Рысь в капкане
Шрифт:
– Как такое могло случиться? – нахмурился Акела. Он ей поверил. Врать изощренно может жена, обманывать, «водить вокруг пальца» – любовница, но мать, по глубокому убеждению Акелы, не может быть неискренней, когда дело касается ее сына! Если сын виновен, она кинется в ноги, будет умолять простить ребенка (даже если у этого ребенка уже седая борода и лысина во всю макушку), она не станет лукавить, разыгрывать заранее спланированную роль, лицедействовать…
Иные уроды считают себя неотразимыми красавцами, другие простаки убеждены в собственной изощренной хитрости… Антон Александрович Шопов продолжал простодушно верить в собственную психологическую прозорливость. Эта его неистребимая вера стоила уже жизни Мышонку, она же позволила Рыси надежно замаскировать от нежеланных взглядов острые, смертельно опасные коготки.
– Раиса Сергеевна, успокойтесь,
– Витя сам вам все расскажет и все объяснит. Я не в силах больше говорить, я больной человек, у меня болит сердце, я выплакаться должна… Будьте любезны, дайте мне мою сумочку из машины, в ней валидол…
– Ястреб, посмотри в машине!
– Сейчас. – Ястреб открыл дверцу «Жигулей». – Акела, здесь на заднем сиденье пакет целлофановый… с инструментами, про которые она рассказывала… Ага… вот и сумка…
– Акела! – крикнул Кречет с крыльца. – Ключ нашел, двери открыл! Идите сюда, в дом!
До дачного крыльца Скворцова пришлось нести. Ударив его, Ястреб задел ушибленный утром бок, и теперь Виктору было никак не разогнуться, любое движение отдавалось острой болью в ребрах. В доме, в промерзшем за зиму холодном скрипучем кресле ему чуть полегчало. Кречет сбегал к джипу, принес плоскую стеклянную фляжку «Мартеля». Виктор сделал глоток благородного напитка, прокашлялся и смог наконец говорить.
Он слово в слово повторил ту же самую историю, которую по дороге рассказывал Раисе Сергеевне, всю, с самого начала, с момента первой встречи с Мышонком. Акела мрачнел, слушая однозначно правдивый рассказ. Такое не сочинишь, похожие коллизии, основанные на случайных совпадениях и мелочных несоответствиях, мог складно придумывать лишь англичанин по фамилии Шекспир (и то сейчас многие ученые сомневаются в существовании великого драматурга как отдельно взятой конкретной личности, подозревают, что его так называемые комедии и трагедии ошибок есть плод коллективного творчества группы авторов, объединенных единым псевдонимом). Концы с концами в рассказе Виктора сходились издевательски идеально. Все, что знал Акела, получало подтверждение, все, в чем заблуждался, опровергалось бесстрастными фактами. Выходило, что Скворцов – жертва, невинно пострадавший человек, чудом избежавший смерти, а негодяй Костя сделал свое черное дело и неким загадочным образом сразу же вышел из круга, из того пресловутого замкнутого круга, внутри которого гонялись друг за другом множество людей, уверенных, что бегут по следам Кости и вот-вот поймают его ускользающий хвост, уже мелькнувший призраком за ближайшим поворотом.
– М-да… – Акела почесал затылок. – Интересная история… Кречет, дай-ка еще сигареточку… Раиса Сергеевна, у меня к вам вопрос по существу дела.
– Спрашивайте. – Женщина сидела, откинувшись на спинку старого диванчика. Пока Виктор рассказывал, она высосала три таблетки валидола и сейчас положила под язык четвертую.
– Раиса Сергеевна, почему вы повезли Скворцова на дачу?
– Когда они везли меня в машине, с повязкой, я услышала такую реплику… Вообще-то они говорили на странном диалекте, и я мало что поняла, но отчетливо расслышала слово «дача», и… я надеялась… сама не знаю, на что надеялась, наверное, на чудо… Простите, Витя, я меньше всего в тот момент думала о вас, я сама только-только обрела свободу, помните, в каком я была состоянии? Не женщина, а гренадер в юбке… Сейчас вот сломалась…
– Скворцов, ты говорил, что вчера видел Костю с красивой бабой, так, да? – спросил Ястреб, многозначительно взглянув в глаза Акеле.
Акела поймал его взгляд, секунду они смотрели в глаза друг другу, а потом разом вскочили с мест, быстрее, чем Виктор успел ответить.
– Дурак! – Акела треснул себя кулаком по лбу. – Какой же я дурак! Болван! Кретин!.. Раиса Сергеевна, вы знаете, где живет любовница вашего сына?
– Знаю, а что? – Раиса Сергеевна пожала плечами.
– А то, что мы срочно едем в Москву! Кречет! Поведешь «Жигули», а остальные в джип, бегом!
Уже в джипе, отдышавшись от суеты, связанной со спешным отъездом, Акела попросил Раису Сергеевну рассказать все, буквально все, вплоть до мельчайших деталей, что ей известно о подруге сына. И она рассказала все, что знала, а знала она ничтожно мало – место жительства девушки и место работы (все это Акела мог узнать и без нее).
– Витя, ты что-то базарил про дурной пьяный разговор в ресторане, да? – спросил Акела.
