Рыбаки (очерки)

Клычев Аннамухамед

Морской офицер капитан Путятин, посланный с карательным бригом, перед жителями аула поставил ультиматум: либо они подпишут клятвенное обещание «не делать русским купцам насилий», либо он начнёт огонь по их кибиткам и по ним самим. Безоружные поселяне, покорённые и униженные, дали «клятвенное обещание на верность России».

Вот его текст:

« Клятвенное обязательство туркмен-иомудов на верность России 18 июня 1842 г.

Мы, все старшины джафарбайского племени, по морю плавающего, признаёмся, что российские военные суда всегда имеют силу и возможность подвергать нас наказанию и что мы совершенно убедились в том, что сопротивляться им никак не можем, а потому во исполнение воли Великого государя и императора Российского под присягой

обещаем и обязуемся: во-первых, отныне и навсегда не только не делать российским купцам и подданным, плавающим по морю, никаких насилий и притеснений, но, напротив, по возможности, оказывать им всякое уважение и приязнь;…Если впредь кто-нибудь из нас, вопреки сей высочайшей воле, учинит какой-либо предосудительный поступок, то российские суда имеют полное право истреблять все наши лодки и киржимы и нас самих подвергать наказанию, какое им заблагорассудится.

В присутствии господина капитана 1-го ранга Путятина в Астрабадском заливе шесть старшин: Кадыр Магомед-хан, Хан-Гельды, Аман-Назар, Ак-Магомед-Чоган, Ак-Магомед-Онбеги, Калыдж-Нияз-Онбеги приложили свои печати; другие шесть старшин по неимению печатей подписали следующие имена: Аннагурт, Кара-Мухамед, Тумач, Таган-Канджик Назар-Мерген, Баб-хан Сердар и Баба-Кули. Главный кази Таган-казы скрепил своей печатью».

Так судьба беззащитных людей целого селения была решена по усмотрению одного деспотичного человека, конечно, не без ведома властей. Безусловно, капитан Путятин, как представитель власти, не будь столь жестоким, мог бы возникшее недоразумение уладить более гуманным способом. Он знал, что без лодок и киржимов рыбаки не могут добывать кусок хлеба для своих семей и лишить средств существования всех, не разбираясь в том, кто прав, кто виноват, было крайним проявлением произвола.

Жители побережья долго не могли забыть об этом страшном случае. Они поняли, что русский царь — не защитник народа. Но в тот период политическое сознание народа не было на достаточном уровне, чтобы вести не стихийную, а организованную борьбу с угнетателями.

С развитием рыбных промыслов началось расслоение местных рыбаков: одни превращались в наёмную рабочую силу — их было большинство, другие — во владельцев промыслов — их были единицы. Последние заключали договоры с крупными русскими и другими рыбопромышленниками на поставку рыбы, извлекая из этого определённую прибыль. Одним из местных владельцев рыбного промысла в Гасан-Кули был коренной житель аула Хаджи Мамед Анна Нурыев. Его промысел был вполне оборудованным для производства промышленных операций и имел сто тридцать два наёмных рабочих. В 1916 году Нурыевым было принято и приготовлено красной рыбы одна тысяча двести семьдесят пудов, частиковой: воблы — один миллион сорок тысяч рыб, сазана — шестьдесят тысяч рыб и сельди — шестьдесят тысяч рыб. Кроме Анна Нурыева, из туркмен промышленникам поставляли рыбу Якши Мамедов, Черкез Аман Клыч оглы, Айваз Багдад оглы и другие.

Царское правительство и чиновники на местах, прекрасно зная, что море является единственным источником существования для местного населения, разрешали рыбопромышленникам арендовать участки, принадлежащие местному населению. Рыбопромышленники постоянно расширяли границы своих хозяйств, арендуя новые морские участки и даже отдельные заливы.

И жители побережья искали защиты, обращались к царским чиновникам с просьбой не отдавать в личное пользование пришельцам заливы и участки, которыми они кормились. Не один раз они просили оградить их, например, от произвола и бесчеловечности морского смотрителя рыбных промыслов района аула Гасан-Кули Максимовича, но почти все их жалобы подшивались в архиве неудовлетворёнными.

