Русское братство

Чергинец Николай Иванович

— А ничего не было…

— Да, ровным счетом ничего, — женщина, словно в знак примирения, улыбнулась, тяжело вздохнув при этом. — И не думайте, что вы победили. Адрес я дала, потому что… Словом, Андрей почти не бывает дома…

По адресу, раздобытому столь странным образом, Степаненко нашел за городом приличный коттедж, обнесенный металлической решеткой в человеческий рост.

Калитку открыла толстогрудая женщина с немигающим взглядом. Степаненко представился. Женщина провела Степаненко в дом, усадила в гостиной на диван, обтянутый

коричневым американским велюром. Не успел Степаненко как следует осмотреться, как в гостиную вошла девушка лет тринадцати-четырнадцати. Она казалась значительно старше своего возраста, с развитой фигурой.

«Дочь?! — подумал Степаненко. — Конечно же, не жена и не любовница… Правда, на мать не похожа…»

Девочка поздоровалась, уселась на другой конец дивана и, откинув полу пеньюара, демонстративно заложила нога за ногу таким образом, что стали видны ее трусики.

«Это еще что за новости?» — подумал Степаненко, отводя взгляд.

— Папа скоро будет? — не выдержал он напряженного молчания.

— Сейчас придет, — тоненьким, певучим голоском ответила девочка, сняла ногу с коленки, раскинула полы пеньюара, плотно сжав коленки.

Степаненко неодобрительно посмотрел на девочку. Совсем еще подросток. Хотя фигура что надо. Такие уже чувствуют зуд не только в гениталиях, но и всей шелковистой, туго натянутой кожей, которая уже не могла обойтись без раздевающего взгляда и того, что следовало после. Впрочем, эта девица переросток. В смысле — тело выросло, а мозг немного отстал. Поэтому стоит ли любоваться ляжками девицы, выросшими, словно у бройлерных цыплят, но с такими же куриными мозгами?!

А девица засунула пальцы в трусики и уставила немигающий взгляд на Степаненко. Хорошо сформированная грудь при вздохах подымала шелковый зеленый пеньюар.

«Детская нимфомания…» — мелькнула мысль, когда Степаненко внимательно изучал лицо с сочными зовущими губами, обрамленное короткой подростковой прической. Взгляд у девочки был наглый, вызывающий.

Стукнула дверь. Девочка отдернула руку, закрыла полы пеньюара.

В гостиную вошел хозяин, высокий плечистый мужчина лет сорока пяти. Широкое открытое лицо со спокойным взглядом вдумчивых глаз, уверенные движения, медленная походка — все говорило о том, что характеру этого человека не свойственна суетливость, торопливость.

«Мужчина как мужчина, а дочь — блядь», — подумал Степаненко. Поздоровавшись, он на какое-то мгновение задержал руку Максима в своей руке, бросил тревожный взгляд на девочку.

— Алиса, мне нужно поговорить с гостем…

Девочка послушно встала и удалилась.

Степаненко рассказал о случившейся с молодым ученым неприятности, опуская кое-какие подробности. Он представил все, что произошло с Колешко, как внезапный, не мотивированный ничем наезд бандитов. Руководитель регионального управления ФСБ внимательно слушал его.

— Беда мне с этими учеными, — сказал он. — Готовы годами корпеть над своими пробирками, установками и черт знает над чем еще, а когда у них что-нибудь получается, требуют вознаграждения. Раньше все было отлажено: госпре-мии, звания, почет, персональные дачи и прочее. Теперь всего этого нет, кануло в Лету. Вот они и засуетились… Одни сразу уехали, другие тут что могут распродают… А Колешко, — Шмаков наморщил лоб. — Нет, без картотеки я не вспомню. Кажется, до недавнего времени был засекреченным. Ну да ладно. И что же ты просишь у меня для твоего Колешко?

— Ненавязчивый контроль.

— Mr, — Шмаков нахмурился. — Это сложно.

— Если на Колешко обратили внимание местные преступники, то это не так сложно, как вы думаете…

— Местные? Вряд ли. Впрочем, помогу. Ничего не обещаю, но займусь. В прошлому году тут прихлопнули одного, так сказать, посредника. По фамилии Карпов. Конечно, еврей, и конечно, что-то вроде промышленного шпионажа. Все вынюхивал, где что плохо лежит. Я имею в виду те технологии, которые раньше были задействованы в оборонке, а теперь остаются невостребованными.

— Я попробую через Москву организовать прикрытие, — сказал Степаненко. — Думаю шугануть бандюг, чтобы они оставили Колешку в покое.

— Шугануть? — удивленно повел плечами Шмаков. — Вряд ли тебе это удастся.

— Почему?

— Полагаю, что он сам станет искать с ними встреч.

— Но он не такой, как они.

— Знаешь, Максим, я определил в людях, с которыми имею дело по роду занятия, несколько типов поведения: обычная братва — дуболомы; начальство братвы — паханы, это которые похитрее. Вот два типа поведения. Еще два — иностранная разведка и женщины. И за последние годы выкристаллизовался пятый, особый тип поведения. Присущ исключительно ученым.

— И в чем же он заключается?

— В любом случае они сначала тратят жизнь на черт знает что, а когда обнаруживается, что кроме их пробирок и установок есть еще и солнце, и все то, что под этим солнцем греется, бросаются наверстывать упущенное время. Вот есть тут у нас академик Богомолов, может быть, ты слышал. Известная фамилия. Крупнейший авторитет в области радиоэлектроники. Так вот, старую жену пробросил, уже пенсионерку, а взял, прости за невольную рифму — почти пионерку. Были бы парткомы, старушка пришла бы жаловаться туда. А так — заявилась ко мне, плачет, верните мужа…

Шмаков говорил, а Степаненко слушал его вполуха, все время думал о странном поведении его жены. Да и дочери. Впрочем, большой странности тут не было. Жили порознь. Отец с дочерью, мать отдельно.

— …а тут вышло, что инвестиции, которые Богомолов привлек для своих исследований, исчезли неизвестно куда, — продолжал Шмаков. — Какое-то общество с ограниченной ответственностью взяло деньги, обещали прокрутить и вернуть с лихвой, но вдруг исчезли… Прокуратуре тут работать да работать, а тихо все. Значит, поделились. Нынче все делятся… Администрация Президента с ФСБ, ФСБ с МВД, менты с преступниками, убийцы с жертвами…