Рыжий, циничный, неприличный
Шрифт:
–- Здравствуй, Паша.
Здравствуй, Паша. Здравствуй, Паша? Здравствуй, Паша?!
И все?!
Больше всего ему хотелось сорваться с места, обхватить ее обеими руками, прижать к себе крепко. Поцеловать. А потом взять за руку и увести. И к черту Элю. Вот сейчас – к черту Элю.
Но он почему-то не мог сдвинуться с места. Просто стоял и смотрел. На изящные плечи, перечеркнутые тонкими лямками. На бездонные голубые глаза. На россыпь черных кудрей. Весь мир внезапно сузился до этой девушки. Девушки, которая почти две недели была его.
И она тоже
Павел вздрогнул.
– Ой, это, наверное, Рома с Марфой! – Эля отмерла первой. Переложила букет на локоть и подошла к двери.
За ней и в самом деле оказались Ракитянские – вдвоем, но без детей.
Сразу стало шумно, Элю снова принялись поздравлять, снова был вручен очередной букет, снова выглянул из кухни Петр, помахал вновь прибывшим – и снова скрылся. А Павел, пользуясь общей сумятицей, подошел к Клео. Только со словами у него снова не ладилось. Он даже выговорить ответное «Здравствуй, Клео» не мог. Господи, получается, он забыл, какая она красивая. Две недели не виделись, и вот, пожалуйста – он словно после нокаута. Ничего не видит, никого не слышит, и вот сейчас точно возьмет ее за руки – и к черту всех. Ему нужно ее целовать! Но не при всех же это делать?
– Так вот она какая – Клеопатра! – рядом с ними появился отвратительно жизнерадостный Ракитянский. – Слушай, а тебя на самом деле так зовут?
Когда она улыбается, у нее на щеках появляются крохотные ямочки.
– Правда.
– Вот как надо было дочь назвать! – Ромка повернулся к жене. – Представь, как звучит – Клеопатра Ракитянская!
– Угу, – отозвалась Марфа, невозмутимо кивая Клео. – Клеопатра Романовна Ракитянская. Язык сломать можно!
– Ничего подобного, – в своей обыкновенной манере принялся спорить Роман. – У кого язык нормальный – тот выговорит.
– У кого язык без костей, ты хотел сказать, – Марфа умеет обращаться со своим чрезвычайно разговорчивым мужем-спорщиком. – И потом – а как тогда надо было вторую дочь назвать?
– А какие есть варианты? – снова обратился Ромка к Клео. – Какие там еще царицы знаменитые были в мировой истории?
Павлу хотелось Ракитянского за его не ко времени проснувшуюся любознательность незамедлительно придушить. А словосочетание «Клеопатра Ракитянская» и вовсе вызвало бурное разлитие желчи во всем прокурорском организме.
Глава 5.2
Глава 5.2
Павел не понимал, что с ним творится, кроме одного – они все ему мешали! И что он бы все отдал ее одну-единственную улыбку.
– Нефертити? – с легкой улыбкой подсказала Ромке Клео. – Еще была женщина-фараон Хатшепсуп. Но ее часто изображали с бородой.
– Нет, с бородой нам не надо! А Нефертити – отличный вариант! – энергично согласился Ракитянский. Марфа лишь закатила глаза.
Этот театр абсурда прекратил
– Все, мясо я в духовку отправил, – Петр по очереди пожал руки Павлу, а потом Роману, коротко обнял Марфу. – Ну что, все со всеми познакомились?
– Почти, – задумчиво ответила Эля. – Давайте, приходите в гостиную, там дознакомимся.
***
Их посадили рядом. Петр и Эля сидели друг напротив друга – у коротких сторон прямоугольного стола. А у длинных расположились по одной стороне Роман с Марфой, а по другой – Клео и Павел. Молчаливый и какой-то мрачный Павел. Будто он не рад ее видеть.
А у Клео подгибались ноги от волнения. Ты не рад меня видеть? Я выгляжу не так? Не оправдала твоих ожиданий? Почему ты даже не улыбаешься?!
Чтобы не думать о Павле, Клео наблюдала за гостями и хозяевами дома. Эля была по обыкновению безупречна, улыбчива и весела – ну а какая же еще должна быть именинница? Первый тост произносил разговорчивый и обаятельный Роман – муж сестры Павла и Петра, Марфы. Он долго и обстоятельно произносил речь во славу Элины Тихой, пока Петр громко не попросил сестру заткнуть мужа, потому что если его не заткнуть – они так никогда не выпьют. Так Клео узнала, что улыбчивый Роман Ракитянский – адвокат, и весьма успешный.
Они вообще все были очень симпатичные и милые люди. И умница и красавица Эля, и косящий под увальня Петр с мудрыми проницательными глазами, и улыбчивый болтун Роман, и в противовес мужу спокойная и уравновешенная Марфа, оказавшаяся управляющей культового столичного ресторана «госТИНцы». И Павел. Молчаливый хмурый Павел.
Разговор сначала крутился вокруг детей Ракитянских – оказалось, у них их двое, девочки-близнецы, Дарина и Арина. И оба родителя, и Роман, и Марфа, увлекательно и с юмором рассказывали о девочках всевозможные забавные истории. Потом Эля рассказывала о работе. А потом Пётр произнес, обращаясь больше к брату.
– Кстати. Элина Константиновна скромно умалчивает о своем главном достижении.
– Это о каком же? – хрипло отозвался Павел. И зачем-то положил Клео на тарелку очередной крошечный бутерброд с икрой.
Элина хмыкнула и спрятала улыбку за бокалом с шампанским.
– Она-таки дожала отца, – ответил за жену Петр.
– Да ладно?! – ахнула Марфа. И даже Павел недоуменно уставился на брата. А следом за ним и Ракитянские. Петр приковал к себе всеобщее внимание. И только Клео не понимала, о чем идет речь.
– То есть, в противостоянии двух упрямств победило упрямство молодое и женское? – уточнил Павел.
– Ай, перестань! – беспечно махнула рукой Эля. – Тихон Аристархович вовсе не упрямый. – Все трое – Петр, Павел и Марфа дружно хмыкнули, а Эля беспечно добавила: – Ему просто надо было свыкнуться с этой мыслью. Я дала ему время.
– Если честно, я в шоке от того, что нашелся человек, который смог отца хоть в чем-то переупрямить! – наконец рассмеялась Марфа.
– Не переупрямить, а переубедить, – церемонно склонила голову Эля. – Вы не представляете, в каком я теперь предвкушении!