С/С том 30. Я сам обманываться рад. Стук стук, кто там? Лягушачий король
Шрифт:
— А вас не удивило, что старый Фред застрелился?
— Не говорите! Очень. Это явилось для меня настоящим шоком. Но, как сказал доктор Стид на дознании, бедняга Фред жил одиноко, а потеряв Джонни… Одним словом, это показалось ему невыносимым ударом. В его возрасте, без ног, может быть, самоубийство показалось ему самым легким выходом?
Я поднялся.
— Теперь остается только разыскать Джонни, — сказал я. — Благодарю вас, мистер Поллэк, я отнял у вас много времени. Если мне понадобится дальнейшая помощь, я могу снова вас побеспокоить?
— Приходите не колеблясь,
Мы распрощались так же церемонно, как и поздоровались, потом я спустился по шатким ступенькам и вышел на раскаленную улицу.
Данное дело началось как ничего не обещающая складная картинка, состоящая из множества разрозненных кусочков, думал я, шагая по Мейн-стрит, но кусочек за кусочком они соединяются друг с другом. Я собираю сведения, а ведь именно это является самой сущностью любого расследования.
Войдя в помещение почты, я увидел молоденькую девицу, усеянную прыщами и в уродливых очках на носу, которая стояла за проволочной сеткой. Она сладко зевала, когда я остановился перед ней, затем, очевидно узнав меня, попробовала обольстительно улыбнуться.
— Приветствую вас, мистер Уоллес. Почта Сирла к вашим услугам.
— Благодарю.
Пожалев ее из-за непривлекательной внешности, я наградил ее своей самой сексуальной улыбкой:
— Джош на месте?
— Он сортирует почту.
Она ткнула пальцем в заднюю дверь.
— Вы уже нашли Джонни?
— Нет еще. Вы первой об этом узнаете, когда я его найду.
Она захихикала.
— Выдумываете!.. Вероятно удивительно быть частным сыщиком?
— Можете не сомневаться! — заявил я и прошел к задней двери, толчком распахнул ее и вошел в маленькое отделение сортировки.
Коренастый лысенький мужчина лет шестидесяти стоял у конторки, просматривая пачку писем. В руках у него была зажата трубка, на кончике носа балансировали очки.
— Не можете ли вы уделить мне минутку? — спросил я, закрывая за собой дверь.
Он поднял голову, глянул на меня и продолжал свою работу.
— Я — Дирк Уоллес. Билл Андерсен, возможно, говорил вам обо мне. Я пытаюсь отыскать Джонни Джексона.
Он снова кивнул, взял резиновую ленточку и надел ее на пачку писем.
— Андерсен сообщил мне, что первого числа каждого месяца вы доставляли Фреду Джексону письмо. Они стали приходить вскоре после смерти Митча Джексона. Каждый месяц в течение шести лет… Правильно?
И снова он кивнул. Пока он не произнес ни одного слова.
— Письма приходили из Майами?
Кивок.
— Теперь писем нет?
Кивок.
— Мне сказали, что вы забрали Джонни, когда он впервые появился в Сирле, и доставили его на своем почтовом фургоне в хижину старого Джексона.
Очередной кивок.
Я с трудом справлялся с растущим раздражением.
— Разговаривали ли вы с ним, когда везли его туда? Спросили ли, откуда он приехал?
С умопомрачительной медлительностью он закончил сортировку писем, пару раз пыхнул своей трубкой, затем, положив две большие руки на конторку, дружески мне подмигнул:
— Извините меня, мистер Уоллес. Я не могу заниматься одновременно несколькими вещами. Теперь, когда я закончил с работой,
Я неслышно втянул в себя побольше воздуха, напоминая себе, что я имею дело с провинциальными людьми в провинциальном городишке.
— Да. Когда вы везли его в хижину старого Джексона, спросили ли вы его, откуда он приехал?
— Спросил, но мальчик просто ответил, что издалека. По его бледному усталому лицу было видно, что он не хочет говорить. Мистер Уоллес, я уважаю человеческое уединение. Если он молчал, зачем же я стал бы к нему приставать с расспросами? Я не занимаюсь сплетнями, как многие жители этого города. Поэтому я заткнулся.
— Что случилось, когда вы привезли его на место?
— Я высадил его у начала аллеи, объяснил ему, что хижина стоит в конце ее и он не заблудится.
Он снова пару раз затянулся из трубки, потом поскреб себе затылок.
— Полагаю, вам я могу это рассказать, мистер Уоллес. Никому другому я про это не говорил. Это было уже очень давно, и потом я хотел бы помочь отыскать Джонни…
Он, колеблясь, потягивал свою трубку.
— Что мне рассказать?
— Послушайте, Джош, Джонни — наследник старого Джексона. Вы можете помочь ему, сообщив мне то, что вам известно.
— Вот я тоже так думаю… Он вышел из моего фургона и поблагодарил меня, по-хорошему, от всего сердца. Потом достал из кармана конверт. Это было уже десять лет назад, но я хорошо представляю его бледно-несчастное личико, когда он обратился ко мне. Он сказал, что у него нет денег на почтовую марку, но он просит меня отправить это письмо, потому что это очень важно. Я сказал, что непременно отправлю, и отправил. Последний раз я видел его, когда он шагал по аллее к дому Фреда.
— Вы имеете в виду, что, доставляя на протяжении шести лет ежемесячно конверты Джексону, вы ни разу не видели Джонни?
— Совершенно верно. У меня не было возможности. Мой фургон страшно грохочет, Фред издали слышал, что я еду. Он выходил к повороту на лужайку, забирал конверт, благодарил меня и все.
— Вы никогда не спрашивали, как поживает Джонни?
— Я бы с радостью спросил, да Фред-то был всегда бирюком. Возьмет конверт, молча кивнет головой и заковыляет прочь. А мальчик в это время был в школе. Так и не пришлось мне его больше видеть. Фред мне ничего не сказал даже тогда, когда я доставил ему медаль сына. Просто вырвал ее у меня из рук, расписался в получении и повернулся ко мне спиной.
— Ну, а письмо, которое вам отдал Джонни? Я знаю, это было почти десять лет назад, но вы случайно не помните адрес на конверте?
— Помню, конечно. Понимаете, мне же было любопытно. Неизвестно откуда появляется мальчонка и ищет такого грязного и нелюдимого медведя, как Фред. Мальчику на вид лет девять, тут каждому стало бы интересно!
— Я вас вполне понимаю.
Мне приходилось удерживаться от желания на него закричать.
— Так какой же там был адрес?
Джош обнаружил, что у него погасла трубка. Он принялся ее разжигать, несколько раз полыхал ею, я же стоял, сжимая и разжимая кулаки от нетерпения.