S-T-I-K-S. Пройти через туман 5

Елисеев Алексей Станиславович

Внезапно окна «Лунтика» покрылись паутиной трещин, а Аня с криком нырнула в укрытие. В воздухе засвистел град пуль, разрывая тишину. По нам стреляли из пулемёта и пары автоматов, хорошо, что ещё не очень-то прицельно. Если бы нападавшие были поточней, нам всем пришёл бы конец ещё в первые секунды. Щегол высадил прикладом боковое стекло и открыл ответный огонь из своего ружья, лицо его было бледным от ужаса.

Нужно сказать, что он лупил в белый свет как в копеечку, но, видимо, этот его энтузиазм смутил не слишком-то опытного противника. Как только патроны в ружье закончились, в другое окно высунулась Аня и дала несколько неприцельных длинных очередей в ту же сторону, куда палил и Щегол. И только Халва, упав на пол между сидениями, тоненько взвизвигивал и не делал ничего полезного. Ладно, лишь бы не меал, трусливая шавка!

Я выжимал из «Лунтика» всё возможное. Машина неслась вперёд, как бешеная. Завернув за поворот, я ударил по тормозам.

— Щегол, за руль! И убирайтесь! — проаорал я, вываливаясь из двери на асфальт. — Я разберусь с ними и, если не получится, просто задержу!

Как только в поле моего зрения появился пулемётный пикап, я потянулся к своему Дару электрокинеза. Что мне понравилось в поведении аниного ухажёра так это то, что он, не слушая ничьих (особенно анькиных)

возражений и не задавая вопросов, просто прыгнул за руль и вдавил педаль газ. С ревом и визгом покрышек «Лунтик» рванул по дороге, оставляя меня позади. Я проводил машину тяжёлым взглядом. Отполз в кювет и засел за кустиками, соображая, что же мне делать дальше. Теперь я был один, лицом к лицу с неизвестным врагом среди живописного пейзажа недавно провалившегося в Улей городка. Если трезво оценить то, что произошло, то напрашивалось несколько выводов. Нападавшие — не такие уж хорошие бойцы, их тактика слишком грубая, а умение обращаться с оружием отвратительно — иначе мы все были бы уже мертвы. Тогда кто мог действовать с такой наглостью и топорностью? Загадочные враги Замка, с которыми работал Питон? Или просто внезапно протрезвевший Клизма? Моя рука инстинктивно легла на кобуру с револьвером притянутую к бедру, знакомая тяжесть и рифлёная рукоятка принесла немного комфорта. Это странно. У меня есть меч из нодиевого сплава, наделённый способностями, которые иначе, как волшебными, не назвать. Кроме этого имеется Дар электрокинеза, способный останавливать танки, сбивать беспилотники, а в живых существах оставлять сквозные дыры. Но, несмотря на это, я всё равно первым делом хватаюсь за кобуру с револьвером, который в данных обстоятельствах является наименее впечатляющим из доступного мне набора аргументов. После того, как умчался «Лунтик», наступила тишина, которая мне показалась оглушительной, нарушаемой лишь шелестом ветра в сухой траве. Это была тишина, полная опасности, тишина, напоминавшая о невидимых глазах, наблюдающих и ожидающих. Из прострелянной бочины (когда только успели, гады!) лила кровь, как из подрезанного поросёнка. Я откинулся на откос канавы и отложил винтовку, зажав кровящую рану. Окинув место ранения знахарским надзрением, выругался — мои энергетические каналы оказались разорваны и сейчас даже не думали восстанавливался, медленно выплёскивая незримый для простых смертных энергетический туман. Но рана была хорошая, чистая. Пулемётная пуля прошила меня насквозь, не задев ни одного жизненно важного органа. Голым усилием воли я запечатал разорванные каналы и направил энергию на их рост. Да, вот и польза от обучения — чёрта с два я бы раньше смог это провернуть на чистых морально-волевых. Каждый раз, когда я соединял и сращивал крупный канал, рана стреляла острой болью, как будто в неё кто-то тыкал пальцем. Естественно в глазах от этого темнело на несколько минут. Я дожидался, пока меня отпустит, и, отдышавшись, продолжал лечение. С мелкими энергетическими меридианами было проще. Срастались они куда как лучше, чем крупные. Да и неприятные ощущения были не в пример слабей. Это можно было сравнить с тем, как втыкают иголку в нерв. В глазах плыло, по телу стекали крупные капли пота, от накатывавшей волнами слабости клонило в сон. Но волевым усилием я удерживал себя от того чтобы отключиться, и вскоре закончил. Всё же практика — великая вещь. Спасибо учителям Замка, их знания легли в хорошую почву. Пошарив рукой на поясе, я снял флягу и напился живуна, не ощущая отвратительного вкуса и запаха спорового раствора. Прострелянный бок уже почти не болел. Очень хотелось есть, но рюкзак с консервами и другим всяким необходимым остался в «Лунтике». Однако в разгрузке у меня была пара протеиновых батончиков на вот такие непредвиденные случаи. Сорвав упаковку, я буквально проглотил их, не разжёвывая. Мне, конечно, не хватило. Желудок возмущённо заурчал от такой скудной подачки, но стало всё равно легче. Приближающийся шум мотора вывел меня из состояния блаженной расслабленности, заставив снова напрячься и вспомнить, где я нахожусь. Схватив свою необычную «Сайгу» вместо револьвера, я взял на прицел перекрёсток. Хочешь, не хочешь, а на повороте врагу придётся притормозить.

