С - 2
Шрифт:
— Давай, только быстро. Господин был уверен, что ты решишь удрать в эту ночь, и просил глаз с тебя не спускать, — сказал Ферт, входя в пустынное в это время от сотрудников госпиталя отделение.
Надо сказать, что несмотря на то, что Кит был не из тех подростков, что привыкли к домашнему уюту и спокойствию родных стен. После того, как умер отец, его небольшая семья осталась на нем. Он был слишком мал, чтобы работать физическим трудом, но и не готов допустить, чтобы мать стала продавать себя за краюху хлеба. Дети в семьях, как у него взрослеют рано. И мальчик все прекрасно понимал, когда пришла весть о том, что отец умер. Потому, как мужчина, которому отец велел заботится о матери и сестре, Кит стал делать то, что умел. С ранних лет он ходил по тем тропам вместе с отцом. Он знал их очень хорошо, лучше многих. Потому быть проводником для сомнительных личностей стало его призванием. Вот только, когда в его деревню пришла черная хворь, его спасло именно то, что должно было уберечь семью. Странная закономерность, но именно его сомнительная работа спасла его. Жаль, что не семью. И, вот, несмотря на то, что он привык к ощущению опасности, он все равно не мог унять волнение внутри себя. А, вдруг, что-то пойдет не так? Вдруг состав подведет? Вдруг не получится активировать телепорт?
Тем не менее, он беспрепятственно дошел до нужной койки, убедился, что Ферт и не думает оставлять его одного и все, что ему теперь оставалось, так это выполнить последние наставления Соль.
— Ой, — ахнул парень, как ему показалось, весьма ненатурально, когда флакончик выпал из его рук и разбился.
— Айд тебя ра… — так и не сумев договорить, Ферт озадаченно посмотрел на разлитую на полу жидкость и странный дымок исходящий от нее. Сделал неосторожный вдох и ничком упал на пол, так и не успев хоть что-то сказать.
«— У тебя будет не больше трех минут», вспомнились слова Соль, когда отдавала она ему крошечный флакон, «усилить состав при помощи дара для аланита может быть опасно. Я не смогу сделать его сильнее без вреда для него, потому, как только он упадет, все, что тебе следует сделать, это проткнуть палец и приложить его к голове птицы… придурок, это не дельфин! Что, не видно, что ли? Крылья, клюв… Что с тебя взять, дубина», отмахнулась она, объясняя рисунок, что сама же и нарисовала, не имея возможности показать наглядно. «Проведешь пальцем с запада на восток, голова должна повернуться следом. Это вернет тебя домой, где бы ты ни был, понял?»
Он конечно же понял, но не мог отказать себе в удовольствии заставить объяснить ему еще раз.
И, вот теперь, он сноровисто проткнул осколком стекла свой палец, взял Терезу за руку и уже приготовился сделать то, что сказала Соль, когда двери в палату распахнулись и на пороге возникло трое студентов-оборотней. Кит спешно прикоснулся к амулету и повел пальцем, когда эти трое кинулись к нему. Кто был быстрее он или трое не людей, в чьих жилах текла сила и магия. Но он постарался, как мог и последнее, что почувствовал, как на его предплечьях сомкнулись две пары рук. Благо, что он все же успел.
Дорэй растерянно замер, качнув гривой пепельных волос, и не скрывая усмешки посмотрел на аланита лежавшего на полу. Пусть не втроем, но двое из них успели. Стоит проваливать, пока распростертый на полу аланит не пришел в себя.
ГЛАВА 1
Первое правило человека, которого волею судьбы занесло туда, где быть его не должно — никогда и ни при каких обстоятельствах не показывать, что чувствуешь себя неловко. Все нормально, не стоит суетиться. А, если ты к тому же старый дед, то до тебя и вовсе нет никому дела… Все пройдет так, словно ты не примкнул к каравану с невольниками незаконно, а вроде как всегда тут и был. Что сказать, пограничная крепость ожидаемо была тем местом, где множество караванов устремлялись в Иртам и Илонию. Страны, что находились с противоположной стороны от Элио. Чем торговали? Ну, в основном, рабами. Затем шли экзотические животные, кое-какие специи, ткани, ну и прочая диковинная дребедень с магической начинкой. О, том, как я по собственной воле влезла в одну из клетей, где находились в основном рабы, предназначенные для службы низших слуг и прачек, я, пожалуй, расскажу так. На рассвете всем ключевым фигурам, которые способны были мне помешать, нестерпимо захотелось спать. Собственно, мои будущие попутчики были одними из первых, кто провалился в непробудный сон. Потом дело оставалось за малым: вскрыть обычный замок, что являлось действием из разряда первого курса университета; влезть в повозку; закрыть замок; уместиться между одной непозволительно толстой для рабыни теткой и низкорослым мужичком. И точно так же погрузиться в здоровый сон. Нет, я конечно не очень люблю рабство, но еще меньше я люблю ходить пешком по диким землям в одиночку. Думаю, никто не будет против подвезти несчастного дедушку до дома.
