Русуданиани
Шрифт:
Через три дня мы услышали звуки труб и барабанов — это шел царь Нодар со свитой. Бросились пятеро государей к Гварджаспу с мольбой: «Мы не смеем перед вашим батюшкой и слова молвить, заступитесь за нас перед ним». Успокоил их Гварджасп: «Не бойтесь! Я тоже до сих пор считал вас виновными, но, раз вы поспешили изъявить свою покорность, прощаю вам все, и отец мой попрекать никого не станет». С благодарностью удалились цари: «Без государева приказа мы не посмеем предстать перед ним!»
Тем временем приблизилось войско царя Нодара. Гварджасп соскочил с седла и бросился к отцу. Тот тоже поспешил сойти с коня, но не проделал и трех шагов, как Гварджасп уже обнимал его колени. Поднял отец сына, расцеловал его. «Явь это или сон?!» — воскликнул он. Два часа не
Встал я на колени перед царем и поведал обо всем без Утайки. Отвечал Нодар: «Сын мой Гив! Никого и ни в чем я не виню. Я только одного хочу: глядя на моего сына, радоваться, чтоб после спокойно расстаться с миром, а вы поступайте, как знаете!»
Пошел я и привел всех пятерых царей, пали они ниц перед государем, и каждый высыпал на него по блюду золотых монет. Отправились мы на стоянку и расположились на отдых.
На четвертый день устроил царь пир и щедро одарил всех, а на пятый — старейший из царей по имени Сакал пригласил нас к себе и удивил всех роскошью и щедростью. Недоброжелатели его косо поглядывали на все и перешептывались: «Отчего же не быть ему щедрым, когда присвоил он сокровищницы царя Арджаспа и теперь растрачивает чужие богатства!» Слышал эти разговоры и Гварджасп, но с приговором не спешил. Наутро явился к царевичу сам Сакал и молвил: «Может быть, государь думает, что расточаю я сокровища его деда. Но бог свидетель, что казны ваших предков я и в глаза не видел! Я не прикасался ни к чему, что принадлежало вашему деду, и во дворце его не сиживал, и хлеба там в рот не брал. Разве только в одном я виновен — что умножил богатства, принадлежавшие вашему роду. Отец мой, пока был жив, только о том и думал: может, придет такое время, когда в роду Арджаспа появится герой, который прославит престол и венец свой и оценит нашу честность и преданность. Умирая, он завещал мне, чтоб, если даже с голоду мне умереть придется, не смел я касаться царских сокровищ. Ныне пусть поглядят государи — Нодар и молодой Гварджасп — на свои богатства!» Поблагодарили цари Сакала за верную службу и заторопились в свой город.
Не вытерпела и царица столь долгого ожидания, покинула дворец и вышла встречать сына. Доложили о том царю Нодару: «Государыня, как безумная, выбежала из покоев и вскоре прибудет сюда!» Огорчился Нодар, обратился к сыну: «Жизнь моя Гварджасп, матушка твоя не дождалась нас и вот-вот явится. При виде тебя она не удержит слез и при всем народе осрамит меня на старости лет».
Услышав это, царевич вскочил на коня и исчез, подобно молнии.
Завидев царицу, Гварджасп соскочил с седла и бросился к ней. Она же, узнав его, вскрикнула и едва не упала с коня, сын подоспел и схватил ее в объятия: «Матушка, мною измученная! Вели слугам избить меня до смерти за то, что я доставил тебе столько горя!» Как услышала государыня голос сына, словно из мертвых восстала, очнулась, обняла его и покрыла поцелуями с головы до ног. «Я провожу тебя домой, — сказал Гварджасп, — здесь тебе находиться не след и в стан наш являться не стоит». Царица упорствовала: «Пока не увижу свою невестку, никуда отсюда не уйду!» Но Гварджаспу удалось убедить ее, и она вернулась во дворец и стала готовиться к встрече, украсила замок, сад и площадь. Все горожане вышли встречать Гварджаспа и Тумиан. Восемь дней справляли свадьбу во дворце, пять дней — в саду и неделю — на площади. Радость взирать на них можно сравнить лишь с райским блаженством, тешились они и пировали.
