Рыцари плащаницы
Шрифт:
Стрела свистнула и вонзилась в склон в шаге от пшеничного снопа, привязанного к вбитому в землю колу. Лучник, молодой франк в драной одежде, смущенно потупился.
– Проклятый сарацинский лук!
– Это хороший турецкий лук! – возразил Роджер, забирая у него оружие. – Снаружи он проклеен сухожилиями, изнутри – рогом. Поэтому стрела из него летит дальше, чем из тисового и бьет сильней. Нужно только приловчиться. Смотри!
Он наложил пятку стрелы на тетиву, быстро натянул
– Срацины для меткости привязывают на руку сипер, – Роджер показал на роговую пластинку на своем запястье. – Стрелу кладешь в желобок на сипере, остальное – просто!
– Можно мне?
Роджер удивленно посмотрел на Козму, но отдал ему лук. Затем снял сипер и помог привязать его к левому запястью лекаря. Кузьма натянул лук, приложился… Стрела медленно понеслась к мишени и задела край снопа.
– Прицел верный, но тетиву натянул слабо, – пояснил Роджер. – Так даже кольчугу не пробьешь, не говоря о панцире.
– Тетива тугая, – пожаловался Козма. – Из пальцев выскальзывает.
– Неправильно берешь. Надо большим пальцем и прижимать его этими двумя, – Роджер поднял средний и указательный. – Сарацины, чтобы тетива не выскальзывала, даже надевают на палец кольцо из рога. Покажи! – сказал Роджер Сеифу.
Туркопол подошел и продемонстрировал большой палец с широким роговым кольцом. Внутренняя сторона кольца была сделана в виде выступающего широкого шипа.
– Разве можно с шипом стрелять быстро? – усомнился франк в драной одежде.
Роджер хмыкнул и что-то быстро сказал Сеифу по-тюркски. Тот улыбнулся и вытащил из-за пояса пучок стрел. Взмахом руки воткнул их в землю перед собой, снял с плеча лук… Стрелы одна за другой мелькали в воздухе; одна не успевала вонзиться в центр снопа, как следующая уже летела следом. Расщепленный во многих местах, кол не выдержал и покосился; последние стрелы пронзали солому, уже лежащую на земле.
– Адово семя! – восхищенно воскликнул франк.
– Под Тивериадой так перестреляли половину нашего войска. Вы сами были там и видели. Слушать меня! – крикнул Роджер толпе оборванцев толпившихся возле него. – Всем взять луки и по очереди стрелять в снопы! – он указал на ряд мишеней на склоне холма. – Пока из пальцев кровь не пойдет! Тот, кто попадет в сноп десять раз подряд, получает коня, одежду и оружие. Кто не научится попадать в сноп за пятьдесят шагов, останется здесь. Все поняли?
– Я бы лучше копьем! – робко попросил высокий франк в драной одежде. – Я у рыцаря копейщиком был.
Роджер покосился на него.
– Как зовут?
– Гуго
– Откуда ты?
– Из Аквитании.
– Давно в Палестине?
– Весной пришел. А через три месяца – битва…
– Понятно. Запомни, Гуго: воин, который не умеет стрелять из лука или арбалета, в Палестине не нужен. Рыцарь может позволить себе сражаться копьем или мечом, но за его плечом должен стоять лучник. Мы забыли об этом под Тивериадой. А сарацины готовились. На каждого лучника у них было по четыре сотни стрел, их подвозили к ним на верблюдах. От их стрел солнца не было видно.
– Можно мне арбалет? – попросил Гуго.
Роджер замешкался.
– Я видел среди добычи пару, – подсказал Козма.
– Дай ему! – согласился рыцарь. – И присмотри! Но правило тоже – десять стрел подряд!..
Гуго оказался сметливым парнем. Скоро Козма понял, почему прежний господин определил аквитанца в копейщики. Руки у этого нескладного виллана достигали колен, но оказались необычайно сильными: взведя тетиву арбалета несколько раз крюком, Гуго отложил его в сторону и стал натягивать ее руками, упирая приклад в живот.
– Это уже не арбалет, а гастрафет какой-то получается! – хмыкнул Козма, но готовить оружие по-новому не запретил.
В широких ладонях Гуго арбалет казался легким, когда аквитанец вжимал его в плечо, то "гастрафет" не шевелился, словно составляя одно целое с телом воина. Правила стрельбы Гуго освоил быстро. Точно уяснив, как и куда целился, он наконец положил десять стрел в сноп одну за другой.
– Выбирай себе одежду и коня! – сказал Козма радостно улыбающемуся аквитанцу. – Заслужил.
Гуго умчался наверх, где лежали тюки с одеждой и паслись спутанные кони, и скоро вернулся верхом – весь в сиянии сарацинского боевого наряда.
– Хороший костюмчик! – одобрил Козма и спросил удивленно: – Меч почему не взял?
– Не умею я с ним, – пожал плечами Гуго. – Хватит ножа. Ну и копье с арбалетом…
– Как знаешь, – пожал плечами Козма. – Садись рядом!
Гуго привязал коня к дереву, и они вдвоем некоторое время смотрели, как оборванная ватага франков пытается выполнить задание Роджера. Получалось у них плохо. К полудню только полдесятка лучников переоделись подобно Гуго. Тем временем под присмотром бальи-грека несколько мужчин принесли еду; воины отложили оружие и уселись на жухлой декабрьской траве обедать. Иоаким, присматривавший за лучниками во время стрельбы, присоединился к Козме. Гуго смутился и вознамерился уйти, но Козма велел ему остаться.
– Оруженосцем обзавелся? – спросил Иоаким по-русски, с любопытством рассматривая Гуго.
– Хороший паренек, – ответил Козма, разламывая на куски плоский хлеб. – Смышленый.
– Чуток симпатичней обезьяны будет, – заключил Иоаким, вытаскивая пробку из бурдюка.
– Я же не в зятья беру! – возразил Козма.
Гуго благоговейно принял из рук Козмы глиняную кружку с вином, осушил ее духом. Затем налег на вяленое мясо и сыр, жадно заедая все это свежим хлебом.
– Давно не ел? – с жалостью спросил Козма по-провански.
– Угу, – промычал Гуго с полным ртом.
– Оставь парня! – велел Иоаким. – По нему видно, что грек их не баловал. Рожа плутовская! Мы, христиане, должны помогать ближнему… – передразнил он бальи. – А сам, небось, давал только хлеб да воду. Или сыр какой-нибудь окаменевший. Через день.
– На женщин у них сил хватало! – хмыкнул Козма.
– Основной инстинкт! – развел руками Иоаким. – Еще неизвестно, кто за кем бегал. Может, какая-нибудь гречаночка, которую муж давно не баловал ласками, приглядела себе паренька, вроде этого, – он кивнул на Гуго, – подкормила его потихоньку, ну и… Дело молодое.