Русский транзит
Шрифт:
Мое предложение было не ахти прежде всего для меня самого и более чем устраивало директора. Но выторговывать что-то смысла не имело. Так или иначе живым они меня оставлять не собираются, о чем бы мы ни договорились.
– Годится! – отозвался директор.
Потом – долгое невнятное бормотание, шепот.
– Скоро вы?!
– Уже!
– Сначала ключ!
Дверь еще чуть приоткрылась, на пол звякнул ключ.
– Надеюсь, он не от сортира, а от этой двери?!
– Шу-ура!
– Ко-оля! А ну, прикрой поплотней и отойдите от нее подальше.
Прикрыли поплотней. Отошли, как далеко – я мог только догадываться. Иного не дано. Знал бы Мезенцев, что ПМ всего лишь пугач!
Я подобрался прежде всего к трупу, перевернул его и вынул из скрюченных, коченеющих пальцев «узи». Уже легче! Потом дотянулся до ключа.
– Все на двор! – скомандовал я. – К той двери! Быстро! И без сюрпризов!
– Да! – расслышал я голос Мезенцева у закрытых подъемных ворот. – Уже здесь!
– Пусть остальные двое голос подадут!
– Хой!
– Хой!
Второй «хой», по-моему, издал все тот же директор. Оно понятно, один из джигитов должен ЭТУ дверь сторожить, чтобы, когда «оловянный солдатик» выпустит машину с заложником и кинется в дом, ему была бы оказана достойная встреча. Ну-ну! Совсем уж меня Мезенцев за оловянного держит. Но сквозь дверь джигит сейчас не станет стрелять – стоит ему промахнуться, и машину они не получат. Надеюсь, Мезенцев проинструктировал должным образом помощничка.
Я вставил ключ в скважину, провернул – заперто! С ключом Мезенцев меня не обманул. Да и зачем? По его расчетам, сам я как запер, так и отопру – и уж тут получу свое. Под перекрестным огнем. Живым они меня не оставят, это точно.
– Дальше! – крикнул я. – Поднимай ворота!
Загудел электромотор, стальная дверь пошла вверх. Раскинув ноги и сжимая в руках «узи», я залег у левого заднего колеса «мерседеса».
– Дальше! Один человек! С поднятыми руками! Чуть что – стреляю! Не в человека, а в машину, в бензобак!
В проеме показался… сам Мезенцев. Ловко! Джигиты, видимо, перестраховались, не удалось директору их уговорить. Джумшуд – сильный аргумент, убедительный. Вероятно, так и сказали: тебе надо, ты иди! Не подозревая, что играют на руку уважаемому Николаю Владимировичу. Он-то в курсе, что не в моих правилах стрелять в безоружного, он-то меня хорошо знает, в отличие от напарников. А оказавшись за рулем и выехав из гаража, не станет Мезенцев тормозить, как договорились, – рванет на полной скорости: разбирайтесь без меня, оловянные солдатики с «узи».
Знать-то он меня знал, но лысина респектабельная покрылась испариной – не шутка быть под прицелом.
– Шура… Мы договорились, Шура… Мы договорились. Уговор дороже денег, Шура… – приговаривал он придушенным голосом, приближаясь к машине.
Я не издавал ни звука. Только когда он достиг дверцы, я отрывисто рявкнул:
– Стой!
Директор встал как вкопанный. Рука на дверце.
– Открывай. Спокойней. Одно лишнее движение и…
– Шура, мы ведь договорились, Шура… Мы договорились.
– Садись! Заведешься по моей
Он влез в машину. Застыл.
Как только «мерседес» покинет гараж, снаружи в проем из маскирующей темноты тут же вся обойма «узи» прилетит – горец-кавказец, уверен, наготове. И второй наготове – за той, другой дверью. Будут палить безостановочно и не особо целясь – бетонная коробка, сплошные рикошеты от стенки к стенке, какая-нибудь да зацепит.
Ладно-ладно, поиграем!
Я ухватился левой рукой за задний бампер, подтянулся к нему как можно ближе:
– Заводи!
Машина заурчала. Ну, с богом!
Я повернулся на бок так, чтобы поменьше соприкасаться с полом, моему телу сегодня уже досталось с избытком.
– Пошел!
«Мерседес» победно рыкнул, рванулся с места и буквально выпрыгнул из гаража, волоча меня за собой.
Да, прав я оказался. Тут же верзила, сторожащий момент справа от ворот, выпустил длинную очередь внутрь, не прицельно. Он заметил меня, но поздно. Глаза его следили за другим уровнем – боковым зрением он уловил что-то такое волокущееся и даже почти мгновенно отреагировал. Но он-то – почти, а я – мгновенно. Я ожидал, ЗНАЯ. Он знал, что я должен быть внутри, НЕ ОЖИДАЯ снаружи. И когда верзила направил автомат в мою сторону, я уже бросил бампер, перекатился через себя и выстрелил первым. Его вторая автоматная очередь была куда угодно, но не в меня – он завертелся волчком, не снимая палец с курка, и пули ушли в «молоко», в лес, в дом, в гараж… куда угодно, но не в меня. Джигит-верзила еще вздыбил пыль у себя под ногами последними выстрелами… и свалился ничком в эту пыль.
А в гараже что-то покнуло – пок! – и озарилось, пыхнуло светом и жаром. Попал-таки джигит шальной пулей в канистру!
«Мерседеса» и след простыл, как я и предполагал.
Спотыкаясь, полуослепленный бензиновой вспышкой, я бежал к пожарной «Волге». Догоню! Не будь я Бояровым! И не становись никто между нами!
«Волга», приученная именно к экстренным вызовам, взяла с места в карьер. Выезд на магистраль так или иначе мимо злополучной дачи. Дача полыхала белым сумасшедшим огнем.
И на фоне этого белого пламени вдруг возник черный силуэт. Очередь! «Узи»! Лобовое стекло раскололось и брызнуло крошкой в лицо. Я инстинктивно зажмурил глаза. Но руки же инстинктивно резко рванули руль вправо и тут же вернули его обратно. Удар! На меня обрушилась неимоверная тяжесть, и я на какое-то время отключился.
Очнулся я тут же. На меня что-то навалилось и прижало. Мотор «Волги» заглох. Я заворочался, наткнулся на ручку дверцы, дернул – вывалился в траву.
Только тут понял, что произошло. При столкновении того, кто стрелял в меня, подбросило вверх, и он, как снаряд, влетел в кабину сквозь разбитое лобовое стекло, припечатав меня к сидению. Левая рука не слушалась, задело пулей. Лицо и грудь липкие от крови – моей ли, джигита ли? Осколки от лобового стекла изрядно посекли – представляю, что у меня сейчас вместо лица: «Я упала с самосвала, тормозила головой».