С чистого листа
Шрифт:
Проехав половину Бейкер-стрит, Юзи обнаружил, что улица перекрыта. На тротуаре, захватывая дорогу, стоял крупногабаритный мусорный контейнер, и два автобуса пытались его объехать. Пальцы Юзи зависли над тормозом — он движется слишком быстро, чтобы останавливаться, придется вывернуть на тротуар, а там сейчас много людей, трудно будет никого не сбить. И вдруг его осенило. Еще подростком он выделывал трюки на кроссовом мотоцикле в пустыне Негев, чтобы произвести впечатление на девчонок. Оставалось только вспомнить старые фокусы и приемы. К борту контейнера была приставлена деревянная доска, которую строители использовали в качестве пандуса. Они уже приступили к работе; бригада из четырех-пяти человек вышелушивала здание магазина, тачками поднимая строительный мусор по доске и ссыпая его в бак. Много лет назад Юзи с легкостью штурмовал такие пандусы, как раз такой высоты и наклона. И знал, что сейчас не оплошает. Молясь, чтобы доска выдержала его вес, Юзи взял разгон. В зеркале было видно, что красный мотоциклист
38
Парковка под «Хоум-хаусом» просыпалась. Рассвет уступил место полновесному сероватому утру, и со стоянки то и дело выезжали (или же, наоборот, становились на нее) роскошные мерцающие машины, бархатный рокот которых эхом отражался от бетона. Хорошо одетые мужчины целеустремленно шагали к своим автомобилям и выходили из них. В глубине парковки открылась стальная дверь, и на пороге появилась фигура с мотоциклетным шлемом под мышкой. Человек поправил ворот на своей коричневой кожаной куртке и глубоко вдохнул. Потом пошел через ряды машин, то и дело останавливаясь, чтобы дать проехать какой-нибудь из них, а вместе с ней и своему отражению, которое то растягивалось, то сжималось на идеально отполированных поверхностях. Он вышел на улицу и стал ждать. В его наушнике затрещало устройство связи.
— Приготовьтесь, — сказал голос, — он почти на месте, прием.
— Вас понял, — с сильным акцентом ответил мужчина.
Он надел шлем, заглушивший звуки внешнего мира, сжал и разжал пальцы и замер в ожидании. Он был безоружным, и это его нервировало. Но таков уж был характер операции; и ему хорошо платили.
Через несколько секунд он услышал рев мотора, и из-за угла выпрыгнул черный мотоцикл с низкой посадкой. Руль напоминал харлеевский, но этот байк был длиннее, компактнее и с непропорционально большим задним колесом, которое как будто норовило сорваться с оси. На водителе был черный шлем, коричневая кожаная куртка, джинсы и кожаные перчатки; точь-в-точь как на нем самом.
Мотоцикл резко затормозил, мотоциклист поспешно спрыгнул на землю и поменялся местами со своим «братом-близнецом». Мгновение они смотрели друг другу в глаза, как в зеркало. Их невозможно было различить: одинаковые шлемы, одинаковая одежда, одинаковые фигуры. Наконец послышался хор моторов, нараставший с каждой секундой. Новый водитель оглянулся через плечо, нажал на газ и умчался прочь.
В тени парковки Юзи снял шлем и спрятался за колонной. Вскоре он увидел, как мимо пронеслись охотники из Бюро, спешившие вслед за его двойником: сначала красный мотоциклист, потом остальные. Сердце нещадно колотилось, лоб покрылся холодным потом. Он заглянул в глаза смерти — гораздо глубже, чем намеревался. Шум двигателей стих. Юзи поспешил к стальной двери. Не успел он взяться за ручку, как она открылась.
— Юзи, — сказала Насрин, снимая гарнитуру. — Слава богу. — Они коротко обнялись. — Все прошло по плану?
— Более или менее, — отозвался Юзи. — Главное, что они клюнули.
— Моссад будет разочарован, — сказала Насрин. — Не хотела бы я оказаться на месте Стефана, когда они нагонят его и поймут, что это не ты. Но опять же, я хорошо ему плачу. — Она встряхнулась. — Ладно. Готов сматываться отсюда?
— Да, по коням.
Они взбежали наверх по винтовой лестнице в тыльной части здания, зашли в номер Юзи и заперли за собой дверь. На кровати лежало два комплекта одежды. Темно-синий брючный костюм и блуза с бело-голубым шейным платком для Насрин и такая же темно-синяя форма для Юзи, с медными пуговицами, золотой окантовкой по рукавам и фуражкой с золотистым козырьком. Теперь это их новые обличья, их новые жизни. Он пилот гражданской авиации, она старшая стюардесса. Форма принадлежала компании «Турецкие авиалинии»; после фиаско флотилии [26] турецкая разведка весьма охотно сотрудничала с иранцами.
