Рузвельт
Шрифт:
— Ты не гей! — устало простонала я.
— И я не гей, — выдавил из себя Артур, запивая соком застрявшую в горле тарталетку.
— Скучно, — вздохнул Хайд.
На улице уже начинало темнеть. По одному друг за другом включались фонари, освещая кружащую вокруг них мошкару. Тарелки на столе уже порядком опустели, а все объелись настолько, что откинулись на стульях, боясь лишний раз даже посмотреть на что-то съедобное.
Китти полностью перелезла к Артуру на колени, и они играли в «лошадку»
— Кушай побольше, сынок, а то на тебя без слез не взглянешь. — причитала Мойра, заставляя Артура еще что-нибудь съесть. — Тебя дома морят голодом?
Мойра относилась к тому типу женщин, которые реально способны закормить досмерти. Моргнуть не успеешь, как ты уже весишь полтонны и просто открываешь рот, пока она впихивает в тебя третью мясную пиццу подряд.
— Я не голодаю, — улыбнулся Артур. — Просто занимаюсь спортом.
— И что за спорт? Расскажи мне. — Мойра сложила подбородок на ладони, словно в ожидании проповеди.
— Плавание. — просто ответил Артур.
Мэгги, сидя напротив, усмехнулась.
— Тэдди вот до сих пор не научилась плавать. — сказала она, заставляя меня закатить глаза.
— Не страшно. — покачал головой Артур. — Она умеет многое из того, чему я никогда не научусь.
— Что, например? — задалась вопросом я.
Не думаю, что за полтора дня нашего знакомства, ему удалось разглядеть во мне какие-то таланты.
— Игра на гитаре, — сказал он.
Что б его.
— Еще Тэдди умеет петь, — мечтательно произнесла Айрис.
— Правда? — удивился парень и что-то шепнул в ухо Китти, которая заулыбалась и тут же спрыгнула с его колен, умчавшись в дом.
Я замялась, пожимая плечами.
— Ничего особенно выдающегося.
— Спой нам, Тэдди, — попросил Чарли, улыбаясь в предвкушении.
Я обычно никогда ему не отказывала. Чарли был моим преданным фанатом с самого детства. Это он десять лет назад нашел меня поющей на улице и подарил мне семью. Я задолжала ему сотни, тысячи песен, которых не успею спеть и за три жизни.
Но сегодня я чувствовала себя не в своей тарелке. Совсем не хотелось петь перед Артуром. Он, наверно, ходил на спектакли в Сиднейский оперный театр, какое ему дело до моего посредственного бренчания на гитаре?
Я даже не успела придумать веское оправдание, как со спины ко мне уже подбежала запыхавшаяся и взбудораженная Китти, держа в руках мою укулеле.
— Ты ее послал! — сощурилась я на Артура, вспоминая, как он нашептал что-то Китти на ухо.
— Виноват, — без малейшего зазрения совести пожал плечами он.
Я тем временем не глядя приняла гитару, словно она была заражена смертельными токсинами, и уселась на складной стульчик подальше от стола,
Пройдя по каждой струне, я проверила, правильно ли настроена гитара, хотя на самом деле, просто оттягивала время, надеясь, что огромный астероид протаранит наш задний двор, и петь мне уже не придется.
— Давай, Тэдди, не тяни резину! — подбадривала меня Мойра.
Я поняла, что деваться уже некуда. Айрис вместе с Китти уселись на траву прямо передо мной, а все остальные просто повернулись в мою сторону, приготовившись слушать.
И я начала.
Потягивания струн под моими пальцами превратились в звуки всем знакомой песни Бена Кинга.
— Когда придет ночь, и станет вдруг темно, и только свет больной луны увидим мы. Нет, я не буду бояться. Пока ты рядом со мной. (*)
Чарли беззвучно подпевал, прикрыв глаза. Это была одна из его любимых песен.
Все за столом покачивались из стороны в сторону, подпевая куплету. Хайд с Карой, взявшись за руки, вышли на газон рядом со мной и начали медленный танец.
— Если небо или звезды упадут на нас. Или горы осыпятся в моря. Я не заплачу, слезинки не пролью. Пока ты рядом со мной.
Я пела и аккомпанировала сама себе, и даже не успела заметить, как начала улыбаться и получать удовольствие от всего процесса. Мне всегда нравилось петь в кругу семьи. Каким-то образом это сближало нас, избавляло от всех насущных проблем.
Конечно, я не соберу тысячную аудиторию, как Гарт Брукс в девяносто седьмом, меня не будут показывать на Таймс-Сквер, и у музыкальных магазинов не будет толпиться очередь, чтобы скупить все мои альбомы.
Но в тот момент я бы не променяла внимание членов своей семьи даже на международную трансляцию. Улыбка Джулиана, одобрительные кивки Джека и слезы, которые Чарли вытирал бумажным полотенцем — это все, что мне было нужно.
Раздались последние аккорды, и все мы замолчали. Айрис устроилась позади меня, обнимая меня за плечи своими тонкими руками. Я с благодарностью прижалась к ней щекой.
— Спасибо, дочка, спасибо. — шмыгнув носом, Чарли прошел мимо меня, чмокнул в макушку и зашел в дом.
Все начали вставать со своих мест, убирать грязную посуду и задвигать стулья. Я слышала хохот Джулиана и Хайда словно издалека, потому что среди развернувшейся суматохи, успела выловить тяжелый взгляд карих глаз Артура.
Он сегодня был без очков — видимо, в линзах, потому что даже в свете фонарей цвет его глаз был слишком темным. Он смотрел на меня, не мигая, а я беспорядочно перебирала пальцами струны, толком не замечая, какие звуки воспроизвожу. Было в его взгляде что-то такое, что не давало мне отвернуться.