S-T-I-K-S. Окаянный
Шрифт:
Расчёт был простым. «Немедведь» хоть и продвинулся до конца эволюционной цепи, но всё равно остался хищником, движимым стандартными рефлексами. Возможно, он даже разумен до определённой степени - сейчас это не имело значения. Пусть хоть стихи на досуге сочиняет пятистопным ямбом, в пылу сражения это всё слетает ненужной шелухой. Остаются инстинкты - если кто-то бежит, то нужно его догнать.
Чёрт его знает, почему он ринулся именно на броневик, но на моё движение он отреагировал предсказуемо - изменил направление и понёсся ко мне огромными прыжками. Естественно, наши скорости были
В этот момент я всем своим нутром ощутил, что больше живым он меня не отпустит. Тогда, на дороге, во мне было что-то... Неосязаемое, неуловимое, что остановило его кровожадный порыв. Сейчас же это неведомое нечто растаяло, истончилось до той степени, что перестало улавливаться.
Ощущение длилось куда меньше мгновения, но было таким пронзительным, что я без промедления нырнул в зазеркалье, прежде чем когтистая лапа бессильно рассекла воздух. Не сделай этого - уже валялся бы грудой криво нарезанных ломтиков.
Шанс, что иммунитет хотя бы к «немедведю» у меня сохранился, был мизерным, но всё равно заставил меня рискнуть. Хотя, с моей-то везучестью надеяться на то, что он меня снова не тронет...
Так, что дальше? Здесь я смогу продержаться не больше пары секунд, если без движения, потом придётся возвращаться самому, либо меня отсюда вышвырнет самостоятельно. О последствиях в виде совмещённой с телом одежды можно смело не беспокоиться - покойнику это ни к чему.
Я взглянул в нависшие надо мной огромные пылающие всеми оттенками алого зрачки элитника. Прежде наблюдать в стеклянной сфере личного пространства перерождённых не доводилось, лишь издали, в виде сторонних источников освещения. В отличие от людей, от которых оставалась хотя бы прозрачная одежда и прочие аксессуары в тёмной дымке, проекция монстра в зазеркалье выглядела теми же самыми глазами, только в приближенном варианте.
«Что тебе от меня надо? Отстань!», - мысленно во весь голос прокричал я, использовав весь свой небогатый опыт общения в ином измерении.
Ни ответа, ни привета.
Пастырь наверняка как-то подобным образом приручает их, но, видимо, мне этого не дано. Споровый мешок в голове хоть и даёт какие-то преимущества, но десятку, или сколько там тогда принял двойник жемчужин, он уступает в разы.
Я смотрел на объятые пламенем глаза, а они в ответ безрезультатно пытались прожёчь во мне дырку, опустившись на уровень моего лица. Наконец, мне это надоело, и я, преодолевая сопротивление тягучего воздуха, поднёс к ним руки. Надо же что-то делать?
Пусть конечности здесь бесплотны, но всё же у меня как то получается взаимодействовать с окружающими предметами. А чем «немедведь» не окружающий предмет?
Правда, полноценного хлопка ладонями не вышло, но хотя бы хватило сил их просто сомкнуть.
Эффект превзошёл самые смелые ожидания. Стоило мне прикоснуться к глазам, как охватывающий их огонь начал немедленно спадать, а когда свободного пространства между ладонями не осталось, и вовсе потух.
Что там стало с самими зрачками, так и не увидел, потому как меня словно пробку от шампанского выбросило обратно. Свой лимит я исчерпал с запасом и теперь предстояла неизбежная
На ногах устоять не получилось, сил не было даже моргать.
Марионеткой с обрезанными нитями я повалился на землю, в любой момент ожидая удара, который выбьет из меня едва теплящиеся остатки жизни. Вместо этого почувствовал глухой стук упавшей могучей туши, благо, что не на меня, а чуть в стороне. Еще придавил бы напоследок, вот это было бы вообще не смешно.
Воняло горелым мясом, весело потрескивал огонёк, будто от сухих поленьев. Пастораль, да и только.
Однако долго спокойно изображать из себя использованную ветошь мне не дали - подхватили под мышками и куда-то поволокли. Мне же было плохо до такой степени отупения, что всё воспринималось сквозь плотный туман в сознании. Того и гляди снова выключусь.
– Принимай, давай!
– знакомым голосом произнесли откуда-то сверху.
Рекс. Всё-таки не уехали они, хотя обязаны были это сделать. Болваны или настоящие друзья?
Меня загрузили внутрь броневика, который стартанул с места раньше, чем успели захлопнуть все двери. Что интересно, на заднем устроился Сыч, а кваз пересел вперёд. Шумахер занял привычное место у штурвала, нацепив на лоб ночник, висевший прямо у изголовья водительского кресла. Стеллы видно не было, но титаническим усилием повернув голову вбок, я разглядел её в кормовой части внедорожника. Усевшись на каких-то тюках, она колдовала над бессознательным Пастырем, которого уже успели стянуть его же хомутами по рукам и ногам.
– На, держи, - Сыч протянул мне пол-литровую пластиковую бутылку из-под какой-то минералки.
Внедорожник точно не подцепили с собой в ближайшем кластере - под сводом кабины имелись самодельные пазы для крепления разномастного оружия, а в просторном багажнике на глаза попалось как минимум три характерный ящика. Если в них не патроны, то я добровольно готов вернуться обратно к оставшимся в строю сектантам, чтобы высказать всё то, что о них думаю.
Нашёлся здесь и живец, куда же без него иммунным в этом спятившем мире.
Бутылочку прикончил в четыре жадных глотка, чувствуя, как постепенно слабость разжимает свои стальные объятья. Сыч неодобрительно покачал головой, но вслух ничего говорить не стал. А потом стало вовсе не до этого - бодрым весенним дождичком по кузову забарабанили пули.
Все инстинктивно пригнулись, но броня без проблем держала мелкий калибр, а крупняка нападающие с собой отчего-то не завезли. Хотя, зачем тебе тяжёлая и неповоротливая пушка, если ты можешь запустить в супостатов фаерболом?
Шаровая молния возникла из неоткуда прямо по курсу внедорожника, едва мы проехали первую сотню метров по волоку, уводящему прочь от вырубки. Заслонов на нём ещё не было, если не считать засевших тут и там стрелков, но их оружие особого вреда нанести не могло, чего не скажешь о сверхспособностях.
– Держи-и-ись!
– честно предупредил всех Шумахер, выкручивая руль вбок.
Мы взбешённым кабаном вломились в редкий кустарник, росший на обочине, и помчали прямиком через лес. Благо ходовая позволяла игнорировать отсутствие дороги, а перестойные пихты стояли достаточно редко друг от друга.