Русский сыщик И. Д. Путилин т. 1
Шрифт:
— И все? — спрашиваю я.
— Нет, дальше еще страшнее и изумительнее, батюшка. Весь день мне было страшно за Колюшку. Я даже Василию об этом говорила. Потом легла спать и вдруг тоже сон вижу. Будто темная ночь, и снег крутит. Пусто кругом так. Сторожка стоит, а вокруг ни души. Гляжу, идет мой Коля и так-то торопится, и вдруг как выбегут пять человек, таких страшных, и с ними один рыжий, высокий. Замерла я от страха, хочу крикнуть, а они уже на него напали и душат его... Я побежала к нему, кричу, зову на помощь... Тут меня Василий разбудил. Проснулась я сама не своя, дрожу
Она перевела дух, вытерла вспотевшее лицо и опять начала рассказывать.
— Жду я его в тот-то день, двадцать четвертого, кофей сварила, а он не идет. Василий ушедши, ребята тоже, и так-то жутко, и все о Николаше беспокойство. Ждала, ждала и все думала, что это он запоздал... Вдруг...
Тут она побледнела и почти шепотом заговорила:
— Как что-то загремит, загукает мимо окон. Словно бы пожарные пронеслись. Дом так весь и затрясся. Я обмерла. С нами крестная сила! Сижу ни жива ни мертва и не знаю, как Василия дождалась. Он пришел, я ему говорю, а он усмехается. Был мне праздник не в праздник, и тоскую я, и боюсь, и сама не своя спать легла. Сплю, и опять сон. Пришел ко мне будто тот рыжий, что с другими четырьмя тогда привиделся, две капли он. Пришел и со смехом говорит: «Ну, покончили мы твово сына, приказал тебе долго жить!» Я закричала и проснулась.
В то время как она рассказывала, привели ко мне рыжего. Она к двери боком сидела, а он у порога стоял. Кончила она говорить, повернула голову, да вдруг как закричит! У меня даже волосы дыбом.
— Он! Тот самый рыжий, что я во сне видела!
Я тотчас велел его увести и стал ее успокаивать. Она все трясется и все твердит — он да он!
Позвал я опять Теплова и рассказываю все, а тот только улыбнулся.
— Эх, — говорит, — самое обыкновенное дело. Не видите вы, что баба пришла просто следы замести? Сына уже нет, его не вернуть, а любовник жив и в беде. Вот она его по-своему и выручает.
Повозился я еще месяц с рыжим сторожем и Василием и за недостатком улик отпустил их, а дело следствием прекратил.
После этого прошло так месяца два, а то и три.
И вдруг... Из пересыльной тюрьмы, подпилив решетку, через окно сбежали четверо арестантов.
На другой день получаем из Петергофа телеграмму, что задержаны четыре молодца, сказываются бродягами, но головы бриты, и, надо думать, они и есть те беглые арестанты.
Написали мы, чтобы их доставили к нам, и вдруг меня мысль осенила: нет ли кого из них в нанковом пиджаке на вате, а если есть, то какой пиджак, какая подкладка и пуговицы? Сел, написал это и велел тотчас ответить подробно.
Через день пришел ответ, и в нем как по заказу:
«На одном был пиджак из нанки, на вате. Подкладка шерстяная, черная, в белых полосках, на левой стороне будто след от споротого кармана. Пуговиц по пять с каждого борта, роговые, темные, а одна, справа, верхняя, в сравнении с другими гораздо больше».
Вот они! Вот и убийцы!
И сейчас же мне припомнился сон. Во сне Степанова видела пятерых, а тут четыре разбойника. Кто же пятый? А пятый — сторож рыжий!
Пригласил я Теплова.
— Убийцы Степанова открыты!
— Кто?
— А вот кто! Извольте рыжего снова арестовать и потом, как тех привезут, очную ставку сделать.
Теплов тотчас арестовал рыжего и привел его ко мне.
Едва я увидел его, говорю:
— Теперь сознавайся, братец, потому как сюда везут твоих четверых приятелей!
— Каких приятелей?
— А беглых из тюрьмы, которые у тебя гостили!
Это я уже от себя сказал.
Дрогнул он и говорит:
— Точно, есть и моя вина! Только я не убивал...
— А что делал?
Тут он все и рассказал.
Дело так вышло.
Сидел он у себя в сторожке, сапоги чинил. Вдруг дверь распахнулась, ввалились четыре арестанта в серых куртках и прямо на него. Давай им есть, пить, деньги и одежду на всех.
Он перепугался до смерти и отдал им все, что мог.
Съели они весь хлеб, кашу, квас выпили. Взяли всю его одежонку, старую и новую, а на четверых всего этого мало. Наряжаются они, а один выглянул в окно и говорит:
— Вон добрый человек идет, он нам поможет.
А это несчастный Степанов.
Тут дело темное. Рыжий говорит, что он не помогал им, а надо думать, помогал.
Взяли из сторожки молоток, которым рельсы пробуют, и вышли на дорогу. Степанов увидел их и побежал. Они нагнали его, повалили...
Все, как во сне! Убили ударом молотка, а потом бросили и хотели идти.
Рыжий перепугался. Разбойники уйдут, труп оставят, а его затаскают, а то и засудят. «Помогите уволочь его!» Они согласились. Нашел рыжий веревку, затянул ее на шее убитого, привязал черенок от ложки, чтобы ловчее тащить было, и они потащили труп к речке. Трое волокли, а двое следы заметали.
Труп бросили. Беглые пошли дальше, а рыжий вернулся в сторожку и на полу всю кровь выскоблил, а снег, что пошел вскорости, все следы запорошил.
Так и погиб Николай Степанов, увидевший вместе с матерью свою смерть во сне накануне Рождества.
СТРАШНОЕ ДЕЛО КРОВАВОЙ КРАСАВИЦЫ
Коротенький Гусев переулок, соединяющий Лиговку со Знаменской улицей, в то время не был еще застроен пятиэтажными домами и казался огороженным с двух сторон заборами. За заборами раскинулись широкие дворы с садами, а в середине дворов стояли обыкновенно одноэтажные деревянные домики, невдалеке от которых размещались конюшни, сараи, ледник, прачечная и дворницкая избушка.
Дом, в котором произошло это странное убийство, был двухэтажным. В нижнем этаже жил майор Ашморенков с женой, сыном-кадетом и прислугой. На втором этаже в мезонине проживал домохозяин, коллежский советник Степанов.
В июне месяце 1867 года рано утром в Духов день майор, его жена, сын и девушка-прислуга были найдены убитыми.
Было десять часов утра. Я только что приехал с дачи в своей одноколке, когда запыхавшийся квартальный ввалился ко мне и прокричал: