Рыцарь (др. издание)
Шрифт:
Иммануил смотрел на меня и чуть улыбался.
— Вот видите, — произнёс он. — Даже на такие простые вопросы вы не знаете ответа, а спрашиваете о Боге.
— Не знаю, потому и спрашиваю.
— Как выглядят любовь, сострадание и милость? Бог — примерно так же.
— Ладно, — я покосился на своё излеченное бедро, — с вами не поспоришь… Что, честно, только один день прошёл?
— Честно.
— И вы просто щёлкнули пальцами и излечили меня?
Иммануил предпочёл не отвечать.
— А
— Разные. Какие Господь захочет, такие и умею.
— А вы можете взглядом остановить человеку сердце?
— Зачем?
Я пожал плечами:
— Ну, не знаю… Может же возникнуть такая ситуация, когда это будет необходимо.
Отшельник фыркнул.
— Сколько лет живу на свете, а ещё ни разу такая ситуация не возникала.
— Ну вот, допустим, захочет вас кто-нибудь убить…
— Не следует бояться тех, кто умерщвляет тело.
— Бояться их, может быть, и не стоит, но вот суметь защититься…
— Андрэ, они не в состоянии принести вреда ни вам, ни мне, ни любому другому человеку.
— Вы так думаете?
Отшельник кротко посмотрел на меня, а потом, доверительно понизив голос, сообщил:
— Все люди бессмертны.
— Это вы так считаете…
— Нет, — сказал Иммануил, — это не я так считаю. Это так есть на самом деле.
— По вашему мнению.
— Андрэ, вы — всего лишь имя, записанное Творцом на небесных скрижалях. Ну как вы можете умереть?
— Пырнёт меня кто-нибудь кинжалом — вот и сдохну.
— Если вас кто-нибудь ударит кинжалом, вы не перестанете быть тем, кем вы сейчас являетесь. Следовательно, вы не умрёте.
Я покачал головой. Усмехнулся:
— Вы что, хотите сказать, что я неуязвим?
— Как и всякий человек.
— Только вот кроме вас, никто об этом не знает.
Иммануил кивнул:
— Вы правы. Большинство людей действительно об этом не знают. Некоторые думают, что знают, но… но на самом деле они тоже не знают. Иначе не занимались бы таким бессмысленным занятием, как истребление своих ближних.
— Послушайте, а как, по-вашему, я проклят? Я ведь, с тех пор как здесь появился, убил кучу людей. Значит, если я у этого вашего Бога не вымолю себе прощение, мне придётся гореть в аду? Так, по-вашему, получается, да?
— Разве я говорил, что кто-нибудь проклят?
— Хм… То есть мы все попадём в рай?
Иммануил снова коротко взглянул на меня:
— Если вы думаете, что в Царство Небесное кого-нибудь берут против его воли, то… то вы ошибаетесь.
— Так попадём мы все в рай или нет?
— Попадёте, попадёте… Если только захотите этого.
Я хмыкнул:
— Нужно просто захотеть? И всё? Значит, любой маньяк, убийца, совратитель малолетних…
— Если захочет — да. Но как вы думаете — многие
— И они попадают в ад?
— У каждого своя собственная дорога. Некоторые люди мечтают именно об аде.
— Что-то не верится.
— И тем не менее это так, — печально покачал головой Иммануил. — Ад кажется им местом, где они смогут осуществить всё то, что было им запретно на земле.
— И это им будет дано?
— К сожалению.
— То есть вы хотите сказать, что как бы тот или иной человек ни вёл себя при жизни, после смерти он получит именно то, что хочет, и в любых количествах?
Иммануил кивнул.
— Каждому будет дано по вере его, — вздохнул он.
— Это, кажется, откуда-то из Библии? — поинтересовался я.
По губам моего собеседника пробежала странная улыбка.
— Да уж наверное.
— Вы знаете, — произнёс Иммануил после непродолжительного молчания. — Недавно один бродяга… такой же бездомный бродяга, как и я… рассказал мне о том, что, по его представлению, чистилище должно представлять собой нечто вроде горы, на вершине которой находится дорога на небо. По-моему, это очень хороший образ. Ведь и взбираться на гору можно с разных сторон, а не только с одной.
— Он тоже чудотворец, как вы? — спросил я. — Творит чудеса где-нибудь по соседству?
— Нет, он именно путешественник. А живёт он не здесь, он… Он итальянец.
— Ааа…
Мы помолчали.
— Значит, нет никакой разницы — убивать или миловать, красть или давать подаяние? Всё равно каждый получит то, что хочет?
— Вор и дающий подаяние хотят разного.
— Вот именно.
— Есть ли между ними разница? Забудьте об участи, которая их ожидает. Между ними самими есть разница?
— Ну… наверное, да.
— Вот вы и сами ответили на ваш вопрос.
На некоторое время установилась тишина.
— Ладно, — я поднялся, — благодарю за пищу и помощь. Пора мне. Мы с вами занятно побеседовали, но всю эту философию я никогда не любил… Помню, ещё в Питере один сектант на улице как-то пристал: «Верите ли вы в Бога, верите ли вы в Бога?..» и ещё какие-то дурацкие вопросы задавал… Я с ним даже поболтал, потому что делать всё равно нечего было…
— …И под конец беседы решили искусить Бога, — не осуждающе, но и без улыбки неожиданно сказал Иммануил.
Я уже не удивлялся.
— Ну да, я ему сказал, что могу сейчас избить его до полусмерти, а его воображаемый Бог ничего мне не сделает. — Я ухмыльнулся. — Этот уродец, конечно, перетрусил и сбежал.