Русуданиани
Шрифт:
Прошло много времени. С утра и до самого вечера без памяти лежала Русудан. Манучар бил себя по голове и клялся, что и он умрет вместе с ней, только бы не глядеть на ее муки. Когда всевозможными ухищрениями Русудан привели в себя, она, очнувшись, с плачем и причитаниями обвила колени супруга и стала умолять: «Или убей меня своими руками, или возьми с собой. Живой я здесь не останусь, не вырастить мне без тебя наших детей».
Увидел Манучар, что она пришла в себя, обрадовался и сказал так: «Что плачешь ты, солнце мое, что льешь слезы горючие? Ты радоваться должна и утешаться. Дети наши не имеют себе равных. А родителям и братьям твоим завидуют цари. Это я должен горевать в разлуке с тобой, но не стану печалиться, ибо надеюсь вскоре увидеть тебя и победить моих врагов. Теперь успокой свое сердце и внемли моему совету. Если бог, милостивый и всевидящий, исполнит мое желание и я удостоюсь счастья еще раз увидеть твой блистающий лик, то приду к тебе с великими дарами и сокровищами, прибавлю к твоим владениям многие крепости и города. Но если изменит мне судьба и подстроит ловушку, тогда укрепись
Так говорил Манучар, а сам прощался, горько плача. Русудан обнимала его колени, и орошала их кровавыми слезами, и призывала смерть, и говорила, что не хочет жить без него. Так расстались они, любящие друг друга сильнее всех миджнуров. И пустился Манучар в трудный путь, и осталась Русудан в горе и тоске молить бога со слезами горючими.
Долго шел Манучар и предстал перед могущественным и высоким государем. Оказал ему царь небывалые почести. Проверял он его воинские качества и испытывал во всяких делах. Все знал Манучар прекрасно и не имел ни в чем ущерба, все повеления выполнял со сноровкой. Убедившись в его удали и отваге, выразил царь удовлетворение и воздал ему хвалу. С тех пор, если где были недруги его и непокорные, или приказу не подчинявшиеся, или дань не платившие или враг где появлялся какой, он вызывал Манучара и просил его: «Как подобает твоему роду и мужеству, исполни свой долг, не посрами своего имени». И Манучар шел и побеждал всех и приводил их, готовых стать рабами. Стал он таким знаменитым, что, кто бы ни услыхал о нем, приходил и воздавал почести и платил дань, в тысячу раз большую. Многих могущественных царей покорил Манучар, обратил в пыль их крепости и сделал их данниками.
Увидел царь такую силу и славу Манучара и вернул ему его родовые владения, драгоценные камни, жемчуга, злато-серебро, воинское облачение, одарил его сокровищами, которым не было числа и счета. Прибавил к его владениям многие новые города и крепости. Стал Манучар таким богатым, что о подобном величии никто и слыхом не слыхивал.
Поняли враги, что слава и величие его прибывают, а они разоряются и гибнут, стали внушать царю: «Если так верен тебе Манучар и так любит тебя, почему не привел он ко двору дочь свою Роден, равной которой нет на земле, невозможно найти для тебя более подходящую пару. Знай, что самому искусному афинскому художнику [2] не под силу изобразить ее красоту и самый красноречивый ритор не в силах воздать ей хвалу». Дошел до царя слух о красоте Роден, вызвал он тотчас к себе Манучара и сказал: «Прослышал я о красе дочери твоей Роден, и загорелось в сердце моем пламя любви, нет мне покоя ни днем, ни ночью. Дай мне ее в жены, и я полюблю ее, как собственную душу, а за это одарю тебя еще большими милостями».
2
Афинский художник — имеется в виду византийский художник; мастер, превосходно владеющий своим искусством.