В один прекрасный день я вдруг затосковал, уединился в своих покоях, и привиделся мне дурной сон. Встал я поглядеть на звезды и увидел, что вы здесь пребываете в глубокой печали. Огорчился я и сказал в сердце своем: «Если отпрашиваться у Гварджаспа, он все равно меня не отпустит, но и здесь я оставаться дольше не могу, ибо грозная беда нависла над моими близкими».
Прикинулся я больным, стали навещать меня цари и вельможи, созвали лекарей и целителей, стали те о недуге моем гадать. Гварджасп сказал: «Неудивительно, что Гив заболел. И камень бы не вынес тех испытаний, что за эти пять лет выпали на его долю. Был разлучен со своими родителями и горя хлебнул больше моего, потому мне надлежит поделиться с ним всем, что у меня есть. Другого лечения ему не надо!»
Тяжкая печаль залегла у меня на сердце, и отвечал я ему так: «Не надо мне от тебя ничего, кроме твоего благоденствия». Обнял меня Гварджасп и ласково молвил: «Брат, не печалься, пока я жив, все богатство мое и я сам принадлежим тебе! Я заставлю тебя убедиться в правдивости моих слов. Хочешь — женю тебя на дочери царя Пахпура! Хочешь — из городов, которые я завоевал, выбери любой и царствуй в нем! Все готов я поделить пополам с тобой, сыграем твою свадьбу, и отпущу тебя с миром на родину».
Не пришлись мне слова царевича по душе, ибо сердце мое стремилось домой и задерживаться я не хотел. Подумал я: «Один у меня выход — бежать!» Когда все ушли, обратился я к моим верным слугам: «И вас я пленил, и себя самого; в такую ловушку попал, откуда не выбраться иначе как только бежать». Велел я трем слугам держать коней наготове. Как стемнело, мы сели верхом и поехали. Никто не подозревал о моих намерениях, иначе ни за что бы мне от них не уйти! Днем и ночью мы ехали, не зная отдыха. Когда подъезжали к дому, встретил я купцов, и поведали они мне о том, что приключилось с Русудан, и доложили, что родители мои отправились к ней. Повернул я коня и снова двинулся в путь. Прибыл сюда. Давно наблюдаю я за вашим горем, о таком слыхом я не слыхивал и подобного не видывал.
Рассказал я вам эту историю, чтобы ты, сестра, рассудила свое дело и поступала так же, как терпеливые родители Гварджаспа. Спроси отца нашего и матушку, как вели они себя в разлуке с нами. Послушайся их. Не радуй своим горем дьявола!
И сказал шестой брат по имени Оман: «Того, о чем я расскажу, я сам не видел, но слышал эту историю из уст человека, прошедшего через горькие испытания. Я встретился с ним, когда он был уже царем, и он сам поведал мне о своих злоключениях».
И рассказал Оман следующее:
ГЛАВА 6. ЗДЕСЬ СКАЗ О ЦАРЕ ИБРЕИМЕ
Давным-давно отправил меня повелитель-батюшка мой по одному делу в страну Лей [65] . Успешно справившись с делом, услышал я, как хвалят здесь царя Ибреима, владыку этой страны. Знавал я ранее и других царей этой страны, но такой великой хвалы не слыхал о них и особых добродетелей за ними не знал. Поэтому такая слава нового царя весьма удивила меня. Собрал я достойные дары и отправился в путь.
Вельможи этой страны меня знали. Вышли они мне навстречу, обласкали, осыпали меня почестями и отвели к царю. Принял царь дары и узнал от вельмож, кто я, чей сын, каковы заслуги моего отца перед его страной, каких милостей и почестей мы ждем от него.
65
Страна Лей — здесь сказочная страна (возможно, от перс. «Лехи» — «Польша»).
Выслушал царь все это, приветил, одарил меня щедро и три месяца держал при себе. И видел я, что он справедлив и милостив, как подобает царям. И добродетели его превзошли всё, слышанное мною. И подумал я, что живой человек всегда лучше, чем слава о нем. Вельмож и придворных имел он без счету, щедрость его была неиссякаема, в пирах не знал он отдыха; если все перечислять, то язык устанет, разум изумится и слушатели обомлеют. Каждый день велел он мне являться к нему, и, когда я приходил, он сажал меня рядом и, взирая с почтением, расспрашивал о разных странах, одаривал многим и только после этого отпускал.