Рябиновый костёр
Шрифт:
Часть 16
Часть 16
Проснувшись, Фёдор обнаружил, что он в квартире один. Родители не стали его будить, видимо, решив, что в отпуске отсыпаться святое дело. Прошёл по комнатам, оглядел родные стены, по которым успел соскучиться, и, приняв душ, решил позавтракать. В холодильнике его ждала нарезанная колбаса, сыр и масло, а ещё батон, тоже заботливо нарезанный и упакованный в полиэтилен, в полочках на дверце расположилось несколько пакетов с молоком разной жирности и сливки. В отделении для овощей лежали фрукты, а в морозилке — брикет мороженого, его любимого крем-брюле.
И ничего из нормальной еды или хотя бы того,
Всё как всегда, даже смешно стало. Зато кофе в этом доме был на любой вкус, и кофемашина появилась, хотя он помнил, что отец всегда варил бодрящий напиток в турке. Но прогресс, видимо, наконец-то дошёл и до дома родителей.
Фёдор позавтракал, убрал за собой посуду и решил пройтись до супермаркета, в конце концов, приготовить ужин на троих особого труда не составляло.
СМС от отца пришло как раз, когда он закрывал дверь и здоровался с соседкой.
«Спишь? Если встал, позавтракай тем, что есть в холодильнике. Обед мать заказала, если успеваешь, забери её с работы, чтоб она тяжести не несла».
Фёдор лишь покачал головой.
«В Москве не работает доставка?» — отправил в ответ.
«Люда готовит лучше, и всё свежее. Так мать считает. Я не спорю, и ты не спорь».
Фёдор улыбнулся своим мыслям. Такой теплотой от этого сообщения повеяло. Как всё-таки хорошо, что мама вышла замуж за отца, то есть Романа Владимировича. Ему казалось, что она не выжила бы иначе. Когда погиб его родной отец, Феде было десять лет, и то время он прекрасно помнил. Рябина-старший всегда был занят, домой приходил уставшим, спрашивал, как дела, и, никогда не дослушав до конца радостный отчёт сына, уходил в свой кабинет. Тогда в детстве это казалось обидным. Фёдор искренне завидовал другу Мишке, который вместе со своим отцом ездил на рыбалку или копался во внутренностях автомобиля. Но в его случае это было невозможно, потому что Сергей Рябина собственным автомобилем не интересовался от слова совсем, ездит и ездит, а мама говорила, что ему надо беречь руки. Это теперь, спустя столько лет, Фёдор понимал, что нейрохирургия — особый вид искусства, а тогда он хотел любви, внимания, заботы. Всего того, что всегда получал от Романа Владимировича — лучшего друга отца. В чувствах мамы тоже сомневаться не приходилось. Она всегда была в курсе его дел, и даже казалось, что и мыслей тоже. С ней можно было поговорить обо всём. Она никогда не ругалась, не осуждала, разъясняя свою позицию, при этом приветствовала обоснованное инакомыслие. Мама казалась идеалом, вот только готовить не умела и не любила. Да и когда ей. Мало того что она была занята на своей работе — ученики, лекции, семинары, съезды, симпозиумы — она ещё и отцу успевала помогать, оставаясь его правой рукой.
Хозяйством занимались часто сменяющиеся домработницы. С одной из них в тот роковой день и разругался Рябина-старший. Фёдор не помнил, о чём шла речь, просто не слушал, занимался чем-то своим, когда уловил окрик отца, чтобы собирался, есть дела, а оставлять его с этой он не хочет. Он помнил, что отец нервничал сильно, хотя вывести его из себя было сложно. Они даже поехали не сразу, отец сидел какое-то время закрыв глаза, потом тряхнул головой, отгоняя раздражение, и они тронулись. Куда направлялись, Федя не знал, ему отец так и не сообщил. Помнил только фразу перед самой аварией: «Сын, я всегда любил только твою маму и тебя, кто бы что не говорил — помни об этом». А потом на них вылетел грузовик, избежать столкновения было невозможно…
Последнее, что помнил Фёдор до того, как очнулся в больнице, это невыносимую боль и безжизненные глаза отца.
Теперь, спустя столько лет, приехав на мероприятие, посвящённое памяти великого нейрохирурга, вспомнилось то, что казалось навсегда забытым. Кто была та домработница, о чём они говорили? Наверное, это всё уже не важно, но с Романом Владимировичем поделиться стоит.