Глава 26

Рычание двигателя превратилось в рев, когда пикап завернул за поворот. Его фары зловеще светились, словно хищные глаза фантастического чудовища.

Да эти парни сумасшедшие, раз разъезжают по Улью на такой громкой тачке!

Я уже был уверен, что драки не избежать. Дрожь пробежала по моей спине, но не совсем от страха, а от предвкушения предстоящей схватки. Такое случалось не первый раз, и иногда мне даже начинало казаться, что понемногу схожу с ума, так как начал получать некоторое извращённое удовольствие от острых и опасных ситуаций. Пляска смерти, которую я хорошо знал, и в которой моими единственными союзниками были инстинкт, грубая сила, навыки и Дары.

Чёрный грузовичок был украшен грубо намалёванными белой краской знаками — оккультными символами, перевёрнутыми пентаграммами и перевёрнутыми же крестами. Я не был особо религиозен, но символы однозначно мне не понравились, так как говорили лишь о насилии и хаосе. Вскинув «Сайгу», я тщательно прицелился.

Когда грузовик подъехал ближе, я увидел фигуры рейдеров. Их лица были скрыты шлемами и банданами. Они были вооружены автоматами, обмотанными какими-то чёрными тряпками, и нарочито грубо сделанными клинками. Да, они все выглядели как атомиты, движимые голодом и отчаянием, словно стая волков, загоняющая добычу. Но это были не мутанты. Скорей, эти типы пытались их косплеить и копировать стиль. Я общался с атомитами ранее достаточно плотно, чтобы сделать однозначный вывод — маскировка неудачная и недостаточная. Атомиты пытаются скрыть все участки тела, на которые может упасть свет дня, потому что ультрафиолетовые лучи оставляют на их коже ожоги. И хоть они не так остро чувствуют боль, как люди, но всё равно стараются избегать травматического воздействия дневного света, кутаясь в тряпки. У этих же отсутствовали перчатки, и лица были частично открыты, а водитель так и вовсе ехал без куртки, в футболке с коротким рукавом.

Лжеатомиты не ожидали нападения. Они сами вышли на охоту и не могли предвидеть молчаливого охотника на своём пути, скрывающегося в придорожных кустах и поджидающего именно их.