Услышал это Манучар, свет померк в его очах, и лишился он чувств, ибо горячо любил свою дочь Роден, а для матери была она жизнью и утешением. [Придя в себя], сказал в душе своей Манучар: «Для Русудан в разлуке со мной жизнь и без того отравлена, а если отберут у нее дочь, что тогда утешит ее?» Терзался Манучар, но ничего не мог поделать, не помогали ни мольбы, ни просьбы, ни богатые дары, ни угрозы — на своем стоял тот нечестивец, безвинно мучащий христиан. Поэтому вынужден был Манучар обещать ему дочь свою желанную, ярче всяких светил сверкающую, красоты совершенной и возраста юного, и сказал он: «Я пойду и приведу свою дочь». Но отвечал царь: «Пока не увижу я красавицу, ты никуда не уйдешь, а потом тебя отпущу». Стало легче на сердце у Манучара. Подумал он: «Если отпустит он меня, то и Русудан уступит ради меня дочь». Взял он чернила, размешанные с мускусом, и написал обо всем подробно — какую славу он заслужил и какое величие и богатство снискал. Потом добавил: «Я знаю, как горька твоя жизнь, но зачем ты убиваешься и меня убиваешь своей печалью? Может, господь смилуется над нами и мы свидимся с тобой. Если ты" не позабыла меня, уступи ради меня твою любимую дочь Роден и слишком не печалься. Мне еще тяжелее, и знает об этом творец, дающий мне силу, ибо жертвую я дочерью для спасения души. И, может быть, удостоюсь я при жизни встречи с тобой».
Как дошла эта весть до Русудан, и без того пребывавшей в великом горе, прибавилось ей печали и забот. От чрезмерной тоски, подобной жгучему огню, задрожала она, как лист, упала с престола [3] и забилась, как обезглавленная птица. А как пришла в себя, стала громко причитать и рвать свою плоть. Раскровенила она лицо и голову, потом разорвала окровавленные одежды и прижала к сердцу дочь. Говорила она такие жалобные слова, что приходили в смущение слушавшие их и от жалости к ней загорались огнем. Три дня и три ночи не выпускала она дочь из объятий, и ни мольбами, ни силой не могли ее отнять. Плакала Русудан, била себя по голове, а потом упала замертво. Три дня лежала она, и не было в ней признаков жизни.
3
…с престола — в оригинале «тахти», что означает и «царский трон», и «место для возлежания, отдыха, пира», в данном случае имеется в виду второе значение. Далее слово «престол» неоднократно употребляется в этих значениях в зависимости от контекста.
Пока Русудан пребывала в беспамятстве, оторвали от нее юную дочь и увели. На четвертый день пришла Русудан в себя, огляделась по сторонам: плакали над ней дети малые, а Роден не было видно. Вскочила Русудан и громко закричала: «Где ты, чадо мое любимое, жизнь матери твоей! Кто это солнце светлое для меня затмил, кто отнял у меня сияющую зарю?» То билась она головой о камни, то кидалась в огонь. Хватали ее за руки несчастные служанки, дети малые умоляли утешиться, но не унималась она, и они плакали вместе с нею кровавыми слезами.
Никак не могли успокоить Русудан. Тогда ее сын Придон написал письмо деду: «Повернулось вспять колесо судьбы, и приключилась с нами великая беда. Отняли у нас сестру нашу Роден, померкло светлое солнце. И теперь моя мать намерена убить себя и оставить нас сиротами. А потому вы, как получите наше послание, поспешите на помощь своей дочери. Мы же добавить к этому ничего не можем».
Спешно отрядили гонца, и передал он вскоре письмо Аптвимиане и с громким плачем и причитаниями молил о помощи. Получив известие о горе, постигшем любимую дочь, заторопился Аптвимиане. Не мешкая, собрались они и пустились в путь, ни днем, ни ночью не останавливаясь, и прибыли в страну иаманов. Увидели Русудан, она не только не бросилась им навстречу с улыбкой и радостным возгласом, но даже не обрадовалась их приходу. Привычная к неге и холе, она лежала теперь на земле, в пыли и в золе. Лицо ее, прежде сияющее и веселое, обрамленное драгоценностями, теперь было окровавлено. Вместо мягких, пропитанных благовониями тканей одета она была в грубые траурные одежды. С жалобным криком и горючими слезами обняла Русудан колени родителей: «Побейте меня камнями, не оставляйте меня жить, не глядите, как жжет меня неугасимый огонь, иначе весь мир сгорит от этого огня». День и ночь с плачем об этом молила. Как увидели родители ее, отчаявшуюся, потерявшую терпение, которой жизнь была не мила, а смерть желанна, были они потрясены и огорчены до крайности, однако, видя ее в таком положении, скрывали боль своего сердца и умоляли дочь: успокойся чуть и потерпи. Но она слушать ничего не хотела и продолжала пребывать в горе и отчаянии.