Через час Фёдор уверенно входил в клинику. Поднялся на нужный этаж, прошёл по коридору и у кабинета матери столкнулся с собственным тестем, беседующим с одним из сотрудников кафедры. Радости не испытал. Отношения с отцом Лары были натянуто-хорошими, то есть они никогда не ругались и не конфликтовали, но и близки тоже никогда не были. Фёдор не любил навязчивых воспоминаний об отце, а Анатолий Степанович, наоборот, очень гордился знакомством с Рябиной-старшим.
Фёдор пожал тестю руку.
— Александр Петрович, — представился его собеседник.
— Фёдор. — Рябина-младший не хотел привлекать внимание к своей персоне, к тому же он здесь практически никого не знал, а учитывая разницу в возрасте с Александром Петровичем, посчитал, что имени будет достаточно.
— Федя, зря ты мою дочь и внучку в Москву не привёз. Я Ларе уже высказал, — с улыбкой начал разглагольствовать тесть.
— Мы с Ларисой решили так, как решили. Это не увеселительная прогулка, летом приедем всей семьёй, а сейчас ни к чему.
Он собирался пройти к кабинету матери, но услышал голос Романа Владимировича:
— Федя, как хорошо, что я тебя застал, а то переживал, как бы вы с Машей не разминулись. Добрый день. — Недлин пожал руку Александру Петровичу и Анатолию Степановичу тоже. Последнего спросил о самочувствии и, услышав привычный ответ, что всё хорошо, заторопился к кабинету жены. Фёдор следовал за ним.
— Простите, вот этот Фёдор и есть сын Сергея Фёдоровича? — послышалось сзади.
Ответа он уже не слышал, так как закрыл дверь и обнимал маму.
Она постарела, сдала сильно за последний год. Сухонькая, седая. Хотя она всегда была седой, с того самого дня, как погиб отец. Это была ещё одна причина затаить обиду на Рябину-старшего. Фёдору казалось, что тот, уйдя в мир иной, забрал с собой мамин смех и часть её души, что ли. Это потом, спустя время она начала красить волосы, чтобы не выглядеть старухой рядом с Недлиным. Но несколько лет назад заявила, что седина соответствует её внутреннему состоянию, и перестала посещать салон. Роман Владимирович согласился, как соглашался со всем, что мама считала правильным. Потому что в его глазах она всегда была красивой. Жалко, что мама изначально выбрала не его, а Рябину.
Задерживаться в клинике они не стали. Забрав из буфета пакеты с приготовленной Людмилой снедью, отправились домой. Там пообедали, и Фёдор с отцом всё же сходили в магазин. По дороге он рассказал о том, что вспомнил. Недлин пожал плечами.
— Федя, твой отец никогда не изменял твоей матери, так что не знаю, что там могло произойти. — Недлин говорил эмоционально. — Больше двадцати лет прошло, стоит ли искать эту домработницу? Да и помнит ли она тот день? Это ты помнишь, потому что ищешь причины того, что случилось, пусть на уровне подсознания, но ищешь. И ещё, Серёжа был очень хорошим человеком. Я сейчас не говорю о великом хирурге, учёном, я говорю о своём друге, о твоём отце. Он гордился тобой, любил, хотя, может быть, не всегда проявлял свои чувства и эмоции. Федя, он просто не умел этого, но я знаю, как сильно он тебя любил, планы строил, думал, что пойдёшь по его стопам, а ему было что тебе передать. Но жизнь распорядилась иначе, и ты выбрал другой путь. И знаешь, мне тоже есть, что тебе передать, но, увы, и тут жизнь распоряжается так, как считает нужным. — Роман Владимирович дружески похлопал Фёдора по спине. — Алиска станет взрослой, и ты поймёшь, о чём я. Я горжусь тем, что вырастил достойного сына. Не копайся в прошлом, не ищи там ответы. Есть сегодня и сейчас, так используй свой потенциал, вот и вся мудрость.
— Спасибо, папа. — Фёдор улыбнулся. Хотелось обнять отца, но в руках были сумки с продуктами. Подумалось, что с Романом Владимировичем он никогда не стеснялся быть слабым, нежным, зависимым.
Вечером после ужина они втроём сидели в гостиной и говорили о работе. Да, именно о работе, потому что в этой семье она всегда была в приоритете.
— Федя, когда у Ларисы защита? Может быть, после того как она защитит докторскую, вы всё же переедете в Москву? — Мария Андреевна выглядела озабоченной. — Время идёт, ты живёшь ради жены, её интересами, её заботами, её капризами, в конце концов. Мне это не нравится. Ты не на своём месте.