Ржавчина в крови
Шрифт:
Я не стал разбирать багаж, понимая, что, когда снимается фильм, не приходится долго задерживаться на одном месте. Достал только футляр с пастой и зубной щёткой и положил его на полочку в ванной. Встретившись со своим отражением в зеркале, я причесался, не торопясь, чтобы потянуть время, и отказался от бриллиантина.
За ужином все много говорили и ещё больше ели и, обнаружив, что ужасно устали, пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись необычно рано. Леда прихватила спираль для защиты от вредных насекомых, попросила у кого-то из курящих спички и отправилась в свою комнату, шлёпая сандалиями по керамическим ступенькам лестницы.
— Sweet goodnight [77] , —
Самые молодые остались играть в пинг-понг в вестибюле, размахивая обшарпанными ракетками над зелёным столом и спрашивая хозяйку, не найдётся ли у неё попить чего-нибудь освежающего, нет, не спиртного, конечно, поскольку завтра рабочий день.
77
Сладких снов (англ.).
Я знал, что, как только скроюсь в полумраке лестницы, Алек подмигнёт и упросит изменить заказ: Chianti, please! Let's have some Chianti! [78] .Но я слишком устал, чтобы оставаться и караулить их, поэтому извинился, посоветовал не сходить с ума и удалился в свою комнату, со стуком закрыв дверь.
Свалившись от усталости, я тотчас уснул, а спустя несколько часов открыл глаза и тут же вспомнил, что должен приехать Федерико. Взглянул на часы, стоявшие на тумбочке. Уже одиннадцать, а его всё нет. Или, может быть, он стучал в дверь, а я не слышал? Я прошёл к окну посмотреть, нет ли возле пансиона его машины. Тогда я стал бы искать его, хотя и не помнил, какую комнату отвела ему хозяйка, вот досада. Но ведь всегда можно побеспокоить Леду…
78
Кьянти, принесите нам немножко кьянти! (англ.).
Я отодвинул штору и «посмотрел вниз сквозь листву деревьев, но не заметил ничего, что хотя бы отдалённо напоминало силуэт машины. Постоял, опершись локтями на подоконник, прислушиваясь к стрекоту цикад, и хотел было уже вернуться к кровати, как вдруг услышал какой-то шорох в листве. Я напряг зрение, стараясь разглядеть что-нибудь за листьями, и увидел такое, чего никак не ожидал: недалеко от меня на дереве сидел Френсис и тянулся к соседнему кусту.
У меня буквально перехватило дыхание, я замер от изумления, а Френсис тем временем поднялся во весь рост, приготовился к прыжку и перескочил на подоконник открытого окна, где виднелся слабый свет. Едва не теряя сознания, я принялся считать окна, разделявшие нас, с ужасным предчувствием, что в данном случае сцену у балкона необходимо переосмыслить.
Я даже поморгал немного, надеясь, что всё это мне померещилось, но нет, картину увиденного прочно зафиксировали мои сетчатка и память. И всё, что мне оставалось сделать, это задвинуть штору и броситься к двери.
Я стремительно распахнул её и едва не налетел на мисс Бернс в ночной рубашке. Свет на площадке горел, и chaperonдвигалась, словно призрак, с кувшином воды в руке.
— Hello [79] ,— пробормотал я, стараясь взять себя в руки.
79
Здравствуйте (англ.).
Она
— It's ok, don't worry [80] , - ответил я и пошёл следом за ней, не отрывая глаз от двери Лавинии.
Я не был шокирован. Скорее резонно обеспокоен: поцелуй — это поцелуй, но риск сломать себе шею, лишь бы забраться в окно, это совсем другое дело. Я тряхнул головой, отгоняя образ Эвелин. Если бы только я не встретил chaperon, я мог бы постучать к Лавинии, велел бы впустить меня, выяснил бы, что происходит за этой стеной. Но… мисс Бернс и тут оказалась некстати.
80
Всё в порядке, не волнуйтесь (англ.).
Когда через десять минут она, проводив меня до порога, остановилась у двери, сложив руки, я вновь ощутил себя юношей, который, выйдя из исповедальни, встречает суровый взгляд священника.
Дверь закрылась бесшумно. Я поспешил к третьей двери, как вдруг очень вовремя, как все опаздывающие, на лестнице появился Федерико. Он бросился ко мне, обнял, рубашка горячая и влажная, глаза весёлые.
— Вот я и приехал. Быстро? — спросил он, погладив меня по голове.
Услышав, как щёлкнул замок в комнате мисс Бернс, я решил трубить отход, взглянул ещё раз на недостигнутую цель и, взяв Федерико за руку, провёл к себе в комнату и закрыл за нами дверь.
— Ты только что приехал? — спросил я. Я забыл прислушаться к звуку двигателя.
Он кивнул — конечно, он вёл машину осторожно, как я всегда советую. Нет, он шутил, просто выехал поздно, чтобы не мучиться на жаре, а потом возникла непредвиденная пробка — недалеко от Гроссетто столкнулись машины, и минуты полетели дальше одни, оставив его, усталого, на месте.
— Хочешь есть?
Федерико улыбнулся и скрылся в ванной, чтобы принять душ. Я опустился на кровать и схватился за голову, раскачиваясь и пытаясь понять, что происходит, стараясь развеять смятение и решить, как вести себя завтра.
Утро заглянуло в щель между шторами и нарисовало светлую полоску на щеке Федерико. Он ещё спал, голова откинута, дышит ровно, наверное, ему снилось что-то, судя по улыбке, которая появлялась у него на губах при каждом вздохе. Я же, напротив, проснулся уже в третий раз с тех пор, как лёг спать, и наконец-то настало время, когда можно встать. Я надел льняные брюки, рубашку цвета хаки с короткими рукавами, сунул ноги в сандалии и подошёл к окну.
День обещал быть жарким, воздух в саду дрожал, небо матовое, какой-то выцветшей голубизны. Я посмотрел на окно Лавинии, пытаясь уловить за шторой признаки жизни, силуэт или два силуэта.
Потом вернулся к кровати, остановившись возле Федерико, потормошил его немного, хотел сказать, что ухожу.
Решение принято. Нужно поговорить с ребятами, с первым же, кого встречу. Если Френсиса и Лавинию сразили стрелы крылатого мальчика, если они вели себя, как Ромео и Джульетта, нужно, чтобы кто-то выступил и в роли брата Лоренцо, взял бы на себя задачу вовремя напомнить, что слишком бурные радости приводят к бурному финалу, завершаются так же быстро, как и возникли.
Любить нужно, но спокойно. Любовь возникает в сердцах без всякой причины, но с одной определённой целью.