Рыцарь
Шрифт:
– Конрад, ты цел, не ранен? А то я смотрю – вся одежда в крови.
– Вроде не болит ничего. Значит, цел. А ты?
– Тоже. Пойдём к колодцу, умоемся.
Они зашли во двор. Изба была закрыта.
– Бабоньки, выходите. Побили ворога! – крикнул Алексей.
Дверь избы распахнулась, на свет божий вывалась толпа девушек и женщин и кинулась к рыцарям. Они стали их обнимать и целовать, заливаясь слезами.
– Грязные мы, – уговаривали их рыцари, осторожно отстраняясь, – в крови все, испачкаетесь!
Да кто их слушал?
– Отмоем и отчистим, – крикнула одна бойкая
Из колодца достали бадью воды. Рыцари скинули рубахи, умылись и стали похожи на людей. А то были страшны, как черти из преисподней.
– Спасибо вам, люди добрые! Из полона освободили… – поклонилась в пояс им одна из женщин. Другие тут же последовали её примеру.
– Погостюйте у нас! Ласково просим!
Мужики обошли все избы и дворы.
Убитых выносили на улицу и укладывали рядами на землю. У иной избы вырастал ряд из нескольких тел. Потом стали рыть общую братскую могилу. Чаще такие делали погибшим на поле бранном, а умершим селяне делают индивидуальные. Но теперь, когда некоторые семьи вырублены полностью, мужики решили вырыть братскую могилу. Вместе жили, вместе погибли – вместе и лежать будут. Гробов не было, и потому хоронили, завернув в холстины. И за священником для отпевания в соседнее село не ездили. Там половцы, туда князь с дружиной поскакал. Скорее всего, и там павших много, их тоже отпевать надо будет.
Кто-то из грамотных счёл молитву, и могилу засыпали землёй. Убитых торопились погрести до вечера. Тепло, попортиться могут, мухи на кровь слетаться начали.
Пока мужики рыли могилы, бабы готовили еду для поминок. За скорбными делами не заметили, как наступил вечер. Посреди площади развели костёр, вокруг него выставили столы и устроили тризну по павшим. И рыцарей усадили на почётное место, во главе стола. Обычно там сельский староста сидел, когда община собиралась на торжества – свадьбы, похороны, праздник урожая или Пасху. Но убит староста, а дружинники всегда по положению выше смердов стояли. Алексея в его кольчуге и шлеме приняли за дружинника, ну а Конрада – за воина.
Выпили за упокой, поели, потом селяне затянули грустные песни. Многие женщины плакали навзрыд: ведь погибших хорошо знали, всю жизнь соседствовали.
Рыцарей определили на постой: немца – в одну избу, Алексея – в другую. Они уже настолько свыклись существовать вместе, что, находясь порознь, чувствовали небольшой дискомфорт. Однако выспались они на мягких перинах на славу.
А утром начались подношения. Почти из каждой избы несли им рубашки, порты, испечённые, с пылу с жару, расстегаи. Селяне благодарили их, как могли. Впрочем, рыцари ничего не требовали за свои воинские труды.
Конрад подсел на расстегаи с рыбой да с мясом, запивая их сытом.
Потом заявились мужики с поклоном:
– Баньку вам истопили на задах у Николы-кожевенника. Самая знатная баня в селе. Приглашаем попариться, мы уж и венички замочили.
Помыться хотелось давно. Сопровождаемые мужиками, рыцари направились в баню. Все не пошли – тесно будет.
Внутри уже священнодействовал банщик. Он нагонял пар, причём лил на каменку отвары трав, и потому воздух в бане пах необыкновенно.
Сначала ополоснулись, потом тёрли друг друга мочалом и щёлоком. Когда кожа покраснела и скрипеть начала, зашли в парную. Оба рослые, а вверху температура высокая, и кожа на ушах стала гореть.
– Шапки наденьте, – заботливо посоветовал банщик.
Они натянули на головы войлочные шапки и улеглись на полки. Сначала банщик стал оглаживать их берёзовым веничком, потом похлопал и перешёл к дубовым – эти оказались пожёстче. Все поры на коже открылись, пот полил градом.
Конрад заорал:
– Не могу больше, дышать нечем! – и выскочил из парной в мыльню.
– Слабоват у тебя товарищ-то, – ухмыльнулся в бороду банщик. – Ещё пару поддать?
– Хватит.
В мыльне банщик посоветовал:
– А вы в пруд окунитесь. Он рядом, буквально за стеной. Никола-то завсегда так делал, упокой, Господи, его душу.
Оба воина вышли из бани. Слева виднелась водная гладь небольшого пруда или озерка – туда вёл дощатый настил.
Первым в пруд с разбега прыгнул Алексей – после парной вода показалась ему ледяной. От избытка чувств он заорал. Услышав его крик, Конрад попытался затормозить на мостках, но не удержался и рухнул в воду. Водой обожгло разгорячённое тело, и он заорал тоже.
– Я думал, тебя водяной царь схватил, – пошутил Алексей. – Орёшь, как резаный!
Он отфыркивался от воды.
– Снова в баню пора – немного попариться и обмыться.
Алексей полез на мостки.
– Ты прямо как русский, – не удержался от меткого замечания Конрад. – Что они находят в парной?
– Кожа дышит, как новая. Знаешь, змеи кожу меняют. Человек так не может, но лёгкость в теле и свежесть необыкновенная.
Оба стояли на мостках абсолютно нагие.
Из-за кустов раздался девичий смех. Оказывается, там были другие мостки, и девки шли стирать бельё. Увидев рыцарей голяком, они не удержались, чтобы не осмеять их.
– А ну их, нашли, над чем смеяться! – И рыцари снова нырнули в баню. Конрад в парную не пошёл, и Алексей парился один.
Обмывшись, оба вышли в предбанник. А тут уже мужики расстарались! Принесли чистое нательное бельё и рушники – обтереться. А главное – на столе жбан прохладного кваса стоял и такой же – пива, и всё – из подвала, с ледника.
Воины уселись на лавку. Отдохнувшие, чистые – благодать! Мужики им к жбанам притронуться не дали, сами по кружкам разливали. Квас и Алексей, и Конрад проигнорировали – к пиву присосались. Свежее, прохладное, лёгкое – язык слегка пощипывает.
Конрад, большой знаток и любитель пива, восхитился:
– Да в этой деревне пиво варят не хуже, чем у меня на родине! Вот бы не подумал! Вернусь – все расскажу.
День прошёл – лучше не бывает. Помылись, одежды новые надели, а уж наелись – за все дни голодовки.
Вечером Конрад сказал:
– Ты знаешь, Анри, мне здесь нравится, клянусь святой Марией. Нигде меня так не принимали! Женщину бы ещё, соскучился.
– А ты хозяйке подмигни, может, согласится.
– Надо попробовать. Вечером вчера без сил в постель упал. А сегодня отдохнул, помылся, поел… Чую – мысли греховные посещать стали.