С/С том 2. Вопрос времени. Как крошится печенье. Кейд
Шрифт:
— Она наркоманка, Фред. Все бедра исколоты иглой.
Карлик сообщил мне кое-что. Она не только наркоманка, но и проститутка. Броунингу вряд ли понравится эта новость.
— Что ж, оставим здесь Макса, а сами поедем к Бейглеру, — решил Террел.
Похожий на стервятника, услышавшего запах гниения, к ним торопливо подошел Гамильтон — криминальный репортер.
— Ну, и что здесь случилось? — спросил он.
Это был высокий, начинающий седеть мужчина лет сорока. Однажды кто-то сказал ему, что он похож на Джеймса Стюарда, и с тех пор Гамильтон
Террел глянул в дальний конец бара.
— Поедем с нами, и ты сам увидишь, — буркнул он, пожимая плечами.
— Еще что-то произошло? — Гамильтон пытался приноровиться к шагу Хесса.
— Еще один труп. Она пристукнула парня, а затем покончила с собой, — сказал Хесс. — Событие как раз для вашей газеты.
Когда двое мужчин проходили мимо Эдриса, он сделал шаг назад и посмотрел им вслед. Затем проследил за тем, как двое санитаров выносят мертвую женщину.
Когда все ушли, карлик направился к себе, в моечное отделение ресторана. Его лицо осветилось злобной усмешкой. Тикки принялся танцевать, отбивая такт коротенькими ручками.
Сеавью-бульвар соединял Парадиз-Сити с пригородом Сеакомб. Вдоль него стояли роскошные, утопающие в зелени садов виллы с площадками для гольфа и плавательными бассейнами, гаражами и коваными железными воротами с дистанционным управлением. В дальнем же конце бульвара, где начинался пригород, виллы были маленькими, убогими и дешевыми, окруженные чахлыми деревьями; здесь не было и намека па плавательные бассейны или детские площадки.
Сеавью-бульвар как нельзя лучше характеризовал американский образ жизни, проводя резкую грань между бедными и богатыми.
Небо на востоке чуть начало розоветь, когда Бейглер остановил машину возле дома № 247.
Прихватив электрический фонарик из отделения для перчаток, он пересек тротуар, открыл деревянную калитку и, освещая путь, подошел к двери. Отогнув край коврика, лежащего перед дверью, взял ключ, о котором писала мертвая женщина.
Некоторое время он стоял, прислушиваясь и вглядываясь в темноту. Затем проверил револьвер и на всякий случай нажал на кнопку звонка. Бейглер никогда не лез на рожон. Это был очень осторожный детектив. Выждав еще некоторое время, он вставил ключ в замочную скважину, повернул его и толкнул дверь, которая открылась с легким скрипом.
Бейглер вошел в маленький холл, закрыл дверь и осветил стены фонариком, отыскивая выключатель. Щелкнув им, он включил свет в холле. В дальнем конце было несколько закрытых дверей.
Бейглер был немного удивлен, обнаружив, что две ближайшие комнаты пусты. Ни мебели, ни другой обстановки. На полу — толстый слой пыли. Третья дверь вела в ванную. По влажному полотенцу и брызгам воды на стенах он понял, что ванной недавно пользовались. Затем Бейглер осмотрел кухню. Затхлый буфет и пустые ящики кухонного стола яснее ясного сказали ему, что тот, кто жил в этом доме, питался где-то на стороне.
В дальнем конце коридора находилась спальня. Но была она весьма специфичной. В центре комнаты стояла кровать королевских размеров. Простыней и наволочек не было — непонятно даже, пользовались ли ими вообще. Огромное зеркало висело на стене напротив кровати и еще одно зеркало было укреплено на потолке. Толстый цветной ковер лежал на полу. Бутылочного цвета стена была украшена фотографиями улыбающихся обнаженных девушек. Боковая дверь вела в чулан. Закрыв дверь чулана, Бейглер вышел из спальни и подошел к последней комнате. Повернув ручку, он открыл дверь.
В помещении уже было светло. У стены стояла узкая кровать с лежащим на ней мужчиной. Газета валялась на простыне. Скорее всего, смерть настигла мужчину в тот момент, когда он читал вечерние новости.
На нем была бело-голубая пижама, залитая кровью. На лице и руках тоже была кровь.
Бейглер некоторое время смотрел на труп. Наконец, вошел в комнату.
Мертвый мужчина был могучего телосложения с широкими плечами боксера. Коротко подстриженные волосы были выкрашены в модный ярко-рыжий цвет. Тоненькие усики, словно нарисованные карандашом, кому-то, наверное, казались сексапильными. Парень, видимо, принадлежал к категории плейбоев, которые проводили все время на пляжах Парадиз-Сити, кичась мускулами и не думая о будущем. Таким типам деньги всегда доставались очень легко.
Около кровати на столике стоял телефон. Бейглер набрал номер ресторана «Ла-Коквилль». Только он закончил разговор с Хессом, как прозвенел звонок у входной двери. Открыв дверь, он обнаружил на пороге детектива второго класса Тома Лепски.
— Шеф сказал мне, что здесь неприятности, — Лепски вошел в холл.
Это был плотный высокий человек с узким загорелым лицом и голубыми, словно кусочки льда, глазами.
— Да уж… труп. Можешь взглянуть.
Бейглер провел Лепски. Том уставился на мертвого мужчину, присвистнул и сдвинул шляпу на затылок.
— Так это же Джонни Уильямс! Да, да, наконец-то его пристукнули!
— Знаешь его?
— Ха! Кто его не знает! Один из богатых жиголо отеля «Палас». Интересно, что он делал в этой дыре?
Бейглер выдвинул ящик туалетного столика, стоящего возле стены. Внутри лежало кожаное портмоне. Там были карточка «Динер-клуба», водительские права и чековая книжка. Все документы были на имя Джонни Уильямса. Судя по чековой книжке, на счету Уильямса в банке находилось три тысячи семьсот пятьдесят шесть долларов.
— Я думаю, он жил здесь, — сказал Бейглер. — Кинь взгляд на комнату напротив.
Пока Лепски осматривал другую комнату, Бейглер открыл дверь стенного шкафа. Там была одежда Уильямса.
Вернулся Лепски.
— Впечатляет! Кто эта женщина?
— Назвалась Мюриэль Марш Девон. Она покончила с собой, приняв смертельную дозу героина в ресторане «Ла-Коквилль» сегодня ночью, и оставила посмертную записку, из которой явствует, что это именно она пристрелила красавчика.
Лепски наклонился, осматривая грудь мертвеца. Затем, поморщившись, отступил назад.