Я, выбрав подходящий момент, направил свой Дар на пикап. Мои чувства отточились, каждый мускул сжался, как пружина. Вот и всё. Момент истины. Двигатель грузовичка заглох, фары погасли. Пикап с визгом остановился, едва выехав за перекрёсток.

— Что же, — сказал я спокойным и ровным голосом, несмотря на адреналин, струящийся по моим венам. — Кажется,

вы свернули не туда.

Прицелившись, я открыл огонь из «Сайги». Бил одиночными, пользуясь внезапностью. Первым снял пулемётчика как самого опасного, во вторую очередь прострелил несколько раз грудь водителя. А вот третий и четвёртый повели себя странно. Вот прямо странно, что только добавило мне уверенности в том, что напавшие на нас совсем не обстрелянные. Один, как дурак, полез к пулемёту, но быстро успокоился, когда я его начинил десятком десятимиллиметровых пуль.

Калибр четыреста десять «Магнум» — это тебе не сахарные петушки сосать.

Последний оставшийся в живых лжеатомит попытался занять позицию в кювете, но это имело бы смысл, если бы он прыгнул в канаву на противоположной стороне дороги. Этот же побежал практически на меня. То есть — совершенно не оценил обстановку. Электрические разряды, потрескивая, вырвались из кончиков моих пальцев, озарив всё вокруг жутким голубым свечением. Один чётко выверенный разряд молнии, чтобы парализовать, а не убить, и вот я уже навалился коленом на грудь единственного выживего из тех, кто пытался нас атаковать.

Желание хорошенько прожарить этого чёрта электричеством так, чтобы он обуглился, боролось с любопытством. Нужно было всё-таки узнать, кто это такие и почему напали на нас. И ещё не помешает выяснить, была ли это случайность или заранее спланированная акция.

Первым делом, стянув с лица пленника маску, я убедился, что не ошибся. Никакой он не атомит. А вот кто — это мне только предстояло выяснить.

От души влепил пощёчину тыльной стороной ладони, с мстительной радостью отметил, как на молодом гладком лице парня начал наливаться массивный фингал под глазом, а из порванной губ брызнула кровь.

