Рык Посейдона
Шрифт:
— Первое, что касается хозяина яхты, лейтенанта Джона Хартуэла… Мы получили характеристику на этого офицера. К сожалению, это мало чем поможет нашему расследованию, так как мы не знаем, кто же был его спутниками на борту яхты. По ним, по крайне мере, можно будет судить о круге и характере его связей и отношений с ними. По показаниям свидетелей, от причала яхта ушла с экипажем из двух человек, включая его самого… Для такого класса яхт это более чем рискованно…
После катастрофы, на борту яхты обнаружено три человека, но нет самого Хартуэла… Это может означать только одно — или яхта в море взяла на борт ещё
— А если под угрозой оружия? — перебил его Керр.
— И тот, и другой варианты — вполне возможны… Свидетели говорят, что он был прекрасным яхтсменом и поэтому мог себе позволить некоторую вольность в отношении численности экипажа.
— А что в его характеристике? — Керр жестом руки остановил докладчика.
— После окончания колледжа ВМФ, он получил назначение на базу в Гибралтаре. Там прослужил два года, но по состоянию здоровья был переведён в штаб военно-морских сил, где и проходил службу в Главном архивном управлении…Однако, по рассказам его сослуживцев, он имел довольно отменное здоровье — всё-таки яхтсмен. Думаю, что причина перевода была другой… Здесь явно не обошлось без родственных связей… В архиве он имел доступ к секретным материалам времён войны. В, частности, и по затоплению химического оружия…
— Вы хотите сказать, что он причастен к утечке этой информации? — вновь перебил его Керр.
— Нет…. но мы не исключаем такой возможности.
— Понятно… Вы простите, что я вас перебиваю, но в случае чего, это будет очень серьёзным обвинением. Будьте очень осторожны в этом направлении. Пожалуйста, продолжайте!
— В чём суть нашего подозрения… Если позволите, я вернусь к истокам всей этой истории… Двадцать седьмого декабря сорок седьмого года три наших правительства — русские, американцы и мы — приняли решение засекретить на пятьдесят лет все материалы по только что затопленному химическому оружию Германии. В девяносто первом году русские частично рассекретили свои документы, а мы продлили её ещё на двадцать лет. По нашей версии, во время их ревизии, и были скопированы координаты мест захоронения… Так вот, по времени, это совпадает с началом службы в архиве нашего лейтенанта…
— Вы выяснили, кто входил в состав комиссии… и, вообще, сколько человек имело доступ к этим документам?… Я думаю, что таких там наберётся с десяток.
— Сейчас мои люди занимаются этим. К сожалению, это займёт очень много времени. Необходимо установить не только этих людей, но и отработать их связи… Вероятно, некоторые из них уже и не служат там… Моё мнение, что без допроса этого пассажира с яхты, мы ещё долго будем топтаться на месте… При опросе соседей Хартуэла по яхтовой стоянке, они показали, что в последнее время к нему на яхту приходили люди с восточной внешностью. Возможно, что это были арабы… Это, кстати, подтверждается и внешним сходством одного из погибших на яхте.
— Что значит последнее время?
— Максимум полгода.
— Хорошо… Теперь все послушайте меня… По решению комитета по безопасности отныне всем этим занимаемся только мы. Полиция передала нам все материалы по этому делу. У нас есть аудиозапись первого допроса этого человека. Чтобы не дублировать вопросы, прошу внимательно прослушать запись. При необходимости она будет тиражирована для всех. — Керр включил запись допроса.
— Вы можете говорить?
— Да, сэр! Только не очень громко.
— Представьтесь, пожалуйста!
— Мартин Адамс.
— Скажите, как вы оказались на яхте?
— Я живу недалеко от порта. Работаю там в мастерских… У меня есть небольшая яхта, она досталась мне от отца. У нас с Джоном стоянки были рядом, вот мы и познакомились… У него яхта — сами видели, какая! За ней уход нужен, ремонт. Вот я и помогал ему, иногда.
— И давно вы с ним познакомились?
— Я знал ещё его отца… Джон ведь после школы уехал учиться на морского офицера, а потом служил. Здесь почти не бывал… А как отец умер, так он и переехал сюда. Мы встречались почти каждый день. Год назад он предложил мне стать мотористом на его яхте…, да и сторожить её надо было. Я согласился. Кто же откажется от такой яхты!.. Вот с тех пор мы и вместе. Вообще, Джон был хорошим парнем.
— А почему вы сказали — был?
— Так ведь в море, я почти всё время был внизу, у движка. Пытался запустить его…, а когда поднялся наверх, то Джона, и ещё одного, уже не было на палубе… Незнаю, что случилось.
— Хорошо…. давайте вернёмся назад!.. Скажите, в море вы выходили вдвоём или ещё кто был на яхте?
— Вдвоём, сэр! Мы всегда выходили вдвоём. Джон ведь был хорошим яхтсменом, и эта яхта была для него просто как игрушка…
— У него была ещё яхта?
— Да, была, но он её продал в прошлом году… Он так жалел об этом.
— А вы не знаете, почему он продал?
— Наверное, из-за денег!
— Но такая яхта стоит несколько сот тысяч фунтов! Проще было продать её и решить все проблемы!
— Несколько миллионов фунтов, сэр! Джон никогда не продал бы её… Это память об отце.
— А что случилось с отцом?
— Там какая-то тёмная история… Я бы не хотел говорить об этом, сэр.
— Почему?
— Просто не хочу и всё! Простите, я устал.
— Хорошо, Мартин! Если не возражаешь, то я приду к тебе завтра, и мы продолжим наш разговор.
В динамике зашуршала перемотка и через минуту вновь раздался голос Аллана.
— Здравствуй, Мартин! Как твоё самочувствие?
— Нормально… Вы извините меня за вчерашнее…, сами понимаете.
— Всё в порядке! Забудем об этом…
— Такое забыть невозможно… Я никогда не был в такой передряге.
— Вот, кстати! Как вы оказались в том районе? И кто эти люди на яхте?…Если можно, то подробнее.
— Можно и подробнее… Когда мы вышли из порта, Джон дал команду — «Полный ход»! Так мы шли часа четыре… Каким курсом — я не знаю. Приходилось всё время быть около машины… Потом встали. Часа через два подошло какое-то судно, и мы пошли в кильватере.
— Что это было за судно? Большое?
— Не очень… Может раза в два больше нашей «Луны».
— Вы, что, не видели его названия?…Может, хотя бы под каким флагом?
— Дело в том, что с этого судна к нам на яхту перешли несколько человек. Они закрыли меня в машинном и не выпускали.
— Кто, конкретно?
— Я ведь их не знаю… Джон сказал, чтобы я выполнял их команды… и всё.
— И сколько вы там пробыли?
— Где?
— Я имею ввиду, внизу, в машинном?
— Да все трое суток…, пока шторм не начался.