– Да, – кивнул Виктор. – Екатерина трепалась про девицу Кости и каким-то образом связывала ее со всякой чертовщиной.
–
– Уже пробовал, напрягался, даже почти что вспомнил. Но… я могу, конечно, еще раз попытаться, но, сами понимаете, никаких гарантий…
– Акела! – Ястреб окликнул хозяина с водительского кресла. – Там, в бардачке, справа, помнишь? Целая упаковка.
– Думаешь, колеса помогут вспомнить?
– Смотря какие. Эти, может, и помогут.
– Ладно, рискнем. – Акела порылся в бардачке, повернулся к Виктору (Скворцов с Раисой Сергеевной сидели сзади) и протянул ему малюсенькую желтую таблетку. – Витя, возьми вот колесико, засунь под язык, расслабься и вспоминай вчерашний вечер в ресторане. Не старайся сразу же вспомнить слова Екатерины. Вспомни сначала обстановку, музыку, освещение. Перенесись мысленно во вчерашний день и послушай снова, что будет говорить Катя. Только на этот раз внимательно… Ты наркотиками случайно не балуешься?
– Нет. А что? Эта таблетка – наркотик?
– Не боись. Эти таблетки разрабатывали военные еще в начале шестидесятых, ими до сих пор пользуются, и пока что никто от этого не умер. Одна такая таблеточка, между прочим, на черном рынке стоит три штуки баксов.
– Ладно, я попробую… Отказаться-то вы все равно не позволите.
– Молоток, Витя, правильно соображаешь. Учти – поможешь нам, и мы тебе поможем, а будешь брыкаться… не взыщи, обидим. Я, кстати, кажется, до сих пор не представился?
– Нет.
– Я и мои орлы представляем ту самую фирму, в которой работал… работает Костя. Нам ты, Витя, и вы, Раиса Сергеевна, можете верить… Бери таблетку, Витя, не бойся.
Виктор осторожно, двумя пальцами взял таблетку с ладони Акелы, сунул ее в рот и закрыл глаза. Ему могли и соврать, таблетка вполне могла оказаться ядовитой. Он ожидал, что вот сейчас все и закончится, вот сейчас он наконец умрет… Но он не умер.
Прежде всего прошла боль. Тело стало легким и невесомым. Было чудесно – забыть о ноющих ребрах, о тяжести в затылке, о задубевшей коже лица. Голова стала ясной, чистой и светлой. Мысли выстроились стройным рядом, никакой путаницы, никаких метаний духа. А еще через минуту он уже «увидел» вчерашний ресторанный зал. Шум, гремящая музыка влились в уши, как будто звучали прямо сейчас, где-то рядом. Он явственно увидел возбужденное, раскрасневшееся лицо Екатерины, услышал голос Мышонка: «…Я эту деваху впервые вижу, господа, хотя захаживал к Костику в гости, и не раз!» Екатерина поддела вилкой кусок осетрины, не донесла до рта, рассмеялась: «Ох-хо-хо, князь Мышкин, вам такую деваху, сознайтесь, хочется? Не сознаетесь, ну и черт с вами! Вам повезло, глупый, а Костик вляпался. Я эту прошмандовку, представьте, уже встречала! Ни за что не догадаетесь, где! В салоне магических услуг! Я там, представьте, подрабатывала, консультировала недоучек по вопросам фитотерапии – лечения травами… Представляете, они лечат, а в салоне ни одного сотрудника с дипломом врача! Но они там, честно-то говоря, лечили мало, больше дурили – гадание, колдовской приворот, снятие венца безбрачия… А одна потомственная ведьмачка придумала приворот… сейчас вспомню, сейчас… Вспомнила! Приворот по системе китайских даосов, магов, значит, китайских! И, представьте, пользовалась сногсшибательным успехом… Так вот к этой китайской ведьмачке Костина прошмандовка и ходила, как на работу, раза два в неделю, регулярно. Девки в салоне шептались, что она верила колдунье, платила щедро и цепляла солидных мужиков направо и налево… Вы же понимаете, господа ученые, психотерапия. Ведьма ей скажет: «Мужик приворожен», – и наша шмара верит и ведет себя с привороженным, будто бы он действительно приворожен, уверена в себе, наглеет на мужике, накакав на все бабские комплексы»… Екатерина сняла зубами кусок рыбы с вилки и принялась его старательно пережевывать. «И да воздастся каждому по вере его! – воскликнул Твердислов. – Я верю, что истина в вине и в водке. Давайте выпьем!» Виктор взял со стола рюмку: «А я не понял, при чем тут ведьмы с наворотами?»
– Все, Витя, расслабься, можешь поспать, чего надо, мы уже слышали.
Голос Акелы хлыстом вышиб Виктора из вчерашнего вечера в сегодня.
– Я что, разговаривал во сне? – спросил он, сощурив глаза. Поднять веки он не смог, глаза слипались сами собой, совсем как тогда, после выстрела Гули.
– Ты не спал, Витя, ты вспоминал вслух, бредил на грани сна и бодрствования и очень талантливо разыграл перед нами радиоспектакль на четыре голоса. К сожалению, не очень для нас интересный…