26
Конфликт
Не говоря ни слова, Юзи с Насрин начали переодеваться. Юзи улучил момент, когда Насрин стала натягивать через голову блузку, и переложил пластиковый «штайр» в карман формы. Насрин не спеша нанесла яркий макияж и уложила волосы. Наконец они были готовы.
— Прежде чем идти дальше, — сказала Насрин, — я попрошу тебя сдать оружие. Мне очень жаль.
Юзи, глаза которого были скрыты в тени козырька, какое-то время смотрел на нее не двигаясь. Потом неохотно вытащил из-за пояса «рорбау».
— Спасибо, — сказала Насрин, опуская пистолет в сумочку. — Рада, что ты мне доверяешь.
— Я не доверяю тебе, — сказал Юзи. — Я тебя люблю.
Они коротко поцеловались в губы. Потом взяли свои чемоданы на колесиках и покинули номер — номер Юзи — в последний раз.
До аэропорта добрались без происшествий. Вышли из «Хоум-хауса» через черный ход и на метро доехали до Паддингтона, откуда каждые пятнадцать минут стартовал в Хитроу экспресс. По пути лишь изредка перекидывались общими фразами; оба как по нотам разыгрывали свои роли. Юзи, втайне гадая, настигло ли уже Бюро его доппельгенгера, [27] читал «Метро», сверялся с ежедневником, уступал место пожилым людям. Насрин сидела опустив глаза, увлеченная — будто бы — чтением романа в мягкой обложке, и застенчиво отвечала на провокационные реплики случайного любвеобильного попутчика.
27
Доппельгенгер — в парапсихологии, научной фантастике: призрачный двойник.
Они прибыли в аэропорт вовремя и мгновенно смешались с толпой. Как и у всех других членов экипажа, регистрация и таможенный досмотр прошли у них быстро и гладко. Они даже нашли время пройтись по магазинам «дьюти-фри»; Насрин приобрела маленький флакончик духов, а Юзи порывался, но так и не купил коробку дорогих сигар. Они старались не встречаться взглядами, чтобы не выдавать романтических отношений, которые их связывали. Они были коллегами, и только. В тихие минуты, пока они сидели в зале вылета, пользуясь последним удобным случаем попить кофейку, Насрин продолжала читать роман, а Юзи поймал себя на том, что представляет последний этап разработки операции, который должны были в это самое время завершаться в Тель-Авиве. Он знал, с какой тщательностью и вниманием к деталям готовят операции, подобные «Дождю в пустыне». Тот самый случай, когда ошибка недопустима. Если удар по иранским ядерным мощностям не достигнет цели, ответ будет немедленным — и беспощадным. Мало того что дома и за рубежом разразится политическая буря, но, кроме того, Исламская Республика получит неоспоримый казус белли. Если иранцы решат воспользоваться этим поводом, в конфликт будет втянут весь регион, если не весь мир. Так что планировщики в Тель-Авиве, должно быть, горбятся сейчас над своими разметочными столами, сверяются с компьютеризированными картами над головой и запускают симуляцию за симуляцией, просматривают запасной вариант за запасным вариантом. Атмосфера наверняка царит напряженная, наэлектризованная важностью миссии, и все участники крепко сидят на кофеине и без конца курят. Представители других разведывательных служб, вероятно, борются друг с другом за контроль над операцией и внимание премьера, который сидит, задумавшись, во главе стола, в своем вращающемся кожаном кресле с высокой спинкой, изредка бросая резкие замечания и попивая газированную воду. Для операции «Дождь в пустыне», конечно, стянули все доступные ресурсы; в конце концов, если верить источникам МРБ — а оснований сомневаться в их достоверности не было — до начала атаки оставалось всего восемнадцать часов.
Наступило время вылета, и Юзи с Насрин погрузились на борт вместе с остальным экипажем. Пока Насрин занималась пассажирами, Юзи пристегнулся в кресле второго пилота и вместе с первым — секретным оперативником НРО, Национальной разведывательной организации Турции, — стал проводить последние проверки. Им достался «Боинг-737», относительно простое в управлении судно, и, хотя Юзи несколько лет не появлялся на летных курсах Моссада, чувствовал он себя довольно комфортно. Насрин с уверенностью и шармом сделала объявления на турецком и английском по внутренней связи и присоединилась к ним в кабине. Перекидываясь добродушными репликами на арабском, они повели самолет по взлетно-посадочной полосе и встали в очередь на взлет. Потом вспыхнули реактивные двигатели, самолет рванул вперед, полоса перед ними стала быстро укорачиваться, нос приподнялся, как будто поймал тепловой поток, и вот они оторвались от полосы, на метр, на два, на десять, на пятнадцать. Прозрачный воздух отделял их от мучимой раздорами земли. Лондон под ними сжимался, на глазах превращаясь в живую карту; пилот провел разворот с креном, а потом направил самолет в открытую голубую даль. Они сделали это. Они вырвались из лап Моссада.