С чистого листа

Полякова Татьяна Викторовна

– Надеюсь, что это так.

– Скажите на милость, зачем мне врать? Я ведь сама пришла к вам за помощью.

– Что ж, едем, – кивнул Савушкин и покосился на Алексея, который его взгляд попросту проигнорировал. Сомнения Глеба Григорьевича были мне понятны, ехать с нами он вряд ли считал удачной идеей, однако своих переживаний по этому поводу не демонстрировал.

– Пожалуйста, поверьте мне, я не меньше вашего хочу разобраться в этой истории. Точнее, куда больше, – сказала я.

– Надеюсь, прогулка за город много времени не займет. Я поеду на своей машине. Вы не против?

– Конечно, нет.

Что

я еще могла сказать? Для меня все складывалось хуже некуда. Савушкин прав, единственный мой свидетель Павел, а ему, как только он узнает, что семья в безопасности, ничего не стоит отказаться от своих слов. И что останется? Спятивший Геннадий Андреевич? Допустим, через некоторое время он придет в себя, и тогда обвиняемыми в убийстве девяти человек станем мы. Если прибавить к этому похищение Ларисы и ребенка, длительное тюремное заключение нам обеспечено. Конечно, в подвале женщину мы не держали, но запугали основательно. Савушкин по дороге позвонит своим, и нас незамедлительно арестуют. Пожалуй, я дурака сваляла, решив с ним встретиться.

Мы уже выехали из города, машина Глеба Григорьевича, красная «Хонда», следовала за нами. Что ж делать-то, господи? Надеяться, что личность Геннадия Андреевича заинтересует следствие и менты в конце концов выйдут на его хозяев? Ничего другого не остается. А если его хозяева действительно так могущественны, как он говорил, что тогда? Тогда у следствия будет девица с фальшивой биографией и отсутствием памяти, которую они, не без оснований, подозревают в многочисленных убийствах, похищении и попытке запутать следствие. Я посмотрела на Алексея. Казалось, он всецело был поглощен дорогой.

– Не молчи, – сказала я.

– Тебе не о чем беспокоиться, – с ленцой ответил он.

– Да неужели? В самом деле не о чем?

– Мы можем смыться прямо сейчас. Потом позвонишь Савушкину и скажешь, где искать Ларису.

– Смыться, ни в чем не разобравшись? Кто этот тип с татуировками? Савушкин прав, он как-то со мной связан.

– Пройдет время, и ты все вспомнишь. Наберись терпения.

– И что мы будем делать, пока я не вспомню?

– Жить. И получать от этого удовольствие.

– Как жить? Без документов, без работы…

– Пусть тебя это не беспокоит. И документы, и деньги не проблема. А работа… отдохнешь немного. Будем жить у теплого моря, сидеть на веранде и наблюдать, как солнце садится за горизонт.

– Да ты поэт, – проворчала я.

– Есть немного. На самом деле твое присутствие так на меня действует. Ну что, сматываемся?

– Забудь об этом. Пока я… – тут я махнула рукой и отвернулась к окну, но вскоре опять заговорила, поняв, что все это время не давало мне покоя. – Меня смущают слова Савушкина. Допустим, Геннадий Андреевич действительно спятил, оно и неудивительно, если за пару минут лишаешься своей гвардии, и все-таки, чего он там болтал о каком-то монстре?

– Не обращай внимания, – отозвался Алексей. – Они вечно что-нибудь выдумывают.

– Кто «они»?

– Люди, – пожал он плечами.

– Люди? – переспросила я с сомнением. – А мы кто?

Алексей усмехнулся:

– Я неправильно выразился. Мне недостает образования, чтобы беседовать с такой девушкой, как ты.

– Хорош прикидываться, образования ему недостает…

Тем временем мы свернули на проселочную

дорогу. Лес подступал с двух сторон, впереди, в просвете между деревьями, мелькнула река. Мы еще раз свернули, и очень скоро я увидела дом. И тут же почувствовала беспокойство. Алексей тоже, потому что вдруг нахмурился. А вскоре наша тревога получила материальное подтверждение. В нескольких метрах от дома я увидела джип, огромный, черный.

– Кажется, у нас гости, – бесстрастно заметил Алексей. – Сиди в машине. – Он распахнул дверь со своей стороны, и в этот момент я услышала крик. Отчаянный. И со всех ног кинулась к дому, опередив Алексея, боковым зрением успев увидеть, как Савушкин, бросив свою «Хонду» рядом с джипом, несется вслед за нами. Входная дверь была не заперта, я распахнула ее, в тот же миг крик повторился. Я, пролетев узкий коридор, оказалась перед распахнутой дверью в кухню и застыла с вытаращенными глазами. Было от чего. Павлик лежал, привалившись к стене, сцепив на груди ладошки, и тоненько поскуливал. В трех шагах от него здоровенный детина с бритой головой одной рукой держал Ларису, ухватив ее за шею, в другой руке у него был нож с широким лезвием. Сталь хищно сверкала в лучах солнца, заливавших комнату, оттого картина представлялась совершенно нереальной, словно ночной кошмар, от которого просыпаешься среди ночи и спешишь его забыть. Лицо Ларисы было землистого цвета, глаза вылезли из орбит от ужаса и удушья, на щеке у нее был глубокий порез, кровь заливала подбородок, она пыталась вырваться, впрочем, попытки мало что дали: острие ножа упиралось женщине в горло. Бритый, услышав, как хлопнула дверь, повернулся ко мне и сказал с усмешкой:

– Здравствуй, милая.

Может, я бы не узнала его, без бейсболки он выглядел иначе. Вот только взгляд остался прежним. Жуткий взгляд.

– Отпусти женщину, – сказала я, удивляясь тому, что голос звучит спокойно, хотя от страха внутренности свернулись клубком. Алексей и Савушкин замерли в дверях.

– Я убью ее, – засмеялся бритый. Красивое лицо насмешливо кривилось. – Одно движение, и она сдохнет. Я убью ее, слышишь? Как убил твою подругу.

– Какой в этом смысл? – осторожно сделав шаг вперед, спросила я, почти ласково спросила, уже поняв, что имею дело с сумасшедшим.

– Смысл? Мне просто нравится убивать. Сейчас я слегка надрежу ей горло, и она умрет не сразу. Зачем лишать себя удовольствия?

– Послушайте, – заговорил Савушкин. – Если вы отпустите женщину, мы позволим вам уйти. Я обещаю.

Не знаю, собирался он сдержать свое слово или нет, но бритый не впечатлился. Засмеялся презрительно, вдруг взгляд его переместился на тумбочку в метре от меня, и я, повернув голову, увидела пистолет. Схватила его и заорала:

– Отпусти ее, сволочь, иначе я тебя пристрелю!

– Давай, убей меня, – сказал он издевательски. – Ну, что же ты? Боишься промахнуться? – Он оттолкнул от себя женщину, продолжая держать ее за горло. – Так удобней? Убей меня, не то я ей шею сверну. Считаю до трех: один…

– Отпусти женщину! – орал Савушкин.

– Отпусти! – орала я, только Алексей, не принимая участия в общем гаме, медленно двигался вдоль стены, все ближе и ближе подбираясь к бритому.

– Два… Ну, что же ты? Нажми на курок, и ты ее спасешь… Ты ведь хочешь этого, хочешь? Убей меня…