Вот только в это момент они всё ещё люди. Я не какой-нибудь там моралист, но терять человеческий облик пока не тороплюсь. Что будет дальше? Поживём — увидим. — А? — очнулся он, испуганно залупав пустыми светло-карими глазами. — Б! — глубокомысленно ответил ему я, зловеще усмехаясь. — Ты кто? — Жак-Ив Кусто в прорезиненном пальто, а ты кто? — Кто я? — снова переспросил он. — Ещё один вопрос, и я отправлю тебя, дегенерата тупого, в Край Вечной охоты. Ещё раз. Ты кто такой, самка собаки? — Я Свидетель Нового Мира, — неожиданно и с мрачной торжественностью изрёк пленный. — А ты — никто. Ты не достоин стать даже удобрением в Новом Мире, из которого прорастут цветы Первого Дня. Я вздохнул. Ясно. Сектант. Жаль, но с этим по-хорошему не получится, вытекание головного мозга не позволит. Ладно, будем, как получится. — Зачем вы устроили на нас засаду? — спокойно, почти ласково задал вопрос я, решив, что имею дело с сумасшедшим. — Ты ещё не понял, деградант? — натянуто расхохотался мой пленник. — Это была не засада, а приманка для вас! Я с удовольствием влепил пленному ещё одну тяжёлую пощёчину. — Чего ты там вякнул? — переспросил я, покрывшись холодным потом. — Ничего не попутал, мразь? — Тебе конец! Сдавайся! — Ты некачественным спеком что ли двинулся, болезный? Крыша у тебя не течёт? — сильней навалился я коленом ему на грудь. — Я ведь сейчас на куски тебя начну резать, если не начнёшь говорить. А я, знаешь ли, знахарь. Могу тебя лечить после каждого надреза. Нашим общением насладиться успеешь в полной мере. Давай-ка решай, какое ухо тебе лишнее, правое или левое? Я извлёк его собственный нож, висевший на разгрузке, и попробовал лезвие пальцем, поцоков языком. — Какая досада… Лезвие совсем тупое! Прям как ты, но знаешь… Так даже лучше. Блеснул нож. Всего одно быстрое движение и его ухо осталось у меня в руке. Парень подо мной дёрнулся и вцепился зубами в собственный воротник. Не сразу поняв смысл его действия, я оторопело уставился на него. А пленный уже начал пускать кровавую пену ртом. — Твою мать! — выругался я в сердцах, поднимаясь и отбрасывая нож в сторону. — Твою же ж мать! Передавил я языка. Вынудил, так сказать, покончить с собой при помощи капсулы с ядом, зашитой в воротнике. Что делать дальше, решительно непонятно. Ясно, что мне необходимо найти Аню. Но сначала… Подойдя к машине, осмотрел её. Нет, вырубил электрику с гарантией. Этот пикап никуда больше не поедет. «Артиллерия» на вертлюге оказалась знакомой — РПЛ-20, ручной пулемёт под патрон пять-сорок пять на тридцать девять миллиметров с ленточным боепитанием. В данном конкретном случае лента собрана в короб, что не может не радовать. Сняв пулемёт со станины, я взвесил его в руках. Нормально. Забираю. «Эти 'Свидетели» точно какие-то фанатики, считавшие себя предвестниками какого-то извращённого «Нового Мира», — размышлял я, шагая с пулемётом на плече вслед умчавшему «Лунтику». Речь шла уже не просто о выживании, а о понимании мотивов врага, их целей, если я хочу остановить их. А я хочу? Нет. Мне до лампочки сектанты и их «Новый Мир». Найду Анютку, и руки в ноги. Мысль о безопасности девочки подстегнула меня и заставила ускориться. В прострелянном и на скорую руку залеченном боку закололо. Из домов выглядывали местные жители, ещё не успевшие обернуться в кровожадных тварей, но, завидев мрачного здоровяка с пулемётом на плече, в потёртом, пропахшем порохом камуфляже, благоразумно скрывались, не желая связываться. Что же, пугливость современных европейцев играла мне на руку. Мне нужна была машина, однако просто отобрать её у этих людей я не мог — не позволяла совесть. Они всё ещё думают, что вокруг обычный привычный мир, но это уже не так. Девяносто процентов из них станут заражёнными, десять иммунными, но ни для кого жизнь больше никогда не будет прежней. И я не хотел быть первым, кто им это покажет. Блажь? Да, как есть. Но переступать через себя не хочу и не буду. Так не долго скатиться на уровень рейдеров, насилующих женщин на только-только загрузившихся кластерах. А что? Ведь они всё равно станут заражёнными, верно? Так какие ещё угрызения совести?

Глава 27

Мое обветренное, изуродованное квазизаражением лицо отпугнуло ещё одного чудика в белой тенниске и прогулочных лёгких туфлях на босу ногу. Когда он подошёл поближе, видимо, чтобы спросить, почему не работает мобильная связь, и куда подевалось из розеток всё электричество, резко замялся, едва только разглядев меня получше.

Не знаю, что его отпугнуло больше: пулемёт на плече, «Сайга» закинутая за спину, меч, монструозный РШ-12 на бедре или страхолюдная рожа. Кируна производил очень благоприятное впечатление, мне было жаль, что очень скоро здесь станет, как и везде в Улье. Кто не обернётся в заражённых — попытается выжить, но едва ли это получится. Иммунные свежаки будут вынуждены покинуть город в поисках спасения. Не останутся тут и заражённые, потому что рано или поздно они съедят всё, что можно съесть. Этот уютный кластер опустеет. Каждое заброшенное здание, каждый автомобиль будут шептать истории о локальном Конце Света, постигшем это некогда процветающее поселение. Так будет продолжать вплоть до новой перезагрузки.