Рык Посейдона
Шрифт:
Вскоре машина подъехала к всё той же разбитой парадной лестнице рейхсканцелярии. Дежурный офицер СС вновь провёл Шпеера по полутёмным коридорам, но уже в другое крыло здания. Они остановились перед бронированной дверью. Он понял, что это вход в новое бомбоубежище. Широкие ступени, за открывшейся дверью, были покрыты мягким ковром и шли вниз, на первый этаж. Шпеер знал, что кабинет фюрера находится на третьем.
В приёмной находился только Гюнше, личный адъютант фюрера. Увидев Шпеера, он встал из-за стола и направился к нему навстречу. Они поприветствовали друг друга и Шпеер, взяв его под руку, сказал:
— Отто! Проводи меня к фюреру. Мне необходимо встретится с ним по срочному делу.
— Фюрер находится сейчас в своём новом кабинете и на три часа у
Шпеер знал, что для фюрера был достроен новый бункер, но он ещё ни разу не был там и не знал, как туда пройти. Они вернулись к столу и Гюнше незаметно нажал кнопку вызова. В приёмную из соседней двери неслышно вошёл высокий эсесовец из личной охраны фюрера. Адъютант слегка кивнул ему головой и тот всё понял. Сделав шаг в сторону, эсесовец повернулся вполоборота, пропуская вперёд Шпеера. Они прошли несколько шагов, повернули направо и вновь оказались перед бронированной дверью. За ней была видна винтовая каменная лестница ведущая куда-то вниз. Лестница освещалась слабо и Шпеер, делая очередной шаг вниз, судорожно цеплялся за перила змейкой вьющиеся вдоль стены. Спустившись вниз, они оказались в маленькой комнате. Никакой обстановки в ней небыло и лишь две бронированные двери на противоположных стенах являлись украшением её интерьера. Офицер открыл одну из них и жестом показал Шпееру на полутёмный коридор.
— Прямо по коридору комната совещаний, — негромко сказал он и закрыл за ним дверь. Шпеер очутился в полной тишине. Неприятный холодок пробежал у него по спине. Медленными шагами он направился в глубь коридора. Мягкий ковёр глушил его шаги и ему вдруг нестерпимо захотелось крикнуть как в детстве, в лесной глуши. И вновь его взгляд упёрся в бронированную дверь. «Ну и лабиринт! Не хуже фараоновских катакомб!» подумал он и толкнул дверь. В лицо ударил резкий поток света. Он непроизвольно поднял руку к глазам. Оглядевшись, справа от себя он увидел массивный стол, за которым сидел офицер СС. На столе, перед ним, в беспорядке лежали портфели, папки. На вешалке висело несколько плащей и фуражек. В центре комнаты стоял примерно такой же стол, на котором лежало несколько карт. У противоположной стены, около двери стояла группа военных. Они негромко о чём-то разговаривали. Увидев Шпеера, офицер встал и поприветствовал его. Все присутствующие одновременно повернулись на звуки приветствия. Среди них Шпеер успел заметить Кейтеля, Бормана, Деница и Бургдорфа. Было ещё несколько генералов, которых он почти не знал. «Если здесь Бургдорф, то это значит очередная чехарда с генералами — подумал он, — и, наверное, надолго». По их взглядам было видно, что все они находились в напряжённом ожидании.
У Шпеера была с собой небольшая папка, в которой лежали последние сводки о ремонте и выпуске военной техники и боеприпасов. После прошлогоднего покушения, в котором была замешана верхушка генералитета, фюрер уже не доверял своим фельдмаршалам и генералам и поэтому войти к нему в кабинет теперь можно было только по его приглашению. Офицеры из личной охраны фюрера обыскивали почти всех. Все принесённые с собой вещи должны были оставаться у дежурного. Шпеер был один из немногих, кого никогда не останавливала охрана. Он так и не знал причину этого — то ли это была чья-то команда или офицеры охраны понимали, что для рейхсминистра не может быть в это военное время никаких задержек для встречи с фюрером. Он подошёл к столу, положил на неё папку и спросил:
— Я могу переговорить с фюрером до начала совещания?
— Нет, господин рейхсминистр, — офицер слегка наклонился к Шпееру и чуть тише сказал. — Я сожалею, но к себе в кабинет фюрер приглашает только лично.
