С первого взгляда
Шрифт:
— Что ты имеешь в виду? — по спине пробегается колючий холодок.
— Увидишь, — отзывается едко.
— Я ведь ничего не делала, Нин… — оправдываюсь зачем-то. — Ты же видела, Мот сам меня позвал…
— Посмотрим, как ты это ей будешь объяснять!
Пульнув в меня язвительной фразой, Нина разворачивается и отходит к своей кровати. Забирается под одеяло и, укрывшись им с головой, скрывается из вида.
Выпускаю из рук покрывало и, опустившись на постель, зависаю в тотальной растерянности. Что это все значит? Просто ядовитый
Странно, в разговоре Матвей ни разу не упоминал Крылову. Ни слова о ней не проронил. Да и его внезапный поцелуй… Такой терпкий и такой горячий… Разве стал бы он целовать меня, если бы всерьез встречался с Настей? Это же некрасиво…
Подтягиваю колени к груди и испускаю тихий печальный вздох. Я не хочу ссор и драмы. Не желаю вставать у кого-то на пути. Если Мот с Настей и впрямь вместе, я вычеркну случившееся из памяти и без проблем подвинусь в сторону.
Но тогда зачем было нужно водить меня за нос и давать ложные надежды?..
Глава 13. Матвей
— Воу-воу, а вот и наш герой-любовник! — завидев меня издалека, кричит Пастухов.
Парни за его спиной издевательски гогочут.
Ну погодите, шакалы. С каждым разберусь.
Подхожу ближе. Забираю из рук Лескова сигарету и цепляю ее за ухо. Разговор будет короткий, но продуктивный.
— Ну чего, Мот, девочка сдалась? — ехидничает Леха. — Если да, то ждем подробностей.
— Значит, так, — начинаю я, обводя присутствующих взглядом. — Спор наш аннулируется. Аня теперь со мной.
— Чего-о-о?
Среди парней расползаются недоуменные сдавленные шепотки. Видно, одни слегка прифигели от моего заявления.
— Как это понимать, Мот? — хмурится Гера. — Спор есть спор. Ты либо участвуешь, либо выбываешь.
— Мы все выбываем, брат, — выдерживаю его зрительный вызов. — Потому что мы с Красновой вместе.
— Что значит вместе? — не унимается Пастухов. — Ты в натуре поплыл, что ли?
Слуха снова касаются язвительные смешки.
Раньше я и сам был такой: с презрением относился к подобной романтической хрени. Считал это бабской чушью, уделом слабаков. Но с появлением Ани все изменилось. Мне не стыдно признаться в чувствах к ней. Ни хрена не стыдно. А все несогласные и насмехающиеся пусть идут к черту. Я на их мнение с высокой колокольни плевал.
— То и значит, — говорю решительно. — С этого дня Аня моя. Если кого-то из вас рядом с ней увижу, устрою свидание вашей рожи со своим кулаком. Я понятно объясняю?
Вонзаюсь требовательным взглядом в каждого. Хочу увидеть смирение в глазах. Потому это, сука, не шутки.
— Мот, да не гони! — никак не успокоится Леха. — Она же мелкая! А еще у нее…
— Завали, Пастух! — резко обрубаю я. — Еще слово про Аню — и ты крупно пожалеешь.
— Да ладно? — он выпучивает зенки. — Баба важнее друзей?!
— Если ты мне настоящий
Пустухов открывает рот, чтобы сказать что-то еще, но Гера неожиданно кладет ладонь ему на плечо и негромко роняет:
— Реально, Лех, угомонись. Перебарщиваешь уже.
— Ой да пожалуйста! — он нервно дергает плечом, сбрасывая руку Земцова. — Хотите быть каблуками? Вперед! Мне вообще насрать! Можете всей дружной компашкой царевне Красновой пальчики лизать! Только без меня!
С этими словами он срывается с места и уносится прочь.
Пускай валит. Позлится, попсихует и обратно приползет. Это ж Пастухов. Че я, не знаю его, что ли?
— Ну все, пацаны, собрание окончено, — провозглашаю насмешливо. — Спасибо за внимание. Все свободны.
Засовываю руки в карманы джинсов и первый делаю шаг в сторону. Пусть перетрут тут между собой. Я не против, когда меня поливают грязью за спиной. Главное, чтобы в глаза неизменно улыбались.
Миную узкую раздолбанную дорожку, ведущую к подсобкам, и вдруг метрах в двадцати замечаю Дашку Севастьянову, которая лениво покачивается на качелях в окружении многочисленных подруг.
— Эй, Дашка! — свищу ей. — Иди-к сюда.
— Тебе надо, ты и иди! — огрызается зараза.
— Если не подойдешь, я тебе юбку на голову натяну! Слово даю!
— Придурок! — шипит она, но задницу от качелей все же отрывает.
Нарочито медленно перебирает ногами, двигаясь в мою сторону. Ведь специально тормозит, коза!
Ну ладно, я не гордый. Подожду.
— Че хотел? — интересуется, гоняя во рту жвачку.
Оглядываю девчонку с головы до ног и сразу же вижу браслет, красующийся на ее запястье. Аня не описывала, как именно выглядит ее безделушка, но я почему-то не сомневаюсь, что это именно она. Чутье меня редко подводит.
— Браслетик найс, — говорю, внимательно наблюдая за Дашкиным лицом.
На нем ни один мускул не дергается.
— Спасибо, — невозмутимо отзывается Севастьянова.
— Где надыбала?
— Там, где надыбала, больше нет, — дерзит она. — Че, такой же захотел?
— А тебя воспиталки не учили, что чужое брать нехорошо? — перехожу к сути.
— Ты меня воспитывать надумал? — ржет она.
— Отвечай, — припечатываю строго.
— Ну… Знаешь, как говорят? Что упало, то пропало.
— Ни хрена, — качаю головой. — Ты этот браслет с Ани Красновой сняла. Прямо с ее руки. Было такое?
Дашка молчит. Судорожно соображает, как бы вывернуться из щекотливой ситуации.
— Можешь не напрягаться и не выдумывать ложь, — продолжаю я. — Все равно не поверю.
— Ну, допустим, отжала я у нее браслет, и что? — с вызовом произносит Севастьянова. — Ты сам-то давно в святоши заделался?
— А ты стрелки не переводи. Мы сейчас о тебе базарим, — не моргая, смотрю ей в глаза. — О том, что ты воровка и дрянь.