Прошло время, и доставили Роден ко двору. Как увидел ее неверный, поразился ее красоте и нежности, полюбил ее пуще своей души и одарил Манучара неисчислимым богатством. Стал Манучар богаче всех богачей, но позволения уйти правитель и теперь ему не дал. На просьбы отпустить его он отвечал: «У тебя есть престол и венец, слава и богатство, города и владения. Если недостает тебе чего — я еще добавлю, зачем же тебе покидать меня?»
Прошло немного времени. Опять враги Манучара донесли правителю, что есть у него сын, какого не видел еще глаз человеческий, ни по красоте, ни по мужеству нет ему равных. Сила его такова, что льва за хвост он поднимет и дэва связать может. Пусть призовет он сюда своего сына, тогда и отпустишь его.
Услышал такую хвалу тот язычник и сказал Манучару: «Если ты хочешь уйти, приведи сюда сына своего Придона, и я отпущу тебя, а без него об уходе и не помышляй!» Узнал Манучар, что правитель требует Придона, потерял от горя рассудок, в глазах у него потемнело, проклял он свою жизнь и взмолился: «Убей меня, не оставляй жить кровным врагом моих детей!» Не было у Манучара больше сил, но не отступал от него правитель. Пришел тогда Манучар к тому неправедному, мучителю христиан, со слезами и плачем, стал перед ним на колени, положил свою саблю и заклинал его благодатью солнца и луны и царствованием его: «Убей меня, но не вели того!» Удивился Царь, как посмел Манучар ослушаться его, но потом сжалился над ним и подумал: «От чрезмерного отчаяния он лишился рассудка», пожалел его и сказал: «Клянусь тебе царской клятвой, что не задержу я твоего сына, покажи мне его только, и я его отпущу, одарив многими милостями». Отвечал Манучар: «Напрасно внимал ты наговорам моих недругов, я сам хочу, чтобы мой сын находился при мне, увидишь, как окрепнет тогда страна иаманов. Но теперь он не придет сюда по моему слову. Ты пошли человека с наказом, может, послушает он тебя». Написал государь послание: «Придон, богатырь новоявленный! Опора вселенной! Да гордится тобой престол, венец и царство наше! Прослышали мы о силе и красоте твоей, и желает наше царское величие видеть тебя, и жалко отца твоего, разлученного с тобой. Как прибудет к тебе наш гонец с этой вестью, коли покорен ты нашей воле, спеши явиться ко двору».
Устремился гонец в путь и вскоре прибыл во дворец к Придону и передал ему послание правителя и поведал то, что ему поручили. Как узнал Придон о положении своего отца, как прослышал, что не может он вырваться из пасти дракона, внял жалобам его на свою долю и сказал: «Если бы даже не приказал царь, я все равно не оставался бы здесь, ибо должен узнать, за какую провинность пленен мой отец».
Встал Придон и пошел к своей матери. Сказал так: «Матушка, глубоко почитаемая, знатным родом своим возвысившаяся над прочими, почто льешь ты горькие слезы, почто убиваешься? Отринь от себя бесовскую тоску и моли господа, чтобы исполнилось твое желание и не знала ты более вкуса горечи и беды. А я теперь пойду предстану пред тем могучим и неправедным [царем]. Может, он в обмен на меня отпустит моего отца. Не горюй обо мне и будь весела, ибо я скоро вернусь и надеюсь с божьей помощью на освобождение моего отца. Не печалься отныне ни о чем, а моли горестным сердцем господа о нашем вызволении, и выполнит он твое желание!» Обнял Придон мать, попрощался с ней и отправился в путь.