Рыжий, циничный, неприличный
Шрифт:
Он вдруг неожиданно ухмыльнулся. И привалился спиной к спинке кровати, сложив руки на груди. Во всем великолепии обнаженного торса.
– Тогда ты первая. Раздевайся. Сама. Догола.
Клео смотрела на него и… Она никогда не испытывала столько чувств сразу. Щемящую, до комка в горле нежность. Дикое беспокойство за него – из-за травмированных ладоней, из-за того, что он три дня толком не спал и не ел. Так и подмывало спросить, съел ли он с утра кашу. До секса ли человеку в таком состоянии.
Клео
Футболка, джинсы, белье – все полетело в разные стороны и стремительно. Клео особо не задумывалась об эстетике происходящего, ей был важен результат.
– Ляг на спину, я сниму с тебя штаны.
В его взгляде можно сгореть. Павел послушно сполз по кровати вниз, закинул руки за голову.
– Вот это – фраза дня.
На избавлении Павла от одежды инициатива Клео закончилась, и власти ее лишил, решительно опрокинув на спину. Ирония исчезла из его взгляда, с губ пропала насмешка, голос снова стал волнующе хриплым. Он навис над ней.
– Мне очень надо. Пожалуйста. Мне. Надо. Убедиться.
И начал целовать. Это были совсем другие поцелуи.
***
Только когда она, облитая солнечным светом, обнаженная и прекрасная, оказалась в постели под ним – тогда только, кажется, Павел поверил окончательно. В то, что весь ужас остался позади. Что его Клео с ним, живая, теплая, невредимая.
Впрочем, прокуроры ничему не верят просто так. Нужны доказательства. Твердые. Или мягкие. Упругие. Нежные. Влажные. Разнообразные.
Все.
Он не пропустил ни одного сантиметра ее тела, все проверил самолично. Все. От мочек ушей до мизинцев на ногах. Где пальцами, где губами, но проверил. Все на месте. Все в порядке. Ни синяков, ни царапин. Только гладкая нежная одуряюще пахнущая кожа.
Осталось проверить только одно место.
Ее ноги разошлись широко и покорно. Главное место можно проверять только языком. Не торопясь, тщательно, ничего не упуская, проверяя каждый изгиб, касаясь кончиком языка каждого миллиметра, слизывая каждую каплю нежной влажности. Чтобы под конец забыть обо всем, утонув в ее горячем наслаждении и стонах.
Потом держать ее, дрожащую и всхлипывающую, в своих руках.
А потом проверить последнее и самое главное место. Все ли там в порядке.
Там окажется все в полном порядке. В узком, влажном, тугом, пульсирующем порядке.
Идеальном.
***
– Пашка… Какой кошмар…
– Что? – он лениво приподнялся на локте.
– Паша, твои руки…
Он оглядел и нахмурился.
– Черт. Я опять все уляпал кровью. Сейчас принесу влажные салфетки. Вроде у меня были.
– Тебе надо в больницу.
– Угу. Вот прямо сейчас и поедем.
– Да!
– Никуда
– Но, Паша твои руки…
– Заживет, – беспечно отмахнулся он. – У меня кровь не ядовитая. Ну, подумаешь, немножко испачкал тебя.
Павел снова приподнялся на локте и повел руками по ее телу – только кончиками пальцев, чтобы не касаться ее тела кровоточащими ладонями, с которых куда-то делись бинты.
– Паш, давай, я хотя бы пластырем заклею…
– Я готов это обсудить. Только чуть позже.
Мужские пальцы лениво двинулись по женскому плечу.
– Клеопатра, царица Верхнего… – пальцы забрались на грудь, коснулись упругого соска, вырывая у девушки рваный вздох. Потом опустились вниз, сжали гладкое женское бедро, скользнули к округлой попе. – … И Нижнего Египта. Очень круто звучит. Но я знаю, что звучит еще круче.
– Что? – едва слышно выдохнула Клео.
– Клеопатра – жена прокурора.
Клео замерла. Замерли и его пальцы.
– Ты… ты делаешь мне предложение?
– А что, на это похоже?
– Ну… – ко всему ее коктейлю чувств не хватало только этого!
– Ты только подумай, как это будет круто звучать – Клеопатра Тихая. Были в истории разные там: Иван Грозный, Ярослав Мудрый, Филип Красивый. А у нас будет Клеопатра Тихая. Исторически это очень красиво, ты не можешь не оценить.
– Паша! – у нее получаются преимущественно пока только односложные восклицания.
– Вообще-то, я бы на твоем месте, радость моя, не слишком долго раздумывал, – мужские пальцы с бедра переместились на женский живот. – Мы с тобой только что могли зачать маленькую Клепушку. Ну что ты на меня так смотришь? Я уже практически смирился с дочерью Клеопатрой.
– Пашка… – беспомощно выдохнула Клео.
– Я, конечно, понимаю, что из цариц в прокурорские жены – это понижение в должности. Но, мне кажется, на такие жертвы можно пойти. Ради любви.
И тут Клео резко отпустило. Она обхватила Павла двумя руками, ткнулась носом ему в шею, счастливо улыбаясь.
– Ты ужасный манипулятор. Но я, оказывается, всю жизнь мечтала быть прокурорской женой.
– Ну вот, – счастливо вздохнул Павел. – А теперь можешь клеить пластырь. А потом я снова буду тебя любить.
Глава 8.3
Глава 8.3
***
– Клео, а можно, я задам тебе дурацкий вопрос. Подозреваю, что он тебе не понравится. Я даже в этом уверен. Но он у меня просто свербит в голове.
– Кошмарная преамбула. Но если свербит… – она потерлась лопатками о его грудь. – Задавай.