С любовью, Лондон
Шрифт:
Картофелина выпала из моих рук, гулко ударившись о дно мойки. Я немедленно повернулась и выдала:
– Должно быть, я была без сознания, когда это говорила.
– Я думал, мы все уладили, – с хитрой улыбочкой проговорил Рик.
– Ничего подобного!
– Не упрямься, Катерина! – мама перешла на русский, и стало ясно, что она снова собирается наехать. – Партия сказала: «Надо!». Комсомол ответил?.. – и сурово так зыркнула на меня.
– Есть, – обречённо промямлила я.
– Я вот сейчас вообще ничего не понял, – заметил Рик. – Это идиоматический оборот? Что он значит?
«Это никакой не идиоматический оборот, Маверик! Это просто задница
– М-да, надо было выходить замуж за американца постарше, тогда бы не пришлось объяснять такие элементарные вещи, – проговорила мама, ловко переворачивая котлетки румяной стороной кверху.
Так-то ему! Дай пять, мам!
– Ты намекаешь, что я не дорос до понимания таких вещей? – сквозь смех произнес Рик.
– Определенно. Сейчас поужинаем, и я зачитаю тебе любимые моменты из «Очерков истории КПСС», – продолжала дурачиться мама.
– Звучит как-то не очень, – улыбнулся маме Рик. – Но, так и быть, с тобой я на все согласен.
– Отлично, милый! Дочь, передай Рику луковицу. Терпеть не могу, когда кто-то сидит без дела, – заявила она, потеснив меня у мойки, и принялась мыть тарелку.
А я впервые в жизни совсем не возражала против ее деспотичного тона.
– Джули, – шмыгнул носом Рик через пару минут, кромсая лук на разделочной доске, – до меня только дошло! Какие очерки?! Ты же была совсем еще ребенком во времена Союза!
Браво, мистер Хьюз! Теперь можно не волноваться. Будущее американской нации в надежных руках, если вы так быстро соображаете! С таким учителем у этой страны есть все шансы вырастить достойную смену.
И этим утром я ещё больше убедилась в силе своего сарказма, когда парочка достойных представителей будущего нации устроила драку в школьном коридоре второго этажа в то самое время, пока я перекладывала учебники в рюкзак из шкафчика, заткнув уши наушниками. Сегодня я решила начать экспресс-курс по исправлению акцента и слушала Кэти Перри. Вообще-то, мне было не принципиально, кого слушать. Главное, чтобы этот кто-то не подсюсюкивал. Хотя сердце кровью обливалось, как хотелось послушать шикарный тембр с хрипотцой одного гавайского парня.
Но те две гориллы мне так и не дали закончить сеанс аудирования, в пылу драки, начало которой я даже не заметила, почти впихнув меня в собственный шкафчик. И стало понятно, насколько же уместна тут оказалась та самая наклейка на его дверце.
Но моё более близкое знакомство с внутренним устройством шкафчика закончилось так же внезапно, как и началось. Теперь меня никто не пихал туда, и я имела возможность повернуться и выяснить, какого хрена тут творится. В окружении толпы стояли виновники торжества. Но никто никого больше не метелил и не портил воздух избытком тестостерона. Одного бройлера держал Курт, а второго – другой бройлер. Меня тоже кто-то держал за предплечье, прижимая к себе. Подняв голову и наткнувшись на взгляд серо-голубых глаз, я чуть было не решила, что меня все-таки прибили, и я попала в рай. Но это длилось недолго. Стоило мне только вспомнить, кому этот взгляд принадлежит. Выдернув руку из захвата, я отступила, с подозрением уставившись на Лондона. Вчерашний прикид, та же небрежная прическа и рюкзак на одном плече, разве что заспанная физиономия стала еще смазливее.
– Как ты? – спросил Лондон, и его тон даже можно было счесть обеспокоенным.
– Кажется, мне нос сломали, – коснувшись пальцами переносицы, которую дико саднило, ответила я, зло поглядывая на бройлеров.
Одного уже
– Идем, я провожу тебя к медику, – предложил Лондон, – надо приложить лёд.
Пока я раздумывала над его предложением, которое звучало вполне искренне, рядом с нами нарисовался Курт.
– Чувак, ты знаком к Кейт? – спросил Курт Лондона. – Представляешь, она из России.
– Да, я вчера был свидетелем ее акта агрессии, – заявил Лондон, с усмешкой разглядывая меня. Его губы застыли на пути к той самой улыбке, которая вчера доводила меня до белого каления.
– Агрессии?! – удивлённо воскликнул Курт, – Кейт, что он несёт?
– Эта русская, – ответил Лондон, ткнув пальцем в мою сторону, – вчера пыталась отнять у нас Аляску. Кажется, ты сказала «оттяпали»? – исковеркав исконно русский глагол, поинтересовался парень.
– Аляска, – задумчиво произнес Курт. – Это же где-то на севере?
– А ты спроси у новенькой, – предложил ему Лондон, никак не реагируя на мой убийственный взгляд. – Она тебе лучше расскажет. Так мы идем к медику? – спросил он, продолжая таращиться на меня своим ироничным взглядом, – или предпочитаешь ходить с горбатым носом?
Я снова схватилась за нос, прощупывая его на наличие горбинки, которой у меня отродясь не было. И он по-прежнему был на ощупь девственно ровный.
– Спасибо, не стоит себя утруждать. Меня Курт проводит, заодно я подтяну его по географии Соединённых Штатов. Кажется, репетиторство в этой школе – это одна из старейших традиций, – ответила парню, постаравшись состряпать идеальный покер-фэйс. – Ты не возражаешь? – уже с улыбкой обратилась с Курту.
– Как ты узнала, что у меня проблемы с географией? – с искренним удивлением спросил Курт.
– У меня хорошо развита интуиция, – стараясь не заржать, проговорила я.
Но через пару часов, когда мы с Олли снова сидели в школьной святая святых и уплетали брюссельскую капусту с рыбными палочками, стало понятно, что с интуицией у меня, на самом деле, полная лажа. Я подумала об этом ещё в тот момент, когда мы с Куртом заявились в класс под конец урока биологии, первую половину которого я проторчала на кушетке в медицинском кабинете с пакетом льда на носу. Я тогда так и не врубилась, кто из близняшек так зверски на меня пялился. Но теперь было все ясно. На биологии меня пыталась испепелить взглядом Зита. Потому что Гита собрала сегодня волосы в высокий хвост и, сидя сейчас рядом с Куртом и прочей элитой неподалеку от нашего стола, смотрела на меня ещё более зверски, чем ее сестричка. Та снова гипнотизировала Лондона своим взглядом питона Каа, пока парень ковырялся в смартфоне. Неужели ей никто не может объяснить, что положительного эффекта можно достичь только при непосредственном зрительном контакте?
– Прекрати смотреть на них! – одернула меня Олли. – Ты бы знала, что Шейла говорила о тебе в раздевалке сегодня! Тебе очень повезло с этим освобождением от медика, – и она указала пальцем на мой многострадальный нос.
– И что же она говорила? – поинтересовалась я, накалывая на вилку очередной зелёный колобок со вкусом болотной тины.
– Если быть краткой – тебе конец, Кэти! – жизнерадостным тоном проговорила эта мелкая.
– Очень страшно.
– Я, конечно, уважаю тебя за смелость, – хохотнула Олли, – хотя это больше смахивает на безбашенность… или идиотизм, – добавила она, подперев подбородок рукой. – Ведь я же тебе говорила, не лезть к Курту!