С Новым Гадом
Шрифт:
— Дурак, — вскидываю руку, чтобы хоть немного его ударить, но не получается. Вместо этого Вадим с дурацкой улыбкой на лице перехватывает мою ладонь и прижимает к своей груди. — Вадим, я не шучу, у тебя сердце тарахтит. В моем возрасте температуру в тридцать девять градусов проще перенести, чем в твоем. Давай…
— Во-первых, тридцать восемь и семь. Во-вторых, мы пьем много жидкости, вирус сам выйдет из нашего организма. Нам уже лучше, температура снижается. Кому я, блин, объясняю, ты же врач. Вот увидишь, через день мы будем почти огурцами.
— Я не хочу умирать. Я все-таки
— Леночка, я тебя еще затрахаю, не бойся. Ну и поженимся, само собой.
— Если нет, я тебя с того света достану.
— Договорились, — поворачиваю голову на бок, всматриваясь в красный, воспаленный нос Вадима. Бедный, ему наверняка гораздо хуже, чем мне. Что я творю, я же врач! Почему ведусь на его уговоры, что мы справимся сами?! Надо всего лишь встать и позвонить…
— У тебя ничего не осталось, чтобы смазать нос? Давай я принесу масло хотя бы.
— Леночка, твой сотовый в прикроватной тумбочке с моей стороны. Спустившись вниз, ты все равно никому не позвонишь. Никакой скорой, врачей и прочего. Я сказал завтра мы уже будет в форме.
— Ну, Вадим!
— Спи, моя хорошая.
— А если мы больше не проснемся?
— Я тебя затрахаю в раю. Там и поженимся.
— Ты что реально думаешь, что мы попадем в рай? Ну у тебя и самомнение.
— Хрррр….хррррр….хррррррррррррррр.
Гад! Ну гад же! Моими картами кроет…
Судя по яркому свету за окном, поспали мы прилично. Перевожу взгляд на часы — десять утра. Сутки! Офигеть. На месяц вперед хватит. Сложно не согласиться, но, судя по легкости во всем теле и ясному взгляду Вадима, мы и вправду встали на путь выздоровления. Да уж, это не вчерашний помирающий лебедь лежит себе на боку, подперев рукой голову, и рассматривает меня с улыбкой на лице.
— Ну что говорил твой без пяти минут муж? Слушай старших, девочка моя, — не дав мне даже ответить заключает Вадим. — Ну чего молчишь, ничего не хочешь мне сказать?
— Хочу.
— Говори.
— Я хочу потрогать твою задницу.
— Чего?
— Ну вот тебе нравится моя грудь, а мне твоя попа. Хочу ее сжать. Можно? А вообще в идеале укусить. Не так как Дюша. А так, совсем чуть-чуть, без крови.
— Леночка, кажется, ты не выздоровела, — со смехом произносит Вадим.
— Вероятнее всего.
Ну не признаваться же в самом деле, что я оказалась извращенкой. Вообще надо отдать должное нашей общей болезни. Полтора дня умирали, а остальные почти кайфовали в кровати и на диване, поедая вкусности и обсуждая такую хрень, за которую мне становится по прошествии времени немного стыдно. Даже кот над нами сжалился-не нападал и не буянил. Вадимовскую попу я все же потрогала в процессе массажа, который я сделала ему, проиграв в карты. Укусить-не укусила, ну хоть потрогала, и на том спасибо.
Домой мы возвращались уже к Вадиму. Как-то особо не сговариваясь, как только мы приехали в город, забрали необходимые мне на первое время вещи, и прихватив с собой испуганную Нюшу, отправились к Вадиму домой.
Вот уж не ожидала, что моей главное проблемой окажется не новое сожительство белой дикарки и черного гаденыша, а моя собственная работа. Как и ожидалось, стоило мне только появиться на работе, как меня начали не только наглым образом эксплуатировать, но и третировать. Три дня показались самой настоящей пыткой. Приходить в восемь и заканчивать в полдевятого-то еще сомнительное удовольствие. Вадим злился, бесился и, кажется, был на пределе, хоть и держался.
— Если ты мне сейчас скажешь, что тридцать первого декабря ты тоже работаешь до восьми вечера, я запру дверь и ты останешься здесь кромсать оливье. Серьезно, Лена, я это сделаю.
— Нет, глупенький, завтра же сокращенный день. Я до двух часов.
— Ночи?
— Ну, Вадим.
— Я тридцать девять лет Вадим. Мне не нравится это, Лена, — зло бросает Васнецов, небрежно вешая игрушку на елку. — Я не против работы до поры до времени, но женщина не должна пахать до восьми вечера. Больше я не буду это обсуждать. Завтра жду тебя до трех дня. Это максимум, Лена. После я тебя эвакуирую и не жалуйся потом.
— Да мы все успеем. Мы же не уезжаем загород, ну куда нам спешить?
— Я сказал ровно в три. Это максимум.
— Хорошо, только не злись. Ну посмотри какая красивая елка получилась? Осталось только звезду повесить.
— Осталось только встать утром и найти что-то живое от нее. В чем, если честно, я сомневаюсь, учитывая взгляд кота. Спасибо хоть Говнюше, что не зыркает.
— Не наговаривай.
— Ну-ну, посмотрим.
На мою удачу, утром тридцать первого декабря елка осталась почти в том виде, в каком мы ее оставили на ночь. Два валяющихся шара на полу-не в счет. Ну поигрался котик, не повалил же. Несмотря на некую утреннюю предпраздничную суматошность, я ощущала себя дико счастливой, осталось потерпеть всего каких-то полдня, а потом засесть с Вадимом на все новогодние праздники и безумствовать, что есть сил. И новое бельишко куплено, и сорочка, правда выбирала ее не я из-за своей занятости, а Стеша. Но выбрала она мне самую что ни на есть красоту.
Если быть честной, я не верила в то, что Вадим выполнит свои угрозы. Ровно в три часа дня он ворвался в ординаторскую, словно неандерталец. Без спросу схватил мою сумку и опешившую меня потащил за руку к выходу.
— Вадим, ты с ума сошел?
— Ты не закончила работать?
— Закончила, но так не делается! Ты что, не видишь, что здесь люди? Да стой ты, дай одеться и отнести истории! — вырываю руку, а у самой звезды перед глазами. Взял и опозорил при всех!
— Минута на все. У нас реально нет времени.
У Вадима был такой вид, что я поняла-минута или мне звездец. В любом другом случае я бы однозначно устроила скандал. Но вместо этого я извинилась, кивнула всем на прощание и в миг накинув куртку, помчалась на выход.
— Ну вот, можешь же, когда захочешь, Леночка, — уже спокойнее подытоживает Вадим, открывая мне дверь на заднее сиденье. — Ну не тормози, садись давай. Правда времени нет. Тут даже я не всесилен.
— А на переднее нельзя?
— Да садись ты уже, женщина! — несдержанно бросает Вадим, подталкивая меня на сиденье.