В одном из прошений жители аула пишут о том, что смотритель вод Максимович разрешал купцам строить в заливе множество пристаней, которые отпугивали рыбу: «Деды и отцы наши жили в Гасан-Кули, и мы по их примеру живём на родине своих предков. Мы не скотоводы, не земледельцы и даже не имеем проточной питьевой воды, и наше исключительное занятие — рыболовство» — пишут они. Около аула в то время имелся один небольшой залив, называемый по-туркменски «Турлиб-Чагил» шириною в полкилометра и глубиною около метра. В

заливе на протяжении всего пяти-шести месяцев в году водилась мелкая рыба кепер-чапак. Эта рыбёшка была источником существования местного населения. Но вот этот залив приглянулся купцу Абрамову, и он, с согласия смотрителя рыбных промыслов Максимовича, стал пристраивать на нём пристань. «При устройстве пристани, — пишут рыбаки, — не будет притока воды, а, следовательно, в него и рыба не пойдёт, и целый большой аул лишится средств к существованию. Если, Ваше превосходительство, в защиту нашу не примете мер для спасения нас от гибели, то каким способом нам приискать заработок на пропитание своих семей, своих жён и детей», — заключают таким вопросом отчаявшиеся жители своё прошение.

Подобный же произвол был учинён и в Чикишлярском приставстве. Не считаясь с интересами местных рыбаков, в устье реки Гурген и с внутренней стороны мыса Чыгыл-Бурун, в самом узком месте пролива была построена двадцать одна ватага и ставились десятки тысяч сетей. Постройки эти, шум, производимый на них, и беспрерывное движение рыболовецких лодок распугивали рыбу. В результате до двух с половиной тысяч рыбаков аула были поставлены под угрозу остаться без средств существования.

В письме от 1 апреля 1906 года жители Чикишлярского приставства просят департамент земледелия навести порядок в водах их района, дабы они не лишились куска хлеба. Чем кончилась жалоба жителей аула, неизвестно. По словам старожилов, на сей раз департамент земледелия их просьбу частично удовлетворил. Большинство же других случаев подобного произвола оставалось безнаказанным.

Усугублялось тяжкое положение местных рыбаков и тем, что сами царские власти часто отдавали распоряжения, которые тоже ущемляли их права и интересы.

Близ Гасан-Кули расположено небольшое озеро с солёной водой. Чтобы в озере водилась рыба, жители постоянно в него пускали воду из речки Атрек. В начале 90-х годов русским правительством жителям Гасан-Кули пускать в него воду из Атрека было запрещено. В результате в озере, не освежаемом пресной водой, количество рыбы стало уменьшаться. Население, жившее исключительно уловом из этого озера и не имея его из года в год, в конце концов до того обеднело, что не было в состоянии не только платить казённые подати, но и не могло содержать свои семьи. Если бы правительство пожелало облегчить положение рыбаков, оно бы им разрешило два раза в год опреснять озеро. Это рыболовству в целом большого ущерба не нанесло бы.

Во второй половине XIX и особенно в начале XX века в Гасан-Кули некоторые из местных жителей начали заниматься строительством парусных лодок грузоподъёмностью тысяча и более пудов груза. Не вынося притеснений со стороны крупных рыбопромышленников и мелких местных подрядчиков и потеряв надежду на улучшение условий, некоторые рыбаки стали заниматься доставкой грузов на своих лодках, в первую очередь челекенской соли, для рыбопромышленников в иранские порты, Красноводск, Баку и Астрахань. Таким образом, потомственные рыбаки были вынуждены расстаться с профессией рыболова и идти в наймы к судовладельцам, отрываясь на многие месяцы от семьи.

В конце концов народ окончательно устал от постоянных притеснений властей и в нём постепенно стало появляться чувство протеста против существующих порядков. Слухи о стачках и забастовках рабочих в Астрахани, Баку, Красноводске, Челекене после событий 1905 года в России дошли и до жителей аула Гасан-Кули. Многие моряки и рыбаки были свидетелями революционных событий в этих городах и, приехав к себе домой, стали распространять идею освобождения от эксплуатации. Например, когда царское правительство мобилизовало туркмен на тыловые работы, одними из первых против этого восстали жители аулов Кукрчек и Курбангез Гасан-Кулийского приставства.

Восстание рыбаков было результатом проникновения в эти края большевистских идей.

Царское правительство поспешило принять экстренные меры. В 1916 году оно направило в Гургенский район карательные отряды генерала Мадридова, которые напали на безвинных жителей побережья — иомудов и геокленов. Они истребили тысячи людей, угнали сто тысяч баранов, около пяти тысяч верблюдов, двенадцать тысяч крупного рогатого скота. Жители Гасан-Кули и Чикишляра активно участвовали в сражениях против царских карательных отрядов.