Рузвельт
Шрифт:
Арт обернулся и кивнул, прося еще пару секунд.
— Твой телефон, — он взял мою раскрытую ладонь и вложил в нее потрепанный блэкберри. — И мои поздравления.
— Поздравления?
— Ты набрала проходной бал. «Если Картер будет маячить у меня перед глазами еще и на сезон летней школы, я повешусь в кабинке туалета с запиской о том, что это она вынудила меня». Это была цитата твоего учителя.
— Спасибо, — с кислой миной я убрала телефон в карман передника. — Я не такая уж тупица, если что.
— Я
— Правда?
Когда он улыбнулся, мой желудок снова затрепыхался. Но на этот раз, кажется, не из-за нервов.
— Артур, мы опаздываем! — нетерпеливо прокричала брюнетка за его спиной, со злостью прожигая во мне дыру.
Судя по всему, она не знала, что я только что вытошнила свой обед в мусорку, и ее рыцарь с идеальной прической больше никогда не приблизится ни ко мне, ни к этому кафе ближе, чем на десять миль.
— Мне нужно бежать. — казалось, он хотел сказать что-то еще, но посмотрел на ухмыляющуюся рядом со мной Кару и передумал. — Удачных летних каникул!
Кинув мне последнюю извиняющуюся улыбку, он развернулся и пошел к своим друзьям, которые, дурачась, начали похлопывать его по плечу и бодать в бок, а брюнетка не преминула возможностью вцепиться ему в руку.
— Тебе тоже, — вяло вздохнула я ему вслед, прекрасно зная, что он меня уже не слышит.
Кара вдруг начала истерично смеяться, сгибаясь около меня в три погибели.
— Ты чего? — я удивленно таращилась на нее.
— Он англичанин…и его зовут…Артур! — пыталась выдавить она сквозь смех.
После слов подруги я тоже начала смеяться. К нам в гетто пожаловал ходячее британское клише, ну кто бы мог подумать.
Кара выпрямилась только через минуту, все еще хихикая.
— Но он все же очень миленький, — тяжко вздохнула она рядом с моим ухом.
— К сожалению, не из нашей лиги, — покачала головой я. — Мне за его очки придется продать почку.
— Если не две.
Дверь кафе с характерным скрипом открылась, и голова Олли в сеточке показалась в образовавшейся щели:
— Вы здесь, что, крэком торгуете?
— И не надейся, — закатила глаза подруга.
— Тогда живо в зал, там куча необслуженных столиков! — Олли учтиво придержал дверь, пока мы проходили мимо него. — А если вдруг начнете торговать, — незаметно шепнул он мне в ухо, — то я хочу в долю.
Я закатила глаза и последний раз обернулась посмотреть на удалявшуюся фигуру Артура, которого, скорее всего, больше никогда здесь не увижу. Не знаю, почему меня это так удручало.
Глава 3
Если не считать, что в мороженном за моим столиком нашли огромный волос, а какая-то пьяная в стельку женщина стащила с барной стойки стакан с пивом, то моя смена прошла практически
Да, работать. Летняя школа не была бы таким ужасом, если бы не мешала брать больше смен в кафе. Когда всеми силами пытаешься выбраться из черного списка налоговой инспекции — каждый доллар на счету.
Долги, уборка, готовка — вот вам и годы моей бурной молодости.
Хоть лето официально и не наступило, нам все равно приходилось работать до поздней ночи. В половину двенадцатого, когда мы с Карой и Ким протерли полы, вынесли мусор и перевернули стулья, можно было наконец-то «валить на все четыре стороны», как любил говорить Олли.
Каре нужно было спешить на свидание с Шоном — ее парнем, с которым она расставалась и сходилась обратно уже тридцать тысяч раз. Подруга поцеловала меня в щеку и выбежала за дверь так, словно спасалась от конца света. Ким, спохватившись, ушла вслед за ней, кинув мне напоследок, что в следующий раз будет расталкивать Грэга сама.
То же самое она говорила и в прошлую смену.
Я сняла свою форму, сложила ее в шкафчик в кладовке, которая служила нашей раздевалкой, попрощалась с Олли и направилась к столику, где дремал Грэг. Пришлось толкать его в плечо минуты три.
Очнулся он лишь после того, как я вылила кувшин воды ему на голову.
Грэг лениво моргнул, потянулся и зевнул.
— Проснись и пой, красавчик, мы закрываемся, — усмехнулась я.
— Уже? — недоуменно озирался он. — Я пришел пять минут назад.
— Пять часов, ты имеешь в виду? Вставай, Грэг, я хочу домой, и мне нужно тебя выпроводить.
Я помогла ему подняться и под руку довела до двери, выключив по дороге свет и перекинув сумку через плечо.
На улице Грэг глубоко вдохнул.
— Ты просто чудо, Тэдди! — бормотал он заплетающимся языком. — Поцелуемся? — он выпятил губы трубочкой.
— Нет, — засмеялась я, отворачиваясь. — Боюсь герпеса.
Грустно качая головой, Грэг направился домой. Хотя навряд ли у него вообще был дом. По-моему, он всегда торчал в «Крузе» до самого закрытия.
Летняя свежесть почти перебивала смердящий запах трущоб, а шелест зеленых листьев на ветру заглушал звук полицейских сирен и чьи-то громкие оры, раздававшиеся за несколько кварталов отсюда.
Я привыкла ходить домой пешком после каждой смены в кафе или ездить на велосипеде. Для меня ночной Детройт, как «Дом ужасов» в Диснейленде — воришки, выскакивающие из-за угла, конечно, сначала пугают, но через пару секунд с них тянет только смеяться, потому что почти каждый из них знает меня в лицо. В итоге мы цивилизованно расходимся в разные стороны, обмениваясь при этом парой любезных фраз.