Рыжеволосая девушка
Шрифт:
— Слушай, Ханна, — вдруг сказал Флоор. — Мне нужно сейчас отправиться в Кеннемерланд, но я могу поехать и через Гарлем… Обещаю тебе, что непременно дам знать, как обстоит дело с твоими родителями. Если у них все в порядке, я отправлю Хейсу Ферлиммену открытку со словами: «Сердечные поздравления».
Я покачала головой:
— Нет, не в этом дело. Отец и мать должны предпринять коей что, не терпящее отлагательства. Если ты хочешь поехать через Гарлем, я от души благодарна тебе. Но тогда уж возьми от меня записочку. И лично передай ее из рук в руки.
— С удовольствием!
Я пошла к дому, товарищи молча последовали за мной;
«Дорогие п. и м. Юдифь должна немедленно уехать от вас. Сделайте для нее все, что можете. Мне живется отлично. Обнимаю вас всех. Еще немного терпения. Победа близка. X.»
Я положила письмецо в чистый конверт и отнесла его Флоору, который послушно дожидался меня, сидя на каменной ступеньке возле своего велосипеда. Он спрятал письмо.
— Не беспокойся, Ханна, — сказал он. — Здесь оно не пропадет.
Я глядела ему вслед. Он сразу же сел на велосипед и тронулся в путь, спокойно, уверенно удаляясь по дорожке, и солнце играло на его отливавшей золотом шевелюре. Мое возбуждение улеглось. Стоя в одиночестве на проезжей дороге, я снова ощутила рядом с собой присутствие большой тайной армии друзей, с которыми я была связана решительно во всем. Когда я вернулась к Хюго, который все еще бродил по участку, я уже была способна улыбаться.
След обрывается
На другой и на третий день Флоор у нас не показывался, и я успокоилась. Если бы моим родителям угрожала какая-либо опасность, он наверняка известил бы меня. А на третий день пришла красочная открытка, адресованная маленькому Хейсу; на ней замысловатым почерком было написано: «Сердечные поздравления». Я видела, как Карлин, стоя на пороге, вертела в руках открытку, в то время как почтальон на велосипеде уже катил прочь.
— Что за ерунда, — пробормотала она. — Ведь у Хейса день рождения в октябре. И кто же прислал ее? Какой-то Витте де Вит [31] . Что это такое?
31
Wit — белый (голл.).
Она подняла голову, так как я не выдержала и рассмеялась. Значит, Флоор выполнил обещание, ведь он сказал: «Если все будет в порядке, я пошлю Хейсу открытку…»
— Не ломай голову из-за открытки, Карлин, — сказала я и с чувством облегчения высоко подняла вверх Хейса, который ухватился за мою юбку. — Это просто одно извещение, которого я ждала… На, Хейс, вот тебе красивая картинка. Можешь делать с ней все что хочешь, даже разорвать на клочки…
Уверенность, что мое письмо доставлено и что моему дому не грозит никакая опасность, привела меня в удивительно воинственное настроение. До того я старалась не думать о предстоящей нам операции в Заанском районе, так как не была к ней внутренне подготовлена; теперь же я почувствовала такой прилив энергии, что, кажется, могла бы жестоко расправиться с десятью негодяями, подобными Друуту. Хюго как-то нерешительно поглядел на меня, когда я оторвала его от работы — он рыхлил грядки с клубникой.
— Хюго, — сказала я ему. — Пора отправляться на разведку.
Он послушно встал, вытер руки о старые рабочие штаны и также послушно пошел в сарай, чтобы переодеться. Ян Ферлиммен взял мотыгу,
— Хороши помощники… Значит, все опять ляжет на мои плечи.
— Пошли нашему правительству в Лондон счет на возмещение убытков, — посоветовала я. — Оно прямо-таки горит желанием сделать что-нибудь для нашего униженного народа.
— Только на словах.
Четверть часа спустя Хюго вышел из сарая в кожаном пальто и спортивных туфлях. Он осмотрел шины у своего велосипеда, затем у моего и взглянул на меня, подняв брови; я кивнула ему: все, мол, в порядке.
— Ну, в путь… — пробормотал он.
Наша заандамская экспедиция началась.
Я сказала, что нужно отправиться на разведку; с разведки мы и начали. Я всегда думала, что хорошо знаю Заандам; однако, подготавливая нашу операцию, мы убедились, что это знакомство было очень поверхностным. Первое же наблюдение показало, что нам следует держаться той части города, где находится вокзал. Река Заан со множеством бухт затруднила бы нам возможность скрыться — разве только на маленьких паромах, через виадук над железнодорожными путями или отдаленные мосты, — кругом была вода, от которой никуда не денешься. Зато рядом с вокзалом находился полицейский участок; мы несколько раз проехались на велосипедах по этой части города и основательно ознакомились с районом, с большими и маленькими боковыми улицами, многочисленными узкими проходами через сады и задние дворы. Теперь мы другими глазами глядели на город. Мы приехали сюда не для того, чтобы, как художники, любоваться городом, однако мы все же заметили, что он красив, хотя ему явно не хватало одного — в гавани не сновали суда с лесом. Лесные склады были почти пусты, и на реке не видно было высоких корабельных мачт.
— Эти негодяи на все налагают печать смерти, — сказал Хюго, когда мы обозревали район гавани.
Мы специально посетили маленькую площадь, где каменный Петр Первый самоотверженно трудился, строя корабль, и мы благоговейно взирали на русские слова, высеченные на пьедестале. Нам казалось, что они — совершенно независимо от их содержания— как бы сближали нас с теми, кто беспощадно бил нашего заклятого врага на Востоке Европы.
— Во всяком случае, он позаботился снабдить Заандам строительным лесом, — сказал Хюго. — Впрочем, ладить с ним было нелегко… Или я ошибаюсь?
— Нет, не ошибаешься, — ответила я. — У каждого народа такие правители, каких он заслуживает. По-видимому, он и был им нужен — он заставил свою страну встряхнуться и двинуться вперед… А ты, кстати, обратил внимание, что Голландия и Россия никогда не вели между собой войны?
— Я не очень-то силен в истории, — усмехнулся Хюго, — но раз ты так говоришь, я охотно соглашаюсь, мне даже приятно слушать тебя.
Мы медленно поехали дальше, чтобы ознакомиться с расположением улиц между полицейским участком и загородным шоссе.
— Хюго, знаешь, что я думаю? — сказала я. — Наша страна всегда сама себя наказывала тем, что не заботилась об установлении хороших отношений с Англией и прибалтийскими странами… Что хорошо для них, было и будет хорошо и для нас… Я имею в виду, что наши дорогие восточные соседи как раньше, так и теперь хотят лишь одного: присоединить нашу страну, захватить наши реки, наши гавани, наш морской флот…
— Можно даже сказать, — с усмешкой добавил Хюго, — все движимое и недвижимое имущество. Включая людей и животных.