Рыжая Соня и Ущелье смерти
Шрифт:
— Да, подгуляли твои подруги,— заметил Север, потирая щеку.— Хотя, с другой стороны…— Он задумчиво посмотрел в потолок.
— Я тебе покажу — с другой стороны! — яростно выкрикнула она, а когда услышала донесшийся из коридора смех подруг, рванулась наружу, чтобы поставить насмешниц на место.
— Ну же! Успокойся! — Север легко поймал ее и обнял за талию.
Подруги притаились за дверью, перемигиваясь и прислушиваясь, но некоторое время в комнате царила тишина.
Потом они услышали голос Сони:
— А признайся, тебе, наверное, понравилось, когда они мусолили твою щеку? — И после паузы: — Только попробуй сказать «да»! — И после еще более короткой паузы: — И не вздумай солгать… Смотри мне в глаза!
Не в силах сдержаться, девушки расхохотались, а когда Соня бросилась наружу, кинулись врассыпную.
Догадка
Когда Вожак вернулся и привез назад девушку, глаза Юрга, который случайно оказался в этот миг на плацу, радостно загорелись. Он знал, что из поездки рыжая задира вернется или спутницей Севера, или, скорее всего, не вернется вовсе. Но она вернулась, и это было ему на руку. Они встретили ее у входа, встретили вдвоем, и Вожак ушел с докладом к матери-настоятельнице, так что у них появилась возможность отомстить. Все, однако, обернулось совсем иначе: его гордость получила второй, гораздо более чувствительный удар, а Соня стала еще более знаменитой. Но самым отвратительным оказалось то, что она не просто переиграла его (в конце концов, проиграть может каждый), а посмеялась над ним. Вот этого он ей простить не мог, равно как и Гайраму того, что он-то не замарал свою честь!
Сразу после случившегося Халима не стала разговаривать с ним, решив, что он должен побыть наедине со своей горькой обидой. Всему свое время. Она тихонько удалилась, так и оставшись не замеченной никем. Только на следующий день, вечером, после церемонии, она отыскала Юрга, желая выяснить его настроение, но даже первого взгляда ей хватило, чтобы понять: опасения ее напрасны. Наставник зол, он на все готов пойти, чтобы расправиться с шадизаркой. До этой встречи Халима трезво рассчитывала, что, скорее всего, ей не придется слишком уж трудиться, уговаривая его прикончить Соню, но она никак не ожидала, что будет вынуждена удерживать его.
Однако получилось именно так. Он твердо верил в свою исключительность, считая себя одним из лучших, если не вообще самым достойным из наставников. Разумеется, он ничего заранее не знал о предстоящей церемонии, но когда Разара начала распределять должности, ни на мгновение не усомнился, что окажется в числе избранников. Однако церемония завершилась, а о нем так и не вспомнили. И тогда он почувствовал себя несправедливо обойденным. Здравый смысл подсказывал, что не скоро теперь представится ему случай подняться еще хотя бы на ступеньку, и во всем, как ни странно, он винил Соню. Ему и в голову не приходило, что он сам повинен в собственных бедах, что девушка и думать о нем забыла. В подруге Вожака он видел источник всех своих бед и горел желанием уничтожить ее.
— Желаешь мстить? — спросила в конце разговора Халима и, дождавшись его утвердительного кивка, заговорила снова: — Я хочу того же.— Юрг удивленно посмотрел на жрицу: она-то что не поделила с воительницей? Халима поймала его вопросительный взгляд и сказала: — На то есть причина. Какая — это тебя не касается, но, поверь, ничуть не менее важная, чем у тебя. Как и ты, я упустила свою возможность. Теперь мне до нее не добраться.
— Я доберусь,— процедил сквозь зубы Юрг.
Она посмотрела ему в глаза и поняла: он сделает, что обещал. Пожалуй, она все так бы и оставила, если бы не серьезные сомнения, что это вообще возможно. Здесь, в Логове, все на виду, а рыжая сука не из тех, кто позволит застигнуть себя врасплох. Так просто она не даст убить себя. Можно, конечно, попробовать подстрелить ее из лука, но кто поручится, что стрела принесет смерть? К тому же рядом с Соней теперь постоянно находится Север. Но даже если все сложится, поднимется переполох, начнут искать убийцу… Нет, совершенно ясно: в Логове их замысел осуществить нельзя. Подозрения неизбежно падут на Юрга, а он, не приведи Волчица, перед смертью может назвать ее! Конечно, со свойственной ей изворотливостью Халима опровергнет любые обвинения, но она знала, что после этого ей придется забыть о своих честолюбивых мечтах и останется только одно: выбираться потихоньку из Логова. Но не в Похиолу, куда она рассчитывала в конце концов попасть, а куда-нибудь подальше от Логова, где все придется начинать сначала. Этого допустить она не могла.
