Ржевский. Том 2
Шрифт:
— Минус один! — крикнула Шу на кураже по-японски сама себе, копируя манеру союзника.
Первый рухнул на колени, выпучил глаза и дико захрипел. Затем принялся судорожно лапать снаружи гортань, словно пытался что-то сделать с размозженной трахеей.
Ну-ну, бог в помощь.
Для начала лови болевой шок, ураганный отёк, непроходимость дыхательной щели — а там и асфиксия очень скоро подкрадётся: в семье Норимацу теорию хорошо знали даже женщины.
Магов надо устранять первым же ударом, иллюстрацию классического постулата Окинавы только что убедительно
Теперь бы справиться со вторым.
К сожалению, этот оказался прошаренным: успел врубить доспех, пока она приземлялась, моментально разорвал дистанцию, пользуясь инерцией её прыжка, и активировал боевой энергетический бич.
Шу тоже отступила на шаг и присмотрелась: магический артефакт, что-то типа протеза для слабосилков-энергетов, находящихся между первым и вторым рангами.
Слава богу, уровень даже не тройка. Плохо, что вооружён с учётом собственной специфики.
К своему огромному сожалению, Шу не была мужчиной. Жёсткая силовая манера каратэ-до, недосягаемые высоты которой только что так наглядно и убедительно предъявил миру Ржевский, была ей недоступна — не та масса тела, не та прочность скелета, не та взрывная производительность мышц.
Женщине сложно тягаться с мужчинами в грубой физической силе, если только ты не хитрожопая менталистка с бустом через нервные окончания (и то, до поры до времени).
В классических жёстких контактных окинавских школах уклоны и нырки всегда считались унизительным трюкачеством. Не говоря уже о финтах.
Шу, увлекавшаяся отработкой этой техники в детстве тайком от всех, сейчас мысленно погладила себя по попе — в качестве поощрения.
За потраченные силы, за пролитый пот. За очень узкий арсенал, которого не было ни у кого из знакомых классических каратэков — кроме неё.
Именно этот набор уникальных ката сейчас спасал жизнь как минимум одному хорошему человеку: пока энергет занят ею, ему не до Ржевского.
Японка бросила косой взгляд на Наджиб; та показала на пальцах, что нужна ещё минута.
Энергетический бич рассекал мышцы до кости и не перехватывался физически, поскольку существовал лишь в виде магической проекции на материальный мир.
Из положительного — он имел охренеть какую инерцию. Не против Мастера инструмент, давайте честно.
Сейчас посмотрим, Шу Норимацу, чего стоит и твоя подготовка, мысленно сказала она себе. ФИНТ!
КЛАЦ! Чуть рисуясь, маг щёлкнул кончиком импровизированного кнута, пытаясь оставить шрам на лице японки.
Шу, не забывая перемещаться на ногах на манер танцующего богомола, контролируя центр тяжести, описала причёской окружность в наклонной плоскости: тело бича прошло над головой.
КЛАЦ! КЛАЦ! КЛАЦ! Маг завёлся.
Наримацу, раз за разом успешно выполняя свою часть классического упражнения «сохрани налобную повязку», отстранённо подумала: а ведь для подобного противника силовая манера Ржевского — не лучшая тактика. Он, конечно, принял на грудь ледяные копья и даже успел после этого положить двоих, но уже на этот кнут его ресурса могло и не хватить.
Хм.
«Силовая манера не оправдывает себя во время боя с вооруженным противником. Манёвр, перемещения, защита без контакта — уклоны, нырки». Строки древнего трактата сейчас успешно воплощались одним из потомков славных самураев семьи Норимацу. Ею.
Пожалуй, предки с небес и на неё в данный момент глядят с гордостью.
Уклон. Нырок. Пропустить вторую треть плети над головой.
Сейчас он сделает ложный выпад и попытается достать обратным движением.
Точно, работает по схеме. Поймать ритм и приспособиться.
Уклон. Нырок. Пропустить кончик перед носом.
Отойти на шаг. Пропустить кончик на обратном ходе. Подойти на шаг обратно: дистанция, дистанция и ещё раз дистанция. Ни больше, ни меньше. Ни ближе, ни дальше. Как привязанная на жёсткой сцепке, как тень руки, сжимающей бич.
Стать его тенью, всё остальное выбросить из головы. Как только синхронизируются их ритмы, хозяин бича не жилец.
Японская педантичность, годами тренировок вбитая в автоматизм, сейчас соревновалась с широким размахом произвольно удлиняющегося хлыста.
Шу очистила осознание от всего лишнего, представила себя зеркалом и монотонно отражала без задержки все движения противника.
Когда-нибудь он ошибётся. Обязательно ошибётся. Это закон.
Энергет, судя по его азартной мимике, не знал главного: эмоции в бою недопустимы. Он увлекался охотой за целью всё больше и больше, менял ритм, игрался с длиной оружия — пытался подобрать ключик к порхающей вокруг пчеле, нацеленной на него.
Соученики Ржевского давно поставили щиты — у кого они были. Те, у кого не было, спрятались за первых: слишком азартно размахивал своим приспособлением будущий неудачник.
КЛАЦ! КЛАЦ! КЛАЦ! Когда-нибудь он провалится в атаке. Должен провалиться.
Он слишком эмоционален — вон, его лицо вообще похоже на того, кто играет в карты.
А она автомат. Кто выходит победителем из соревнования машины и человека, давно известно.
ЕСТЬ! Шу пропустила очередной удар над головой, обозначила классический шаг назад, но вместо этого резко распласталась в шпагате. Давая противнику надвинуться на себя и оказаться к ней почти вплотную.
«У невооруженного простака редко бывает больше одного шанса против вооружённого мага, а каратэ-до учит своих адептов этот шанс не просрать».
УДАР! Кулак японки, конечно, не мог сравниться со своим собратом, принадлежавшим Ржевскому — последний разбивал подброшенные в воздух камни и ледяные глыбы. Но рука Шу Норимацу тоже кое-что могла.
Её костяшки, казалось, погрузились в пах энергета чуть не до запястья.
УФ-Ф. Ему сейчас больно, хи-хи.
Изо рта подловленного по классике типа неожиданно пошла кровь, глаза его остекленили, энергетический бич деактивировался, а сам бездарь упал лицом вперёд.
— Минус два, — констатировала японка, опираясь на руки и поднимаясь со шпагата.