Русское братство
Шрифт:
Ошибки быть не могло. Правда, теперь черные волосы казались не так черны; они были с проблесками ранней седины, а юбка слишком туго обтягивала бедра, что указывало на их полноту. Вообще, женщина на этот раз имела весьма затрапезный вид: стакан в руке усиливал это впечатление.
Почувствовав, что ее разглядывают, жена Шмакова посмотрела в сторону, затем оглянулась. Несколько мгновений она не узнавала Максима, затем ее брови изогнулись, а губы брезгливо дернулись.
— Добрый вечер, — улыбнулся женщине Степаненко. — Вы не против, если я присоединюсь к вам.
— Не возражаю, — ответила она, слегка подвинулась, хотя в этом не было никакой необходимости.
— Это в качестве компенсации, — указала женщина глазами на рюмку, — за ваш не совсем удачный визит.
— Благодарю, — ответил Максим. — Сдается мне, в прошлый раз мы выступали в одинаковых ипостасях, и посему несем ответственность в одинаковой мере.
— Потому рюмки и две, — быстро нашлась с ответом женщина.
— Если бы и на этот раз вы отказали мне в компании, уверяю вас, я стал бы вас преследовать более настойчиво, — сказал Степаненко, согревая коньяк в ладони.
— Почему?
— Вы из той редкой породы женщин, от которых мужчины теряют не только головы.
— Вот как? — женщина кокетливо поправила прическу и облизала пересохшие губы.
— Думаю, нам пора узнать имена друг ^руга, я могу напомнить свое имя.
— Не надо. У меня, как жены… — женщина замялась, подыскивая нужный оборот речи, — жены работника определенного ведомства прекрасная память.
Степаненко отметил, что у женщины при произнесении последней фразы конвульсивно передернулись плечи.
— Вас зовут Максим, а меня Эльвира.
Говорили они громко, чтобы перекричать музыку, глушившую разговор.
— Думаю, что нам есть о чем поговорить, Эльвира, — сказал Степаненко. — Только здесь шумновато.
Женщина насторожилась.
— Послушайте, давайте поужинаем, — предложил Степаненко. — Вместе. Или вам нравится здесь?
Женщина отрицательно покачала головой. Они молча допили коньяк. Женщина сползла, в буквальном смысле этого слова, с табурета, и тут ее нога подвернулась. Если бы Степаненко вовремя не подхватил ее под руку, женщина неминуемо рухнула на пол. Несмотря на внешнее изящество и красоту, в ней было пудов шесть веса.
«Бывают такие, — отметил про себя Степаненко. — Тяжелая кость, называется…»
Он помог даме утвердиться на ногах. При этом Максим отметил, что кофточка у Эльвиры из какой-то искусственной ткани, на шее — несколько цепочек из золота, в ушах — дорогие сережки.
Она подала ему свою черную, в тон юбке, сумочку из натуральной кожи.
Степаненко признался себе, что женщина на этот раз не вызывала в нем того страстного желания, какое взыграло тогда, когда он застал ее одну в ее квартире. Особенно предавали женщину туфли, черные, но потертые, утратившие первозданный шик и давно нуждавшиеся в уходе.
— Проклятая обувь, — пробормотала Эльвира, ступая на тротуар. — Я чуть не упала.
Степаненко подвел ее к своей машине, открыл дверцу. Эльвира с удовольствием уселась на переднее сиденье. Степаненко сел за руль. Он чувствовал себя отлично. После дороги из Москвы у старикана он принял душ, переоделся, тщательно выбрился и по этой причине благоухал хорошим мужским одеколоном. Двадцать пять граммов коньяка «за галстуком» довершали картину.
Перед тем как тронуться, Степаненко сказал:
— В этом городе я рискую заблудиться. Поэтому будьте моим гидом.
— Лучше всего поедем в гостиницу. Там меньше всего городских. Таким образом мы устраним причину для беспокойства как вам, так и моему мужу.
— Логика у вас железная, — сказал Степаненко. — Честно говоря, я до таких тонкостей не додумался. Если приезжих в вашем городе много, мы в самом деле затеряемся среди них…
Степаненко посмотрел на профиль попутчицы и почувствовал: то волнение, которое он испытал когда-то в квартире Эльвиры, опять овладевает им. А ведь раньше он никогда не терял головы из-за женщин. Какими бы они не были. Вероятно, он просто не встречался еще с таким вот видом женщин, которые превращают мужчин во взбесившихся самцов. Он подумал, что ничто не мешает ему устроить сегодняшний вечер так, что он останется с этой подвыпившей и роскошной красавицей один на один. Представив, как он сожмет ее в своих объятиях, как покроет ее точеный профиль бесчисленными поцелуями, Степаненко почувствовал легкое головокружение.
— Надеюсь, — сказал он, — наши отношения сложатся более удачно, чем в прошлый раз.
— Сворачивайте, — приказала Эльвира. — В конце этой улочки платная стоянка. Здесь мы поставим вашу машину. А на счет отношений не беспокойтесь. Если бы на ваш день рождения пришел только один друг, и вы бы полезли на стену.
«Значит, все-таки я угадал на счет неудавше-гося праздника», — отметил про себя Степаненко, ловко припарковывая машину.
Когда мотор машины заглох, Степаненко быстро вышел, чтобы подать руку Эльвире. Он на несколько секунд задержал ее руку в своей, но она освободилась, давая понять, что ей, замужней женщине, подобные компрометирующие знаки внимания ни к чему. Это тоже был штришок к ее образу, характеру, пока не совсем ясному. Степаненко старался понять, что движет этой женщиной, каковы мотивы ее поступков, насколько она сможет оказаться ему полезной в том деле, которое привело его в Арсеньевск.
К гостинице, высоченному зданию из стекла и бетона, они вышли переулками. С центрального входа заходить не стали — Эльвира завела его во внутренний двор, откуда они без труда через служебный ход проникли на лестницу, по которой поднялись на этаж, где располагался ресторанный зал. На лестнице им повстречалась девушка в пышной наколке и пустым подносом в руках, которая поздоровалась с Эльвирой, назвав при этом ее Эльвирой Тенгизовной.
Узеньким коридорчиком они прошли в ресторанный буфет, из которого вошли в ресторанный зал. Степаненко отметил, что их появление осталось незамеченным — никто не обратил внимания на них. Эльвира провела Степаненко между уже занятых столиков к пустому столику возле стены у подиума. Он располагался рядом с сервировочным столиком, был закрыт от зала колонной и фикусом, словно нарочно поставленным для этой цели.
Официантка подошла к ним сразу же, как только они коснулись стульев. Степаненко протянул меню даме. Он обратил внимание, что официантка поздоровалась с его попутчицей весьма вежливо, даже официально. Затем произошло следующее. Степаненко как заправский кавалер предложил:
— Ну что закажем? Разумеется, начнем с шампанского?
— Да, — односложно ответила Эльвира и вместо того, чтобы указать в меню на те или иные блюда, стала шептаться с официанткой. Степаненко прекрасно знал, что воспитанная дама разговоры с обслуживающим персоналом оставляет за кавалером. Если же Эльвира сделала заказ сама, то, вероятно, этот момент у нее отработан до механического повторения. Не такова ли ее черта характера, психология, сила привычки? Вероятно, подобное она проделывала уже не один раз.