Шпеер отошёл в сторону и огляделся. Стены комнаты были увешаны большими картинами, в основном ландшафтами. Он стал вспоминать, какие же картины висели в приёмной там — наверху. «Кажется, там были в основном голландцы». В комнате не было ни одного стула и лишь одно кресло сиротливо стояло у края стола. За группой приглашённых, он заметил две двери. Около одной из них и толпились генералы. Он посмотрел на часы. До начала совещания оставалось несколько минут. «Значит, Борман ещё не был у фюрера. — Шпеер облегчённо перевёл дыхание. — Вероятно, это и есть вход в кабинет фюрера».
Ровно в три, дверь рядом бесшумно открылась, и в комнату вошёл фюрер. Генералы вытянулись в струнку и громко приветствовали его. Шпееру сразу бросился в глаза его восковой цвет лица. Было видно, что этот человек уже много дней не покидал этот бетонный склеп.
Фюрер обвёл всех мутным, каким-то невидящим ничего взглядом и тяжёлым движением руки ответил на приветствие. Заметив одиноко стоявшего Шпеера, он подошёл к нему и подал руку. Шпеер ощутил в своей ладони вялую, потную руку и лёгким наклоном головы поприветствовал его.
— Я не вызывал тебя, Альберт, — тихо сказал фюрер.
— Мой фюрер! Нам надо переговорить по одному весьма срочному и неотложному делу.
— Сейчас… или после. — Гитлер кивнул в сторону напряжённо застывших генералов.
Шпеер на мгновение задумался. Приказ, который он видел и читал у Бормана, был, скорее всего, подготовлен с ведома фюрера и поэтому разговор предстоял долгий и небезопасный для него. Но с другой стороны, неизвестно, чем закончится совещание военных и тогда возможно вообще не удастся договориться, о чём-либо. Шпеер прекрасно знал характер фюрера, а сейчас, когда дела на фронте просто катастрофичны, поведение его могло быть вообще непредсказуемо.
— Лучше сейчас… Я прошу присутствия при нашем разговоре рейхслейтера Бормана.
Все слышали последние слова Шпеера и поэтому, когда фюрер направился обратно в кабинет, никто, кроме Бормана, не тронулся с места. Они вошли кабинет. Он был крошечным. На полу, как и везде, лежал толстый, мягкий ковёр. На небольшом письменном столе стояла знакомая бронзовая лампа, письменный прибор и телефон. Над столом висел портрет Фридриха Великого. Впервые вопрос, который он хотел решить, не касался его деятельности как министра. И он вдруг понял, что не знает с чего начать. Взгляд остановился на портрете великого соотечественника и мысль сама скользнула с языка.
— Мой фюрер! Немецкий народ много раз за минувшие столетия подвергался нашествиям. Много раз и сам был победителем с верой в будущее. — Шпеер перевёл дыхание и посмотрел на фюрера. Ни один мускул не дрогнул на его лице, и лишь рука, лежавшая на глобусе, слегка вздрагивала и пуговица на рукаве кителя выстукивала дробь о глобус в такт руке. — Сейчас у нас тяжёлое положение. Мы потеряли промышленный потенциал на востоке. Русские подходят к Чехословакии… — Гитлер вдруг резко повернулся к Шпееру.
— Я не отдам им Чехословакию! Там Шёрнер!.. У него почти миллион солдат! Геббельс был там и говорит о высоком духе его солдат!
— Мой фюрер! Для того, чтобы эти солдаты воевали за великую Германию, им нужно дать оружие… боеприпасы…
— Так дайте им всё это! — Гитлер вновь перебил Шпеера. — Ты ведь, Альберт, отвечаешь за всё это!
Шпеер понял, что совершил тактическую ошибку. Сейчас фюрер начнёт спрашивать о «ФАУ», о танках для Гиммлера и его группы «Висла».
— Всё, что возможно в таких условиях, мы делаем… Но, я думаю, что мы должны думать и о будущем Германии, даже если случится самое ужасное. К сожалению, с этим придётся смириться… — Гитлер посмотрел на Шпеера, но ничего не сказал. Шпеер и сам не хотел причинять лишнюю боль этому человеку. Ему вдруг по — человечески стало жалко этого ссутулившегося как старец, с дрожащей рукой и жёлтым как у мумии лицом, человека. Он знал о болезненной страсти фюрера к лести и решил сейчас сыграть на этом. — За четыре года под твоим руководством мы вооружили Германию и сделали её самой сильной державой в Европе. Думаю, что и сейчас нам понадобится, не так уж много времени, чтобы восстановить нашу мощь. — Гитлер по-прежнему молчал. Было слышно лишь тяжёлое дыхание стоявшего за спиной Бормана. — Ты знаешь меня. Я никогда не давал тебе советов, а тем более, сейчас. Я просто хочу помочь нам всем.