Рыцари комариного писка
Шрифт:
– Еще бы. Я же в фавеле вырос.
– Я так и подумала. Теперь возьми две самые большие, самые отмороженные, самые агрессивные молодежные банды, дай им возможность вооружиться на всех арсеналах планеты, и пусти эти банды в мегаполис, делить территории влияния в интересах двух наркокартелей. Вот самая общая, универсальная, наглядная модель любой войны.
Габрио Коимбру покивал головой.
– Чем страшнее оружие, тем быстрее люди поймут, что война, это полное говно. Так?
– Приблизительно так, – подтвердила британка.
– Так, - сказал он, - а псевдо-грипп Зувемби,
– Зувемби, это продукция не нашей фирмы, - ответила Сью Райнс и, заметив недоверие собеседника, уточнила, - действительно, наша фирма не занимается микробами.
– Понятно, - бразилец задумчиво посмотрел на небо, усеянное звездами, - это Зувемби жуткая штука. Автор не признается. Кошмар будет списан на болванчика. Как его?
– Вергио Огишо, полевой менеджер FAMAB по работе с персоналом, - сказала Сью.
…
*85. Архиепископ завершил речь, а после минуты тишины…
…Под сводом древнего кафедрального собора Мария-Виргин де Сантьяго-Леон гулко зазвучало «Requiem aeternam dona eis, Domine». Таким стал финал траурной мессы по примерно миллиону жителей столичного региона Манагуа, погибших либо безвестно пропавших при эпидемии Зувемби. Теперь (после трех кошмарных недель) эпидемия погашена, а столица перемещена в 100 километрах северо-западнее, за вулканическую гряду, в относительно небольшой уютный старый город Сантьяго-Леон.
Итак: люди, тихо переговариваясь, расходились после траурной мессы.
Простая публика поглядывала на президента Хуанито Акантиладо, а он, выйдя из ворот собора, устало уселся на широкую ступень каменной лестницы, несколько в стороне от людского потока. Казалось, что президент абсолютно измотан этими тремя неделями, и поражен произошедшей трагедией. Рядом с президентом, слева и справа, остановились высшие военные: генерал армии Бонито Зэферс, и генерал спецслужбы Умберто Тахо, а несколько позади – четверо бойцов персональной охраны. Вся президентская команда выглядела удрученной, вела себя очень тихо, и публика даже жалела их (вот ведь какая ответственность свалилась на плечи этих суровых мужчин, и они, вроде справились)…
…Президент Акантиладо дождался, пока поток публики иссякнет, затем встал на ноги и негромко буднично поинтересовался:
– Умберто, как там дела у Амаро?
– Нормально, босс, - ответил шеф Seguri, - клиент дозреет к ужину, как сообщил Амаро.
– Тогда, - сказал президент, - поехали в раритетную тюрьму, сразу будем судить этого клиента. Только судьи нужны… Бонито, мне будут нужны пять дисциплинированных, интеллектуально развитых офицеров, в аккуратной парадной форме с бантиками.
– С бантиками, босс? – тоном сомнения переспросил армейский генерал-министр.
– Да, черт… С такими золотыми хреновинами…
– С аксельбантами? – предположил Бонито Зэферс.
– Да, верно… Слово вылетело из головы… Умберто, организуй туда же TV, чтоб у нас получился открытый судебный процесс. Так, мужики, по машинам, и поехали.
– Хуманрайтера надо? – спросил УмбертоТахо уже на ходу.
–
…
А, тем временем, в знаменитой раритетной тюрьме Ла-Фортуна (в западном пригороде Сантьяго-Леон), полковник Амаро Фурадо готовил клиента - Вергио Огишо, полевого менеджера FAMAB по работе с персоналом. Только не надо думать, будто полковник применял к этому бразильцу какие-то жуткие пытки и еще более жуткие угрозы. Нет! Наоборот, Фурадо был очень вежлив. Но комната (каменный мешок средневекового образца) психически давила на Вергило Огишо, и к тому же, в этих стенах, спокойный монолог полковника воспринимался жутковато – из-за акустики.
… - Итак, сеньор Огишо, я изложил вам мнение мировых СМИ. Логика требует от нас разумного учета этого мнения при разработке ваших правдивых показаний на суде. Вы сейчас удивленно моргнули, из чего я делаю вывод: вы не уловили логики. Я объясню детальнее. Правда, как таковая, не существует в обществе. Это лишь идеал, к которому можно стремиться путем правдоподобия. Правдоподобие, это такое изложение, которое соответствует ожиданиям аудитории. Что для нас аудитория?..
Тут полковник Фурадо сделал небольшую актерскую паузу, после чего продолжил.
– …Аудитория для нас это, в широком смысле, все мировое сообщество. Ведь эпидемия синтетического псевдо-гриппа, названная «Зувемби», по названию вашей радикальной деструктивной секты, привела за три недели к гибели около трех миллионов человек. В историческом смысле это не исключительный случай. В 1920-м грипп-испанка убил на Американском Перешейке примерно столько же людей, а в Индии на порядок больше. Проблема в том, что «Испанка» являлась натуральной инфекцией, а «Зувемби», как мы знаем, является продуктом интеллектуально-научного человеческого труда. Отсюда, у мирового сообщества возникло желание наказать виновника-человека. Так фактически сложилось, что оптимальный виновник - вы, сеньор Огишо. В вашу вину верит больше половины респондентов во всем мире, и около двух третей – в Южной и Центральной Америке. В это верят почти все ваши коллеги по работе, в это верит ваша жена, и в это формально верит руководство концерна FAMAB, где вы трудились. Значит, эта версия правдоподобна и, исходя из нее, следует выстраивать ваши правдивые показания. Вам понятна изложенная логика, или требуются еще пояснения?
– О боже… - тихо произнес Вигило Огишо, - …Неужели моя жена поверила в это?
– Поверила, - сказал полковник, - я же показывал вам интервью с ней на BR-TV.
Следует отметить, что названное число жертв (3 миллиона) имело довольно косвенное отношение к псевдо-гриппу. Кое-какие политические группы в нескольких странах использовали короткий период паники, чтобы «убрать неугодные группы населения». Убрали. Число жертв (якобы) псевдо-гриппа получило дополнительный ноль справа. Конечно, бразильский менеджер по персоналу об этом не догадался. Так что сейчас он, обхватив свою голову ладонями, сжал ее, будто надеялся таким образом проснуться, и выскочить из сюрреалистически-страшного сна. Не выскочил, и горестно прошептал: