаюсь вас просить... — сказала солидная дама, обращаясь к хозяйке.
Та недоумевающе смотрела на нее.
— Будьте добры, разменяйте мне на мелочь рубль... — сказала солидная дама.
— С удовольствием!
Г-жа Б. принесла рубль серебряной мелочью.
— Благодарю, благодарю вас! — сказала дама, взяв деньги, и обе посетительницы живо юркнули за дверь.
Г-жа Б. стояла в недоумении.
— Ах, какая я рассеянная, — вдруг послышался голос дамы уже с лестницы. — Ведь я не отдала вам рубль бумажкой! Сейчас пришлю со швейцаром...