Почему все оказалось так просто? Ну, объяснение является столь же простым, как и способ проникновения в караван. Рабы, которые не имели пока хозяина — не имели и клейма. Ведь клеймо невозможно свести для обычного человека, как с ауры, так и с тела. То есть, фактически к людям, которым предстояло длительное путешествие через Элио, относились как к весовому товару, часть которого могла и испортиться за время пути. Особенно к рабам, что не шли, как элитный товар и не принадлежали к расам не людей. Таким образом, в глазах караванщиков моя клеть была чем-то вроде телеги с кучей картошки. Магическая простенькая сеть и вовсе не среагировала на мое проникновение. Сойти я собиралась тогда, когда до дома будет рукой подать. А пока же мне было проще путешествовать там, где была какая-то защита от набегов, выдавался минимальный паек и какая-то толика воды. Да еще и не ногами топать, а подвезут почти с комфортом.
Проснулась я уже, когда солнце неумолимо тянулось к земле. Вечерело. В клетке, которую тянуло несколько запряженных в нее песчаных ящеров, особенно ничего не изменилось. Разве что качало немного. Но я не в претензии, меня все устраивало. Я с комфортом разместилась на пухлом мягком плече соседки, которой при всем желании было некуда от меня деться.
— Проснулся, — хрипло осведомилась она.
— Che so er? — ответила я на языке Ис’шера, что по моим скудным познаниям означало что-то вроде «Кто съел сыр?».
— Ис’шерец? — удивленно вскинула бровь попутчица.
— Il so che, — ответила я то, что помнила из школьной программы и переводимое, как «я съел сыр».
— Совсем не понимаешь?
— Du so che, — «ты съела сыр», было моим ответом.
— Да, — сочувственно покачала она головой, — тяжело же тебе придется. Так-то найдут за что выпороть, а ты еще и не понимаешь ничего, — поцокала она языком, а я блаженно прикрыла глаза. Хоть одно радует, говорить с соседями не придется.
Два дня наш караван медленно плелся по почти безжизненной степи, «чертогам в Айдово пекло», как порой говорили об этой земле люди и те, кто уже давно забыли, чем была эта земля прежде. Два дня монотонного передвижения, когда пейзаж вокруг не меняется, сколько бы ты не шел, и невольно тебе начинает казаться, что ты топчешься на месте. Пугающее ощущение, если конечно фокусироваться на этом. В этих землях был сухой и как будто бы спертый воздух, редкий ветерок мог коснуться путника за долгие дни путешествия. Неизвестно, что хуже мертвая пустыня Элио или все еще умирающая земля, агония которой продолжается ни одно столетие. Когда-то тут были вечно зеленые вековые леса Эйлирии. Тут же произрастали деревья, из которых был сделан мой посох. Последнее напоминание о прошлом этой земли.
За время нашего путешествия, я старалась лишний раз не напоминать о своем существовании. Не пыталась с кем-то заговорить или как-то иначе дать о себе знать. Моя не в меру живая соседка вскоре потеряла ко мне всякий интерес. К тому же, после того, как я побывала в свинарнике крепости от меня не особенно приятно подванивало. В моей клети было больше тридцати человек. О минимальном комфорте или возможности прилечь, речи не шло. Путешествовали сидя плечом к плечу друг друга. Раз в день ящеры, что тянули наши клети, останавливались, будто по команде, хотя было этому и другое объяснение. Почти слепые твари, они прекрасно улавливали запахи, равно как и слышали на порядок лучше людей. Их остановка значила лишь то, что где-то впереди человек, чьей задачей было кормить рабов и скотину, открывал короба со снедью для нас. А, стало быть, уже совсем скоро в клетку закинут мешок лепешек и пузатый бурдюк с водой. Твари получат кусок тухлого мяса, над которым еще некоторое время будут возиться, пытаясь урвать кусок побольше. Собственно, в клетях с товаром творилось ровно тоже самое. Кто успел — тот поел и попил, кто нет — тот к концу пути покормил собой средство передвижения. Поскольку в моей клетушке сидели в основном люди средних лет, сильно изможденные, то уже с момента первого вброса нам лепешек лидирующие позиции по получению пищи заняла я. Пожилая, но все же достаточно активная особа, чтобы обогнать тощего старика или упитанную тетку-соседку. Таким образом, я стала негласным лидером клетки, поскольку делить на всех припасы приходилось мне. Люди, окружавшие меня, в большинстве своем, имели не очень хорошее здоровье. Это причиняло мне дискомфорт. И единственный способ, который я знала, чтобы унять его, это помогать. Потому, каждая лепешка, каждый глоток воды, нес в себе частицу моей силы. В такие моменты я чувствую себя по-настоящему бесполезной. Точно, идиот пытающийся ложкой вычерпать океан. С высоты прожитых лет я понимаю, что это бесполезно и все равно продолжаю делать это.
Была тут и женщина, которая особенно тревожила меня. Беременная женщина, если быть совсем точной в определениях. Каким образом она оказалась в этом путешествии, было мне и вовсе непонятно?! Кто мог взять ее в этот поход, ведь разве не очевидно, что это слишком опасно! Элио не прощает слабость! Жадное солнце заберет любого, кто не будет в силах о себе позаботиться. Милосердная ночь убьет тихо, просто заберет твою жизнь поцелуем, в котором ты наконец-то согреешься, чтобы больше не дышать. Время этой женщины, как и ее нерожденного дитя было на исходе. И именно то, что исход этот был противоестественным, заставляло меня все чаще смотреть на нее, чувствовать ее и ребенка, прислушиваться к ним.