Юрг попытался было спорить с Халимой, но когда она изложила все свои соображения до конца, за исключением, разумеется, последнего, главного для нее самой довода, возражать перестал. Что толку мстить, если не сможешь насладиться плодами своей мести?
— Что же делать? — погрустнев, спросил он.
Халима задумалась, но совсем ненадолго. Ее острый ум быстро находил решения.
— Сделаем вот что,— ответила она.— Я устрою так, что ты сумеешь на время покинуть Логово, и узнаю, куда направятся Вожак и эта дрянь. Снабжу тебя деньгами, на которые ты сможешь нанять людей. А дальше уже твое дело. Думаю, стрела или две — для верности — лучше всего справятся с задачей. Но помни,— тут же предостерегла она: — Вожак ни в коем случае не должен пострадать. Он слишком ценен для Логова. И второе: что бы ни произошло, ты сам не имеешь права попасться, а наемники не должны знать твоего имени.
— И все-таки как я выберусь из Логова?
— Об этом не беспокойся. Я сумею найти убедительный предлог. Ну как, договорились?
— Договорились!
Юрг хотел улыбнуться, но черные глаза прекрасной колдуньи смотрели на него так холодно и жестко, что он не осмелился.
— Тогда запомни: с нынешнего дня ни шагу без моего ведома!
В покоях Белой Волчицы собрались четверо, если не считать самой хозяйки. Соня с Севером, Халима, уже привыкшая к тому, что ни одно важное собрание не обходится без ее участия, и Ханторэк, исполненный собственной значимости. Накануне он не уступил, хотя Владычица и попыталась ограничиться всего-навсего осуждением подруги Севера. Его слов о том, что обитатели Логова должны с уважением относиться друг к другу, она при всем желании оспорить не могла. И тогда он потребовал, чтобы бывшую послушницу заставили почитать того, кто назывался прежде отцом-настоятелем. Скрепя сердце Разара велела позвать Севера. Она не без оснований полагала, что попытка решить этот спор с самой Соней приведет только к еще одной ссоре, уже в ее покоях. Север подтвердил все сказанное Ханторэком, но при этом прямо сказал, что обиженный сам во всем виноват, ибо напросился на словесную перепалку. Тем не менее Вожак пообещал обуздать строптивицу, и Ханторэк чувствовал себя победителем. Правда, победа его носила половинчатый характер, но все-таки он добился своего! Ради этого можно забыть даже о том, что и сам он пообещал не пялиться на шадизарскую кошку.
Соня и в самом деле старательно отворачивалась от Ханторэка, чем еще больше порадовала его. Правда, он и не подозревал, что делает она это вовсе не потому, что Север дал слово, а по той простой причине, что Глаз Логова отвратителен ей. Кстати, не смотрела она и на Халиму, и вовсе не из-за того, что боялась проиграть в безмолвном поединке взглядов. Просто Вожак, перед тем как идти сюда, попросил ее не ввязываться в словесные баталии, и она, зная свой характер, решила просто не замечать обоих. Теперь же, придя на встречу, Соня упорно отмалчивалась, чувствуя, как нарастает в душе раздражение. Не помогали даже обращенные к ней благожелательные взгляды самой Белой Волчицы и попытки Севера ободрить ее.
Халима же держалась скромно, как и Ханторэк, больше наблюдая и слушая, так что разговор в основном вели Вожак и мать-настоятельница, в то время как остальные то и дело вставляли в него фразы.
— Я много думала о нашей с тобой беседе,— начала Разара, когда все собрались,— и пришла к выводу, что ты прав.— Север склонил голову.— Я полностью полагаюсь на твою оценку и считаю, что вы должны заняться самым главным. Тем более что — я узнала совсем недавно — время не терпит. Документы нужно вернуть, иначе мы рискуем потерять их навсегда. Взгляните на это.