S-T-I-K-S. Нафаня
Шрифт:
– С ним тоже переходим ко второму этапу, – кивнул тот в мою сторону. – Уже готов. Так же, как и номер четырнадцать, его тоже на прогулку – им сейчас полезна смена обстановки, свежие эмоции.
Мои основные мучители молча кивнули, отвернулись от знахаря и уставились на меня своими тонированными визорами, явно поторапливая. Но я был уже готов, оделся и гадал теперь: что за второй этап, куда на прогулку, что за номер четырнадцать, и какой тогда я номер.
Гадать недолго осталось, я понял это, когда мы мимо моей камеры промаршировали и спустя несколько минут зашли в явно грузовой лифт. Он был такой же здоровый, как и коридоры, но если по тем на
Но как проскочила, так и улетучилась, не задержавшись. Сейчас меня больше волновало то, что на часть вопросов вскоре будут ответы, и что-то я очень сомневался, что они мне понравятся.
Недолго мы поднимались, затем створки с шипением открылись, и что удивительно – на четыре стороны сразу. Мы оказались в огромном ангаре. Это дело я только краем сознания отметил, полностью сосредоточившись на стоявшем напротив лифта вертолёте, к которому меня толчком в спину и направили.
Хищный красавец чёрного цвета, явно военный, так как видно, что бронированный и имеет подвески с ракетами. Я, конечно, не специалист и не великий знаток, но таких вертолётов ещё не видел. Как не увидел и каких-то опознавательных знаков на нём: ни номеров, ни символов принадлежности к какому бы то ни было государству – ничего.
– Оп-па! Нафаня, – услышал я ненавистный голос, стоило только внутрь вертолёта забраться. – Нафаня будет летать…
– Заткнись!
Видимо, не только меня дрессировали, но и Котыч таким процедурам подвергался, так как стоило только забравшемуся следом за мной «броненосцу» осадить его, как он сразу же и заткнулся, опустив голову.
– Садись напротив него! – подтолкнул меня к сиденью все тот же «броненосец».
Я сел напротив Котыча и сидящих рядом с ним пары близнецов моих сопровождающих, таких же «броненосцев». Котыч же, послушный мальчик, глаз так и не поднял, продолжал пол разглядывать. Будет чем его потом заткнуть.
Мой «нянька» чем-то щёлкнул и опустил с потолка специальное рамное крепление, которым меня и зафиксировал, прижав к спинке сиденья. Во всяком случае, попытался, так как размеры этого фиксатора явно не на такого, как я, были рассчитаны. Вот на них, одетых в броню – да, в самый раз. Но он не обратил на это внимания, отошёл к кабине пилотов, где второй мой «нянька» уже расположился, и, сев возле него, замер, как и двое сопровождающих Котыча.
Никаких тебе разговоров ни о чём: ни шуточками переброситься, ни подопечных обсудить. Киборги, блин. Я только и узнал, что номер четырнадцать – это, скорее всего, Котыч, ну и то, что вертолёты у них такие, каких я ещё ни разу не видел.
Ну и ещё я скоро узнаю, что за свежие эмоции от прогулки мне знахарь напророчил. Где она будет проходить, не угадаешь, так как в вертолёте нет иллюминаторов: куда летим, в какую сторону – непонятно. Но, блин, насмотревшись разных ужастиков, я так и представлял свой город, окружённый высокой стеной, за которой толпа зомби бродит. От таких эмоций я бы с большим удовольствием отказался, но от меня уже ничего не зависело. Скажут гулять там, дадут пинка направляющего и вдогонку напомнят, чтоб не забыл возжелать, чтобы не только удары не наносили мне никакого урона, но и зомби этого урона нанести мне не смогли другими методами.
Но вот как это мне поможет, даже если я возжелаю? Не понимаю. Не понимаю, как можно возжелать то, чего не понимаешь. Долбаные психологи, не могут нормально всё объяснить, обязательно мозги ломать нужно.
– Просыпайся! На выход! – выдернула меня из моих размышлений прозвучавшая над головой команда.
Оказывается, мы уже приземлились.
Глава 4
Первыми из вертолёта выбрались сопровождавшие меня «броненосцы». Следом за ними, задержав дыхание от волнения, последовал и я, не обратив никакого внимания на снова осмелевшего Котыча, уже не в пол, а на меня злобным взглядом пялящегося. Но только на это его храбрости и хватило, голос подать он не решился.
– Фух! – вырвался из груди вздох облегчения: не к моему городу прилетели.
Никакого города вблизи вообще не наблюдалось. Прилетели мы к небольшому посёлку, в нескольких местах только трёхэтажные многоквартирные дома виднелись, остальные все были частные одноэтажки, утопающие в зелени садов.
Я вздохнул полной грудью с облегчением – мои опасения не подтвердились. Затем отошёл метров на десять от «вертушки» и замер, наслаждаясь солнцем, голубым небом с плывущими по нему облаками и свежим ветерком… Я даже и не думал, что камера на меня так угнетающе влияет. Знахарь прав оказался насчёт эмоций, только приуменьшил немного. Это не просто новые эмоции – это взрыв эмоций, которыми я дышал и не мог надышаться.
Не знаю, сколько я так простоял, но в один момент понял, что что-то не так. Какой-то дискомфорт ощущается. Повёл носом, принюхиваясь, и почувствовал, что ветерок ни разу не свежий, а доносит не совсем приятные ароматы.
Разобраться, что за запах унюхал, не дали наши сопровождающие. Если в первые мгновения они не мешали мне, да и Котычу тоже – он, не менее довольный, чуть в стороне от меня замер, – то, как только заметили, что я отмер и начал признаки сознания демонстрировать, сразу же принялись портить мне такое замечательное настроение. Сначала броненянька дал мне сделать пару глотков наркоты из своей фляги – а то моя в камере осталась, – а потом провёл инструктаж:
– Твоя задача спрятаться в этом посёлке, – забрав флягу, заговорил он со мной. – За его пределы выходить запрещено, ошейник накажет. Но можешь попробовать. – И добавил непонятно: – Все вы пробуете. – Но кто именно «все», не уточнил, продолжил инструктаж: – Если в течение двух часов тебя найдут, то вспомни о том, о чём тебе неоднократно говорили: «Ты должен поверить и не только поверить, но и возжелать этого. Никто и ничто не может нанести тебе никакого урона». Помни это! Желай этого! – Даже эмоции прорезались в обычно безэмоциональном голосе «броненосца», когда он это говорил. Но закончил он речь снова своим обычным тоном: – На то, чтоб спрятаться, у тебя есть пятнадцать минут. Время пошло!
Наблюдая, как дикарь, он же подопытный номер пятнадцать, после небольшого ступора, вызванного его словами, взяв с ходу приличный темп, побежал к посёлку – тот, кого пятнадцатый называл «броненосцем», по внутренней связи обратился к своим коллегам:
– Вот и кончились спокойные деньки!
Когда их прикрепили к этому проекту научников, они, наловив требуемое количество дикарей, дальше просто отдыхали. Не называть же работой утреннюю кормёжку подопытных и вечерние процедуры, когда некоторых номеров нужно было избить сильно и больно, но при этом не покалечить – ну, и произносить во время этого дела написанную психологами речь, чувствуя себя идиотом.